Ая эН - Библия в СМСках
Чокнутых оказалось много. Вторая партия чокнутых растягивала поперек второй центральной улицы, улицы Ленина, бурый с золотом транспарант «Город мастеров».
– Кино снимать будут? – спросил Салим.
– Не, завтра – День рождения, подготовка.
– А… Ясно… А кто родился-то?
– Ну как кто, город родился. Елец. 864 года назад.
– А… Солидно… А я думал, в честь человека…
– А, в честь Бунина! Не, это только через месяц будет праздник, «Антоновские яблоки».
– Ясно… А Бунин – это кто?
– Парень, ну ты ваще! Иван Бунин – нобелевский лауреат. Неужели не слышал?
– Пф! Слышал, конечно! Но мало ли нобелевских лауреатов. Каждого отмечать – дней в году не хватит.
– Так Бунин у нас в Ельце учился, усёк?
Салим усёк. Усёк и воспрянул адреналином. Значит, и в Ельце можно учить-ся-учиться и доучиться до нобелевского лауреата. Это хорошо. Салим решил больше не сбегать с математики и обязательно узнать, за какое именно открытие Бунину дали миллион баксов…
«Космология Калачакры структурирована по нескольким теоретическим моделям. В своей интерпретации обычной природы космоса Калачакратантра объединяет в некоторой степени атомарную теорию Ваибхасики, модель Санкхьи из двадцати пяти принципов пуруши и пракрити, джайнисткую и пу-раническую космографии с их собственными измерениями космоса (локадхату) и теориями природы космоса и отношения к человеку…» Макс увлекся. Буддийско-тантрический взгляд на мироздание ему не был близок, хотя некоторые детали восточного подхода к вопросу оказались ему почти конгруэнтны. Например, идея цикличности, День Брамы. То что надо идея! Так называемый «День Брамы» – это отрезок реального времени, очень большой отрезок. В несколько миллионов лет. А потом – катастрофа и вся история начинается заново. Это правильно, это лучше, чем вечность. В вечности нет смысла. У всего на свете должны быть начало и конец, в этом вся прелесть! Макс считал это аксиомой, очевидностью. Раз в миллион или в миллиард лет можно все стереть и начать заново. А по дороге можно стирать кусочками. Не понравился кусок истории, устроил пожар или потоп – и пожалста вам, табула раса, начинай заново… Стоп!!! Вселенская катастрофа. Потоп. Точно! Эти существа, то есть люди, которые строили пирамиды с непонятными гексагональными кладками, жили еще до потопа! Все банально. Они пошли по неправильному, то бишь неугодному природе, пути развития – и были смыты с лица Земли водами потопа. Если он, конечно, был. С потопом еще разбираться и разбираться. Но! Надо найти в Инете или составить самому список допотопных артефактов… Макс отложил в сторону Калачакру, подошел к компу и забил в поисковике: «потоп исторические находки».
Стас вспоминал все, что он знал про чевяков. Знал он про них не так уж мало. Чевяки живут в земле. Если дождь, они выползают. Они тянутся. Они бывают в ябоках. Они едят кишки. Но живут в земле. Выползают в дождь. Выползают в дождь. Выползают в дождь… Может быть, если пойдет дождь, его чевяк тоже выползет?
Стас выглянул в окно. Небо было затянуто облаками, но дождя не было. Стас не хотел устроить дождь сам. Он хотел, чтобы дождь пошел сам. Дождь не шел. Тогда, после некоторого раздумья, все же пошел Стас. Он пошел в соседский сад, к крану, на который был надет шланг для полива клубники. Стас видел однажды, как соседка мыла палас из шланга. Это было, как дождь. Стас стал стаскивать шланг с крана.
Шланг был похож на кишку из книги. Это вселило в мальчика уверенность в том, что он все делает правильно.
Шланг – вода. Вода – дождь. Шланг – дождь.
Шланг – кишка. Чевяк – кишки. Шланг – чевяк.
Вода из шланга, как чевяк из кишки.
Чевяки выползают в дождь.
Сейчас будет дождь. Стас хотел, чтобы дождя было много, очень много. Если дождь заполнит весь дом, до самой крыши, то чевяк точно выползет.
Шланг сидел на кране очень плотно. Стас висел на нем, тянул, дергал, крутил. Шланг словно прирос к крану. Стас пошел на кухню и взял большой кухонный нож.
Он пилил ножом шланг и думал о том, что нож – очень хо’ошая вещь. Ножом можно будет зарубить чевяка, как только он выползет.
Погуляв по городу, пощупав мечи (они оказались тупыми, хоть и не картонными), Салим проголодался, попал под дождик и повернул к дому. «Чем я хуже Бунина? – размышлял он по дороге, придерживая так и норовящий соскользнуть капюшон легкой спортивной куртки. – Мозги у меня есть, Елец есть. Капелюху удачи – и готово дело. Мне ж нобелевскую не обязательно, можно и без таких сюрпризов, лишь бы миллион дали…»
Дома Салима ждал сюрприз в виде брата, сидящего на верхней ступеньке с огромным острым ножом в руках. Стас был насквозь мокрый и посиневший от холода. И как он ухитрился так промокнуть, ведь поморосило-то всего ничего, так, попугало только?
– Блин, какой ты дебил!!! – заорал Салим, бросаясь вверх по лестнице и продолжая орать.
Первым движением Салим выхватил из рук малолетнего придурка нож и со злостью отшвырнул его в соседский сад, прямо со второго этажа. Вторым движением он за шкирку втащил брата в дом и швырнул на пол. Стас отлетел на метр или полтора и стукнулся плечом о ножку стола, а головой – о край холодильника.
– Крети-ин!!! Кретин! Кретин! Придурок неполноценный, вот ты кто!
Не разуваясь, Салим прошел в «комнату с удобствами» (как называла ее бабушка), заткнул пробкой ванну и пустил в нее воду погорячее. Будет им новых забот, если этот кретин подхватит воспаление легких!
– Кретин ты!
Стас безмолвно позволил стащить с себя одежду и засунуть в ванну. В ванне он отчаянно дрожал. Салим подумал: брат промерз, не может согреться. Он тер ему руки и ноги, спину и особенно сильно – грудь. Всё уже давно разогрелось, но Салим тер и тер, а Стас дрожал и дрожал. Стас дрожал от страха: в воде чевяк мог выползти, но чем его теперь зарубить, если ножа под рукой нет? Стас трясся и не отрывал глаз от воды. Он бы его хоть кулаком, хоть чем… Но чевяк так и не выполз.
Салим налил брату горячего чаю с вишневым вареньем (малиновое не нашел), вытер чистым полотенцем, переодел в сухое и затолкал в кровать. Отыскал флакончик с витамином С, но понял, что вряд ли сможет уговорить брата проглотить крупные драже. «Ладно, авось и так не заболеет!» – подумал Салим, испугавшись, что Стас может поперхнуться витаминкой, задохнуться и мало ли чего еще. Дебил ведь!
Стас чай выпил, а вишни есть не стал. Ну и ладно, в них косточки.
Бабушка вернулась в тот момент, когда все необходимые меры были приняты. Салим, стараясь не срываться в крик, но не стесняясь в выражениях, рассказал ей о том, что произошло.
– Какой ты молодец, Санечка, какой ты у меня молодец… – заплакала бабушка. – Добрый ты…
Она хотела обнять внука, но тот раздраженно увернулся:
– Да иди ты…
Бабушка поковыляла собирать с пола и стирать мокрые колготки и пуловер. Салим выключил телевизор и сел за уроки. Закрасил квадратиков сто – и закрыл тетрадку. Потом они ужинали – вдвоем, Стас спал. На кухню не спускались: электрический чайник был и наверху, пару бутербродов можно было сотворить тут же, а плотно ужинать никому не хотелось. Салиму не хотелось потому, что он устал. Бабушке – потому что она очень устала. Словом, на кухню они не заглянули, а зря.
Проливной дождь тек из шланга на пол до самого утра. Дом был старый, в полу были щели, а по углам и дыры. Под щелями и дырами находился соседский подвал (постройка пятнадцатого века, ну правда – конца пятнадцатого!), а в подвале жили запасы на зиму: по-крестьянски, заботливо перебранная картошка в клетях, морковь в сухом песке, банки с вареньями, закрытые бумажками с резинками «от трусов». В углу хранилась временно не нужная техника: трофейный, с войны, радиоприемник, почти новенькая дрель с перфоратором и обувная коробка, из-за потопления которой соседка и устроила в итоге такой жуткий скандал. Дело в том, что в коробке хранились марки. Соседка уверяла, что это были очень ценные марки, и что она их специально спрятала в подвал от мужа, чтобы не пропил невзначай.
Наверное, марки были и впрямь дико ценные. Ведь соседка вплавь бросилась спасать коробку, когда утром обнаружился вселенский потоп в масштабах одного отдельно взятого дома.
Окончание припева в последней редакции родилось на последнем уроке, на немецком (немецкий вторым Евка выбрала когда-то назло родакам, у которых после инглиша шли: у мамы – испанский, у папы – французский, и только потом дойч). Припев получился таким:
Осень осеняет поэтов,
Этого не делает лето.
Постараюсь я как-нибудь,
как-нибудь
В рифмах и счастье
не утонуть!
……………………………………………………………………………………….
MENSA International
Home About usBenefits Mensa Workout National Groops
News Contact us
Добро пожаловать в сообщество людей,
уровень IQ которых превышает 148!
Login:…………Go!
Вы еще не с нами?
