Мария Бершадская - Семь с половиной крокодильских улыбок
Все уже давно хотели идти учиться. Но бежать в школу самим было нельзя.
Наконец зазвенел колокольчик. Одиннадцатиклассники сразу же кинулись разбирать первоклашек. Получилась небольшая давка. Скоро каждый добыл себе по маленькому испуганному ребёнку с букетом. А вот ко мне никто не хотел подходить.
Все уже стояли парами. Неужели меня теперь не пустят в школу?!
К счастью, какой-то задумчивый старшеклассник тоже остался один.
Мне было очень страшно…
И всё-таки я пошла к нему. Он был самым низеньким, самым чахлым. Зато у него росли пушистые усы. Он сразу сказал, что его зовут Герман. Я вела Германа за руку, и он удивлённо смотрел на меня – снизу вверх.
Я сразу поняла, что нам нужно к молодой улыбающейся учительнице. Она была именно такой, как я представляла, – со светлыми полосками на волосах, которые оставило прошедшее лето.
– Ты куда? – удивился Герман, когда я потащила его за собой. – Это первый «А», тебе к бэшкам нужно.
– А я не хочу к бэшкам!
– Так тебя никто и не спрашивает, – фыркнул Герман. – И вообще, я уже опаздываю. Твой кабинет сто третий, налево по коридору.
Ничего себе правила в этой школе. Если попала в «Б»-класс, так это что – уже на всю жизнь?!
– Здр-р-р-равствуйте, Мар-р-ргарита Р-р-романовна.
Все по очереди дарили учительнице свои букеты.
А я стояла и не могла сделать ни шагу.
Неужели это и есть первый «Б»?!
Больше всего Маргарита Романовна походила на снеговика. Или на снежную бабу. Два больших шара положили друг на друга и сделали тело. Белые волосы сложили в шарик на макушке. На нос надели очки в круглой оправе.
Буквы «Р» пересыпáлись в её имени, как ледышки. Она ни капельки не была похожа на ту весёлую солнечную учительницу, о которой я мечтала.
– Здравствуй, Женя – сказала она.
Я знаю, я должна была улыбнуться и отдать ей букет.
Но ведь я НЕ МОГЛА улыбаться.
Все крокодильские улыбки лежали дома, в шкафу, завёрнутые в мою любимую майку.
– Здравствуйте, – буркнула я.
Может, папа сказал бы мне, чтó нужно делать. Но он был далеко. Все родители остались в коридоре. И потом, Аня говорила, что в школе нельзя подсказывать.
Я сделала два большущих шага – мимо учительницы. Вспомнила про цветы, но возвращаться было уже невозможно. И держать эти гладиолусы я больше не могла. Они стали такими тяжёлыми – как будто каждый цветок умножили на десять.
Я наклонилась и воткнула свой букет в трёхлитровую банку. Весь учительский стол был заставлен цветами в колючей блестящей упаковке.
А дальше всё получилось само собой. Букет начал падать, я потянулась, чтобы его удержать, но почему-то от этого он качнулся ещё сильней, и банка опрокинулась. И пузатый кувшин, и жёлтая ваза тоже упали.
Вода тут же затопила журнал и стопку открыток «Подарок первокласснику». Я спасала карандаши и ручки, открытки и красный блокнот. Но на самом деле я ничего спасти не могла. Это было настоящее кораблекрушение, и я тонула вместе с листочками бумаги в крупную клетку. Юбка моей матроски насквозь промокла.
Больше всего на свете мне хотелось уйти под воду и вынырнуть где-то далеко отсюда. Оказаться на необитаемом острове, где нет никаких гладиолусов.
Лёжа в кровати, я думала о школе. В сто пятьдесят первый раз.
Оказывается, мечтать о чём-то бывает приятнее, чем вспоминать, как оно было на самом деле. Я так много ревела, что мои косички совсем отсырели. Папа с мамой по очереди утешали меня, а потом решили, что я уже сплю, и ушли.
Ветка лежала и пыхтела у меня под боком. Я знаю, она тоже не могла уснуть.
Мама повесила моё промокшее платье на балкон.
Наверное, ему тоже было одиноко – там, в темноте, на ветру.
Я встала и на цыпочках прошла через комнату. Открыла балконную дверь.
Сняла сырое холодное платье и повесила его на стул. И мне стало чуточку легче.
День третий
2 сентября, среда
– ЗдраВстВуйте, МаРгаРита Р-РоманоВна!
Всё утро я репетировала перед зеркалом. Говорила громко и чётко, как нас учили вчера на первом уроке. Ветка решила, что это какая-то новая игра, и лаяла не переставая. Наконец с кухни примчалась Аня в пижаме и сказала нам замолчать, а то в холодильнике молоко скиснет.
Вообще-то она сказала другое слово. Оно тоже начинается на «за», а третья буква «т». Папа говорит, что оно грубое. Поэтому я не буду вам его повторять.
– Здравствуйте, Маргарита Ломановна…
Я выговорила это громко и чётко. На весь класс.
Ну и ну.
Мальчишки у окна захихикали, но я решила не обращать на это никакого внимания.
Зато учительница мне улыбнулась и ответила:
– Доброе утро, Женя.
Моя парта – самая последняя, в первом ряду у стены. Её сделали специально для меня.
Я наклонилась и незаметно её понюхала.
Мне нравится запах новых вещей, он какой-то особенный.
Моя парта пахла лесом, честное слово! Наверное, совсем недавно она была деревом.
Первый урок. Письмо
Я думала, мы сразу станем учиться. Но Маргарита Романовна сказала нам рисовать палочки – целых три строчки!
Печатные буквы у меня хорошо получаются, но я бы хотела писать так же красиво и непонятно, как папа.
Я выводила палочки – одну за другой, медленно-медленно. Вот так:
Но потом я подумала: всё можно сделать гораздо быстрее.
Например, так:
Я нарисовала последнюю палочку и подняла руку.
– Маргарита Романовна, я уже написала.
– Что написала?
– Палочки написала! Можно я теперь буквы буду писать?
Но Маргарита Романовна не разрешила мне писать буквы. И даже не подарила жёлтый квадратик с надписью «Молодец», который дают вместо оценок. Она сказала, что лучше ничего не выдумывать, а делать то, что задали. А потом добавила:
– Чтоб чему-то научиться, нужно долго потрудиться.
Мальчишка с последней парты повернулся и показал мне язык.
Вчера он весь день хвастался. И фамилия у него не какая-нибудь, а королевская – Королёв. И велосипед у него не простой, а какой-то «горник».
– Я точно знал, что меня на последнюю парту посадят. Выше меня никого не будет, – заливался Королёв.
И тут все посмотрели на меня. И засмеялись. А он разозлился.
– А она не считается. Может, она вообще инопланетянка.
Вот интересно, если я не считаюсь, зачем этот Королёв ко мне повернулся?
Сидит и показывает мне свой дурацкий язык – уже во второй раз.
Второй урок. Физкультура
Мы вышли на улицу. На стадионе ещё не высохли цифры и линии, нарисованные белой краской. Поэтому Маргарита Романовна отвела нас на небольшую площадку рядом со школой. Сначала мы делали приседания и наклоны. Но потом из открытого окна так запахло жареной колбасой, что у всех забурчало в животе. Мы всё время принюхивались, а мальчишки стали высоко прыгать. Они говорили, что так им достанется весь колбасный запах из школьной столовой. А девчонкам придётся нюхать только компот.
Наконец Маргарита Романовна сказала:
– Ладно, раз вы такие голодные, я научу вас одной игре. Она называется «горячая картошка».
Горячая картошка(правила игры)Все игроки становятся в круг и перебрасывают друг другу мяч.
Если кто-то мяч не отбил, он садится на корточки в центр круга («котёл»).
Мяч можно не отбивать, а ловить в две руки и быстро (чтобы не обжечься картошкой!) перекидывать следующему игроку.
Чтобы выручить того, кто сидит в котле, нужно попасть по нему мячом.
Тогда он снова вернётся в игру.
Мы стали в круг. Рыжеволосый Митя Есимчик осторожно бросил мяч Маргарите Романовне, она перекинула мяч Королёву…
– Горячая картошка против инопланетян! – завопил Королёв и пульнул мяч в мою сторону.
Я совсем не хотела оказаться в «котле» в самом начале игры. Хоть что-то в этот день должно получиться! Поэтому я отбила мяч изо всех сил.
Конечно, никто не мог поймать его на такой высоте.
Мяч просвистел над головами и… влетел в открытое окно.
Если бы я была футболистом, а школьное окно – воротами, болельщики аплодировали бы мне стоя и кричали на весь стадион:
– Го-о-о-ол!
Но вместо этого из окна школьной кухни раздался вопль:
– Су-у-у-уп!
А Есимчик заорал на всю улицу:
– Ура! Супа не будет!
Маргарита Романовна не сказала ни слова. Даже не повернулась ко мне. Наверное, после того как я утопила классный журнал, она не ждала от меня ничего хорошего.
Теперь можно даже не надеяться, что когда-нибудь у меня будет жёлтый квадратик с надписью «Молодец»…