Ян Экхольм - Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др.
– Ты гордость нашей семьи. – Папа Ларссон похлопал сына по плечу. – А теперь вся твоя учёность должна пойти нам на пользу. Ты должен позаботиться о Людвиге Четырнадцатом. И заставить его думать не так преступно, как он это делает. Ты ведь, наверное, слышал, как он заявил, что не хочет быть хитрым. Отщепенец!
Лабан скис.
– Выходит, мне придётся играть с самым маленьким? – обиделся он. – Не хочу!
– А чтобы у тебя был брат, за которого стыдно, ты хочешь? – строго спросил папа Ларссон.
Лабан покачал головой.
– Лис просто обязан обманывать, только тогда он может называться лисом, – продолжал папа торжественно. – В нашей семье всегда были и есть только настоящие лисы. Ты помнишь, что написано на этой табличке?
– Да здравствует хитрость! Ура Ларссонам! – закричал Лабан.
– Вот, мой мальчик, – просиял папа Ларссон. – Ты сделаешь Людвига Четырнадцатого настоящим плутом. Лабан от удовольствия потянулся.
– Обещаю сделать всё, что смогу, – сказал он. – Я с охотой займусь и другими братьями и сестрами. Я хитрее всех на милю вокруг...
– Не очень важничай, – прервал его папа Ларссон. – Пока ещё самый хитрый в этой семье я. Я сам намерен обучить Людвига Четырнадцатого всем нашим приёмам. Ты же должен лишь проследить, чтоб он не играл с Юкке-Юу, Туффе-Ту и другими уличными мальчишками, которые учат его глупостям.
– Да, папа, – покорно ответил Лабан. – С завтрашнего утра Людвиг Четырнадцатый будет играть только со мной.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий день рано утром Лабан разбудил своего маленького братца, Людвига Четырнадцатого.
– Поднимайся, – прошипел он кисло. – Ты и я, мы с тобой будем играть.
Людвиг Четырнадцатый протёр глаза.
– Я не хочу играть с тобой. – И он зевнул. – Все мои друзья считают, что ты настоящий плут. Лабан расплылся в улыбке.
– Приятно слышать. Ну, поднимайся!
– Я сказал, не хочу, – заупрямился Людвиг Четырнадцатый и принялся облизывать свою рыжую шубку. – Юкке-Юу, Туффе-Ту и я, мы собирались сегодня играть. В прятки.
– Ты больше не должен встречаться с этими уличными зайчишками! – озлился Лабан. – Это папа решил, что ты больше не будешь играть с ними. Вместо этого я буду учить тебя уму-разуму.
– Пожалуйста, ты можешь учить меня и уму и разуму. Но ты не научишь меня, как обманывать других.
– Посмотрим, – пробурчал Лабан. – Пойдём. И лисята вышмыгнули из норы.
– Вот это гриб, – заявил Лабан, – показывая правой передней лапой на большую красивую шляпку.
– Грипп? Меня не обманешь, – рассмеялся Людвиг Четырнадцатый. – Ты хочешь сказать, что если её съесть, эту шляпку, то можно заболеть этим... гриппом? А почему же тогда белочки их сушат?.
– Ты глупее, чем я думал, – прервал его Лабан. – Я не имел в виду никакой болезни. Это гриб. Не грипп, а гриб, понимаешь? Да, многому тебя придётся учить.
Лисята крадучись пробежали по всем лесным тропинкам. Лабан учил Людвига Четырнадцатого, как называются деревья, кустарники, ягоды, грибы и цветы. Учил и многому другому.
К вечеру Лабан спросил Людвига:
– Может, ещё что-нибудь хочешь узнать? А то побежим домой. У меня совсем пересохло в горле да и живот пуст.
– Я хочу ещё посмотреть, как живут люди, – сказал Людвиг Четырнадцатый.
– Этого нельзя! – Лабан замахал передними лапками. – Это очень опасно.
– Ты что, боишься?
– Я? Я самый храбрый на милю вокруг. И они побежали. Остановились они только у глубокой канавы, что возле самого леса. И вдруг они увидели плетёную ограду.
– А вот это называется забор, – тихонечко прошептал Лабан. – То, что ты видишь по другую сторону его, называется поле, там растёт овес. Из него мама делает нам кашу.
– Я бы хотел посмотреть на поле, где мама берёт крупу, чтобы делать нам рисовую кашу, – также шёпотом ответил Людвиг Четырнадцатый. – Рисовая каша лучше овсяной.
– Каша! Дурак! – зарычал Лабан. – Посмотри-ка вот сюда, между прутьями. Видишь, вон там, на другой стороне поля, коробку с окнами? Это нора для людей. Называется – дом. А около него коробки без окон, это дома для коров и лошадей. А в самом главном маленьком домике живут куры, цыплята и яйца.
Лабан облизал губы.
Людвиг Четырнадцатый смотрел не мигая, и его глаза делались всё круглее.
– А где живёт тот ужасный Максимилиан, о котором папа всегда рассказывает? – прошептал он.
– Точно не знаю. Но буду первым из папиных детей, кто обманет это кривоногое страшилище.
– А может, я обману его раньше тебя! – похвастался Людвиг Четырнадцатый.
Лабан громко рассмеялся:
– Ты-то! Ты же не хочешь быть хитрым! Я покажу тебе, как это делается. Я обману первого, кто встретится нам на пути домой. Хочешь пари?
– Не-е-т, – протянул Людвиг Четырнадцатый.
– А я всё-таки обману кого-нибудь, – настаивал Лабан. – Просто, чтобы доказать тебе, какой я хитрый.
По тропинке возле самой норы Ларссонов бежали зайчишки Юкке-Юу и Туффе-Ту. Они хотели припустить наутёк, увидя, что их друг Людвиг Четырнадцатый идёт не один, но было слишком поздно. Людвиг Четырнадцатый окликнул их:
– Где вы были?
– В киоске, и купили медовых пряников, – ответил Туффе-Ту и показал кулёк.
– О-о-о-о!.. – застонал вдруг Лабан. – О-о-о-о, бедное моё горлышко!
– У тебя что, горло болит? – дружелюбно спросил Юкке-Юу.
– Спрашиваешь, – опять застонал Лабан. – О-о-о-о! Людвиг в я как раз идём от доктора Совы. И она сказала мне, что я очень болен. Есть только одно лекарство, которое может мне помочь.
– А какое? – поинтересовался Туффе-Ту.
– Медовые пряники, – вздохнул Лабан. – Лечебный мёд, лечебный мед, он нежен, сладок и приятен.
– Значит, вы тоже идёте покупать медовые пряники? – спросил Юкке-Юу.
Лабан притворился, что плачет.
– Я не могу купить медовых пряников. Деньги, которые мне папа дал на неделю, кончились. А больше у папы не выпросишь, и придётся мне всю жизнь ходить с больным горлом.
Зайчата долго смотрели на Лабана.
– Это правда? Ты не обманываешь? – спросил Юкке-Юу.
– Охота мне обманывать вас, лучших друзей Людвига Четырнадцатого. Скажи, Людвиг, разве я обманываю?
Лабан больно ущипнул Людвига Четырнадцатого за кончик хвоста. И вместо «нет» Людвиг закричал «а-а-а».
– Что ты говоришь? – дружно спросили Юкке-Юу и Туффе-Ту.
– Мой младший братишка хочет сказать «да», но иногда он переставляет буквы в слове, – пояснил Лабан. – Когда он говорит «тен», он имеет в виду «нет», а когда он говорит «ад», он хочет сказать «да»,
– Твой брат говорит правду? – спросил Туффе-Ту у Людвига.
– А-а-а! – вскрикнул Людвиг, когда Лабан снова ущипнул его за хвост.
– Вот, слышите, он говорит «да». А сам я уже совсем не могу говорить, кхе, кхе... – И он прохрипел: – О-о-о, моё бедное горло!
Зайчата стояли в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу. Наконец Юкке-Юу сказал:
– Только потому, что ты брат Людвига Четырнадцатого... Пожалуйста, вот тебе весь кулёк.
У Лабана вдруг прорезался голос:
– Две тысячи спасибо! Три тысячи спасибо! Пять тысяч спасибо! Семь тысяч спасибо! Вы лучшие друзья во всём лесу. Обещаю, что не забуду вас.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Зайцы ускакали, а Лабан стукнул себя в грудь и воскликнул:
– Да здравствует хитрость! Вот как должен поступать лис, если ему хочется медовых пряников! Ну, чем плохо обманывать?
Юкке-Юу и Туффе-Ту не успели ещё отбежать слишком далеко. Они услышали, что сказал Лабан, и тут же возвратились.
– А мы-то думали, – глядя на Людвига, сказал Юкке-Юу.
– Обманщик! – добавил Туффе-Ту. – Больше мы с тобой не играем.
И они снова исчезли, а Людвиг Четырнадцатый повесил нос.
– Мои лучшие друзья! – упрекнул он. – И тебе не стыдно?
– Мне никогда не стыдно, – улыбаясь, ответил Лабан. – Глупым зайчатам не нужны медовые пряники. А тебе не нужны зайчата. Разве ты не помнишь, что сказал папа?
Лабан открыл пакетик и сунул в него нос.
– Как пахнут! Ты смотри, а я буду лопать их. Сразу, все-все съем.
– Ну и дурак, – загадочно сказал Людвиг Четырнадцатый. Лабан было засунул уже лапу в кулёк, но вдруг остановился и удивлённо посмотрел на брата.
– Я – самый хитрый лис на милю вокруг, – напыжился Лабан. И всё-таки поинтересовался: – Почему же я дурак?
– Если бы я был в твоей шкуре, я сохранил бы все пряники, пока мы не вернёмся домой, – ответил Людвиг Четырнадцатый. – Представь себе, как наши братья и сестры полопаются от зависти, когда ты будешь есть пряники, а им останется только облизываться.
Лабан задумался.
– Иногда ты довольно разумно рассуждаешь, – наконец согласился он. – Когда мы придём домой, я спрячу пакет, а вечером съем пряники при всех.
Лабан спрятал кулёк под своей кроватью. Только Людвиг Четырнадцатый знал
– куда.
А когда все лисята начали укладываться спать, Лабан, глядя в потолок, сказал:
![Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 т. Том 3. Карлссон, который живет на крыше [Крошка Нильс Карлссон и др.]](/uploads/posts/books/211990/211990.jpg)
