Виктория Вартан - Арминэ
Девочка хотела было бежать назад, к своему дому, но раздумала. Глаза на мокром месте. Нет, сейчас нельзя идти домой. Она свернула налево и пошла по узкой дорожке, идущей вверх от главной улицы, туда, где строилась новая школа. Несмотря на воскресный день, работы шли вовсю: каменщики начали кладку стен третьего этажа.
— Дядя! — крикнула Арминэ усатому каменщику. — Скоро кончите строить школу?
— Да, наверно, к зиме. А зачем тебе знать?
— А я тут буду учиться.
— Вот как! — улыбнулся усатый каменщик. — Тогда надо… — Но ему так и не удалось закончить фразу. Вдруг раздался звонкий мальчишеский голос:
— Эй ты, черноногий кашкалдак, прочь с дороги!
Арминэ обернулась и увидела Размика, мчавшегося на велосипеде прямо на нее. Однако она и бровью не повела — осталась стоять посередине узкой тропинки, будто одноклассник кричал не ей.
— Это тебя он так?.. — рассмеялся усатый каменщик.
— Нет, меня зовут Арминэ, — с достоинством ответила девочка.
— Вай, ты что, оглохла? С дороги уйди! — снова заорал Размик. Он слез с велосипеда и прислонил его к дереву.
— Дядя, а у вас есть дети? — с самым невозмутимым видом продолжала расспрашивать каменщика Арминэ.
— Есть, четверо.
— А ну, с дороги, кашкалдак! — Сжав кулаки, Размик подошел к девочке.
— Уйду, если попросишь у меня прощения за то, что обозвал меня, — спокойно ответила мальчику Арминэ. Она снова посмотрела на каменщика: — И все четверо — девочки?
Каменщик и рта не успел раскрыть, как Размик со словами: «Что? У девчонки просить прощения?» — подскочил к девочке и грубо оттолкнул ее с дорожки. Но мальчишка и опомниться не успел — Арминэ налетела на него коршуном и ну лупцевать. Еще секунда — и Арминэ опрокинула Размика на землю. Удары ее маленьких, крепких кулачков так и сыпались на обидчика. Собравшиеся на лесах строители растерянно смотрели сверху на драку. Первым нашелся усатый каменщик.
— Эй, Арам! — крикнул он милиционеру, проходившему по другой стороне главной улицы. — Иди-ка сюда!
Милиционер подбежал и оттащил Арминэ от всхлипывавшего Размика. Мальчишка, весь пыльный, со всклокоченными волосами, поднялся с земли. Драчуны, сопя и тяжело дыша, зло смотрели друг на друга.
— Вы что это хулиганите тут? — напустился на них милиционер.
Оба молчали.
— Молчите? Тогда пошли, в отделении вы у меня живо заговорите.
Арминэ подняла с земли сумку с хлебом и пошла за милиционером. Вслед за ней, толкая велосипед, поплелся Размик.
Приведя драчунов в отделение милиции, милиционер спросил Арминэ:
— Ты почему дерешься?
— А почему он обзывается?
— Не ври — не обзывался! — сказал Размик, утирая слезы.
— Это ты врешь! Разве не ты обозвал меня кашкалдаком? Я вовсе не похожа на эту противную черноногую птицу.
— Перестаньте! — прикрикнул на ребят милиционер. — Сейчас вызову ваших родителей, и пусть они сами разберутся, кто из вас первый затеял драку. Какой у тебя телефон? — обратился он к Арминэ.
— Тридцать два — тридцать пять.
— А у тебя? — спросил он Размика.
— А у нас нет телефона…
Милиционер позвонил к Арминэ домой.
Не прошло и десяти минут, как Маро, расстроенная, явилась в милицию.
— Опять дралась, негодная девчонка! — прямо с порога напустилась она на дочь.
— Какая девчонка?! — Милиционер вытаращил глаза на Арминэ. — Вай, разве ты не мальчишка?
— Да она хуже иного мальчишки! — в сердцах воскликнула Маро и, схватив Арминэ за руку, дошла к выходу.
У самых дверей Арминэ обернулась, сжала худой кулачок и погрозила Размику.
— Вот до чего докатилась! — отчитывала ее Маро по дороге домой. — Уже в милицию меня вызывают из-за тебя! Вай, какой позор! Ведь и так люди говорят: «Арминэ у тебя по ошибке родилась девочкой. Она ведет себя хуже мальчишки». А что скажут теперь, когда узнают, что ты попала в милицию за драку?
— Пусть говорят, что хотят, — упрямо сказала Арминэ. — Лишь бы не сказали, что я не могу постоять за себя…
Новое платье Эвелины
Все утро Арминэ, прячась за широким стволом тутового дерева, украдкой наблюдала за незнакомым светловолосым мальчиком, невесть откуда взявшимся во дворе тетушки Нвард. Мальчик по виду был одних лет с ней, худощавый, белоголовый и конопатый. Интересно, кто он? Откуда? Арминэ поднялась на носки, вытянула шею, чтобы получше рассмотреть его через ограду. Незнакомый мальчик, будто осваиваясь на новом месте, ходил по двору тетушки Нвард, с любопытством заглядывая во все закоулки. Он вошел в открытую дверь старого гаража, минут пять или десять пробыл там и вышел; осмотрел сарай и даже сунулся было в курятник, но через секунду ошарашенно выскочил, испугавшись вылетевшей вслед за ним рассерженной наседки. Арминэ прыснула в кулак. «Верно, из большого города приехал», — подумала она.
— Арминэ! — окликнула девочку Маро. — Ты что это без дела слоняешься? Поди-ка сюда, ты мне нужна.
Девочка подошла. Она была, как всегда, в своих старых коротких джинсах и выцветшей голубой футболке. Блестящие черные кудряшки широким нимбом окаймляли ее худенькое лицо.
— Сбегай к Эвелининой маме и попроси у нее немного молочной закваски. Мне надо заквасить мацун. — И мать протянула девочке маленькую эмалированную чашку. — Только не засиживайся там, а то молоко остынет и тогда снова придется его подогревать.
Арминэ с рассеянным видом взяла протянутую ей чашку.
— Мам, кто этот белобрысый мальчишка во дворе у тетушки Нвард?
— Это племянник тети Гали. Вчера вечером приехал из Краснодара. Кажется, на все лето.
Тетя Галя — жена сына тетушки Нвард, Хорена. Он познакомился с Галей в Краснодаре, где пять лет учился в сельскохозяйственном институте. После окончания института дядя Хорен и тетя Галя поехали работать в горную деревушку. Но когда у них родился сын, они вернулись домой, к тетушке Нвард. Арминэ еще раз взглянула на белоголового мальчишку и направилась к калитке.
— Арминэ, постой! — остановила ее мать. — И тебе не стыдно показываться в этих старых штанах на улице?
— А ты купи мне новые.
— Даже и не мечтай. Не куплю. Хватит, ты у меня больше не будешь ходить в штанах. Я тебе сто раз говорила: девочка должна носить платья, а не брюки. Спокон веков все женщины у нас в роду носили женскую одежду, значит, и ты должна носить. Взяла бы лучше пример с Эвелины. — Услышав это имя, Арминэ с досадой вздохнула и подняла свои голубые глаза кверху: вот уж с кого ей никогда не хотелось брать пример, так это с Эвелины, хотя та и очень нравилась Маро.
— Какая она опрятная девочка, как хорошо на ней сидят платья! И волосы всегда аккуратно заплетены в косички. На нее просто приятно смотреть. А ты на кого похожа? Ни девочка, ни мальчик. — И мать с неодобрением посмотрела на кудрявую путаницу коротких волос дочери.
— Ну и пусть! — буркнула Арминэ и побежала на улицу.
«И что в ней видят хорошего взрослые? — думала Арминэ, приближаясь к дому Эвелины. — Она ведь ужасная кривляка, а в голове — одни наряды. Мальчишки вечно дергают ее за косы, а она вечно жалуется на них учителям».
Когда Арминэ вошла к Эвелине во двор, та сидела в одной сорочке на веранде и плакала, а ее мать пыталась смыть влажным ватным тампоном большое рыжее пятно с нового платья дочери. Красивые черные глаза Эвелины были полны слез, а густые длинные волосы расплелись, разлохматились, и девочка, всхлипывая, то и дело отбрасывала их со лба назад. Узнав, что Эвелина плачет из-за пятна на платье, Арминэ удивленно на нее поглядела.
— Да не реви ты, ради бога, — успокаивала девочку мать. Эвелина была единственным ребенком в семье, и родители очень баловали ее. — Я почти вывела пятно. Вот, посмотри сама.
Эвелина встала с тахты, подошла к столу, на котором было разостлано ее платье. Арминэ тоже подошла взглянуть. Пятно стало бледнее, но все еще сидело на подоле белого в красный горошек платья.
— Да-a, — заревела с новой силой Эвелина, — во-он пятно, во-он! У-у-у, как я ненавижу эту Аню! Она нарочно испортила мое новое платье, нарочно!
Из бессвязных причитаний плачущей Эвелины Арминэ узнала, что утром девочка пошла в новом платье к своей подружке Ане, а та усадила ее на стул, на котором случайно оказался никем не замеченный ломтик спелого помидора. Когда Эвелина спустя минуту почувствовала под собой что-то мокрое, она вскочила как ужаленная, но на платье уже красовалось большое красноватое пятно от помидорного сока.
Глядя на красивое лицо Эвелины, искаженное неподдельным горем, Арминэ подумала: «А я бы не стала так реветь из-за какого пятна на платье». Но вслух сказала девочке:
— Не плачь, Эвелина, не плачь. Когда платье подсохнет, пятна совсем не будет видно, вот увидишь.
