Сильвия Раннамаа - Приемная мать
Воспитательница обещала поговорить с директором и с преподавательницей ручного труда об использовании помещения, инвентаря и материалов. Во время нашего разговора она подошла к шкафу, отодвинула его от стены. И теперь с серьезным видом стояла у открытой дверцы.
— Скажите, что это за беспорядок?
Ее тон не предвещал ничего хорошего. Я вскочила, чтобы навести в шкафу хотя бы какой-то порядок. Ведь я последняя в нем рылась и все перевернула. Я все время представляла себе, что Свен с другими ребятами может быть, сейчас стоит там, за стенкой и все слышит. Мне хотелось только одного: чтобы воспитательница больше ничего не говорила, не делала никаких замечаний.
И вдруг она, словно между прочим, сказала:
— Девочки, я хотела вас предупредить. Отсюда, от шкафа, видимо, только когда дверцы открыты, в умывальную к мальчикам слышно все, что вы между собой говорите. Учтите это в будущем!
О да, как же можно было этого не учесть! Я уверена, что на всех это открытие произвело такое же впечатление, как на меня, когда я о нем узнала. Каждая мучительно припоминала, что здесь когда-либо было сказано такого, что мальчикам нельзя было слышать.
И хотя как только воспитательница ушла, мы удостоверились, что с половины ребят не было слышно ничего, кроме приглушенных неясных голосов и постарались успокоить себя тем, что, мол, неужели ребятам больше нечего делать, как дежурить у шкафа и подслушивать наши разговоры, тем более, что дверцы шкафа у нас редко бывают открыты, а теперь мы предупреждены, осторожность никогда не помешает.
А у меня от всего, что случилось сегодня вечером, очень хорошо и легко на сердце. Весь этот сложный узел воспитательница разрубила одной фразой, и вообще люди прекрасны. Только мы не всегда это замечаем, и у нас друг для друга никогда не хватает времени.
Когда я сегодня вечером думаю о воспитательнице, о Лики и о других наших девочках, мне представляется, что каждая из них таит в себе сокровища. Только обычно они тщательно скрыты. И все-таки есть какая-то тайная пружинка, которая может вдруг раскрыть их, и тогда так чудесно!
Хотелось бы знать, у каждого ли человека есть такой тайник? И сколько в нем сокровищ?
ЧЕТВЕРГ...Наш вчерашний необычный план, говоря по правде, провалился. Во всяком случае, в том виде, как был задуман первоначально. И может быть, мы вообще отказались бы от этой идеи, если бы воспитательница не напомнила о ней.
Мы сидели и не знали, с чего начать. Может быть, и не хотели. По крайней мере, мне уже ничего не хотелось. Поглядывали друг на друга, а Веста хмурилась. Я уже собралась было предложить перенести обсуждение этого вопроса, как вдруг воспитательница спросила:
— Ну, так как же? Вы недовольны своей старостой группы?
Мучительная пауза.
— Может быть, я вас неправильно поняла? Может быть, как раз очень довольны?
— Конечно, нет, — в голосе Тинки слышались боевые нотки, и она упрямо подняла голову. — Почему у нас должен быть именно такой староста?
— Чем же ваш староста нехорош? — деловито спросила воспитательница.
— Только и знает, что с утра до вечера ворчит на кого-нибудь из нас, — храбро заявила Тинка.
— И так уж совсем без причины? — допытывалась воспитательница таким тоном, что Тинка сначала даже смутилась.
— Ну, ладно, — согласилась она. — Если у нее и бывают причины, все же можно было бы разговаривать повежливее. Зачем постоянно ворчать7 Почему она говорит с нами так, как будто мы ее подчиненные или рабы? Разве так уж трудно говорить нормально?
Теперь вмешалась Анне:
— Еще чего захотела. Если с вами говорить как с равными, то кто поймет, где же староста группы.
Анне так здорово изобразила Весту, что та, наверно, и вправду узнала себя.
— Во всяком случае, у меня нет другого голоса, как тот, что мне дан, и если он не нравится, то...
Веста пожала плечами.
— Почему же нет! — возразила Тинка. — А как ты умеешь разговаривать с учителями и воспитателями?
— Может, ради тебя мне следовало бы заняться постановкой голоса? — не сдавалась Веста.
— Это бы твоему голосу не повредило, — поддела ее Анне.
— Довольно пререканий! — решительно прервала воспитательница. — Кто-нибудь из вас хочет сказать по существу?
— Самое существенное в том, что нам надо выбрать нового старосту, — прямо высказалась Тинка.
— И тогда ваши отношения сразу улучшатся? — спросила воспитательница. — Как считают остальные?
Но остальные не знали, как они считают. Если так ставить вопрос, то... Но оставить Тинку в беде тоже не годилось. Она ведь говорила от имени всей группы и, в общем, правильно. Даже Лики молчала.
— Предположим, что вы выберете кого-то другого. А у нее разве не может быть недостатков? — спросила воспитательница. — Скажите сами, кто для вас достаточно хорош? Ну, например, кто-нибудь из учителей или воспитателей в наших глазах заслуживает пощады? Подумайте об этом. Разве есть хоть кто-то, о ком бы за спиной вы никогда не говорили плохо? Теперь вдруг вам не подходит выбранная вами староста группы. Я при ее выборах не присутствовала. Но, если ваша воспитательница и, главное, вы сами ее выбрали, то для этого у вас несомненно были основания и не следует об этом забывать. Со своей стороны, я могу сказать одно: пока я выполняю обязанности вашей воспитательницы, у вас не будет никаких перевыборов. Вы можете опять ошибиться в вашем выборе. Да и я пока не могу сказать, что хорошо знаю каждую из вас. Но я обещаю вам одно: поскольку каждый считает, что знает себя лучше всех, то та из вас, которая думает, что будет лучшим старостой, чем Веста, может сразу занять ее место.
Мы, конечно, молчали, опустив глаза.
— Я жду... Таких, значит, нет? Ну, тогда не стоит терять времени. Будем расходиться.
Все это было еще вчера. А сегодня вот что произошло. Анне, изучавшая список дежурных, вдруг стала бурно протестовать:
— Послушай. Веста, что ты тут опять наделала? Одурела, что ли? Опять в воскресенье я на кухне! Прошлый раз я была в субботу. Ты что, боишься, что я отправлюсь в церковь? Честное слово, тебя следует свести к врачу.
— Извини, но с л ы ш у я пока еще нормально. Нельзя ли чуть потише? — при этом Веста бросила многозначительный взгляд в сторону шкафа и продолжала: — Кого же я должна была назначить? Очередь Марелле, но у нее мама заболела, ей непременно надо в воскресенье побывать дома. У твоей подруги, как ты знаешь, билет на дневной концерт. У Лики — соревнование, Роози только сегодня...
Честное слово, услышав голос Весты, я на мгновение настолько растерялась, что добровольно вызвалась отдежурить, хотя на этой неделе уже дежурила на кухне.
Вообще в последнее время, после того, как мы узнали, что наши разговоры можно услышать со стороны, в комнате словно бы появился маленький глушитель. Может быть, потому, что каждая из нас за эти дни обдумала, что и когда она говорила. Если это так, то тут, пожалуй, будет к месту привести знаменитую фразу Анне, которую она обычно произносит по утрам, приступая к молочному супу (а в последнее время почему-то это случается слишком часто):
— Мы извлекли пользу и из этого печального события.
ПЯТНИЦА...Итак, сегодня состоялось официальное «кукольное» собрание. Конечно, все было так, как Тинка предсказывала с самого начала. Мальчики в таком деле не попутчики. Разве же таким молодым людям годится возиться с куклами. До чего же я все-таки простодушна!
Притворно-внимательный вид Энту и приподнятая бровь Свена с самого начала привели меня в такое замешательство, что я заикалась и запиналась, словно подбивала ребят на ограбление госбанка. Спасая положение, я использовала Ликины доводы:
— Кроме того, нас постоянно упрекают, что в комсомольской работе мы не проявляем инициативы. Это была бы одна из возможностей и...
— Ур-ра! — заревел Энту. — Кадри Ялакас наконец-то выступила с мощным патриотическим почином — семилетка кукольных тряпок.
У Энту в отношении меня почти всегда прямое попадание. Все остальное я высказала уже скороговоркой. Самую последнюю фразу, кажется, даже не договорила. Мне и самой было ясно, до чего все это наивно. Предложить мальчикам снизойти до интересов октябрят! О, если бы Урмас все еще был бы моим одноклассником! Уж он-то все понял бы!
Конечно, если все это представить себе со стороны, то... в то время, как другие комсомольцы поднимают целину, а на заводах передовики и новаторы своими руками помогают строить коммунизм — я здесь призываю делать кукольную мебель! От неловкости я была готова захныкать, как октябренок.
Ну вот, теперь взяла слово Веста! Что-то будет?
— Не стоит торговаться. Не хотят и не надо. Это дело добровольное. И какие уж там мастера и специалисты для этого требуются. Что-то выпилить из фанеры и сколотить. Просто надо найти деловой пионерский отряд, который заинтересуется этой работой. Это я беру на себя. Поговорю с начальником мастерской и...
