Ян Экхольм - Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др.
– Тогда у меня были другие гм-гм... заботы, – сказал папа Ларссон и пошёл на мировую. – А теперь я вообще уже не такой хитрый.
– Зато ваш сын – настоящая бестия, – заметил Петрус Певун. Лабан вытянулся, чтобы все его видели.
– Вы слышите, – прошипел он, обращаясь к Лассе-младшему и Лот-тен. – Даже эта домашняя птица знает, какой я хитрый.
– Я говорю о малыше Людвиге, – не обращая на него внимания, продолжал Петрус Певун. – Подумать только: чтобы лис явился предупреждать кур об опасности. Да ещё в шляпе. Я предлагаю троекратное кука-ре-рура-ура-ура! В его честь!
– Ура! Ура! Ура! Да здравствует Людвиг! Да здравствует шляпа! – запищали цыплята.
– Ваша дочь тоже очень способная, – похвалил папа Ларссон Тут-ту. – Если бы не она, нам бы туго пришлось. Я всегда говорил, что Тутта и Людвиг стоят друг друга. Они настоящие друзья.
– Ну, сколько можно стоять и расхваливать малышей, – закудахтала госпожа Наседка. – Давайте лучше позаботимся о наших гостях и устроим настоящий пир. Вы любите яйца?
Лисята так шумно запрыгали от радости, что самые маленькие цыплята, испугавшись, попрятались под крылышки своих мам.
– Конечно же, конечно, – продолжала госпожа Наседка. – Сегодня у нас будет большая яичница.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вот это был праздник так праздник!
Никогда ещё никто не видел и не ел такую большую яичницу! После сытной еды семью лисов начало клонить в сон.
Но вскоре дети начали возню – лисята и молодые петушки затеяли борьбу и осторожненько покусывали друг друга.
А лисички и молодые курочки, собравшись у одной стены, бросались пуховыми мячиками и сплетничали о нарядах.
Мама Ларссон и госпожа Наседка сидели на мягких подушках и мирно беседовали на хозяйственные темы. Госпожа Наседка учила маму Ларссон, как нести яйца, потому что именно куры умеют это делать лучше всех. А мама Ларссон учила госпожу Наседку, как приобрести себе шубку на зиму, потому что именно это знают лучше всех лисицы.
Петрус Певун восседал на своей жёрдочке, а под ним лежал папа Ларссон. Оба чувствовали себя просто превосходно и вели мужской разговор.
– Представить себе только, как это вы, господин Петрус, управляетесь со всеми женщинами, – говорил папа Ларссон.
– Пустяки, важно только, чтобы они не слишком ку-ка-ро-лесили, – отвечал ему Петрус Певун. – Как интересно с вами беседовать! Мы расстанемся друзьями, не правда ли?
– Конечно, – заверил его папа Ларссон. – Верьте Ларссонам, как любим мы говорить у себя в семье.
Тутта Карлссон и Людвиг Четырнадцатый внимательно прислушивались. А потом подбежали к своим отцам.
– Значит, мы можем играть друг с другом! – закричал Людвиг Четырнадцатый.
– Пожалуйста, – сказал Петрус Певун.
– Конечно же, конечно, – подтвердил папа Ларссон. Лисам было так хорошо в курятнике, что они совсем забыли о времени. И когда мама Ларссон выглянула во двор через маленькое окошечко, было уже совсем темно.
– Нам пора домой, – сказала она.
– Тихо, – сказал папа Ларссон и навострил уши. – Я чувствую, – люди возвращаются с охоты на нас. Послышались шаги и голоса.
– Мне-думалось-что-лисы-у-нас-в-мешке, – сказал человеческий голос. – Но-лисёнок-оказался-хитрее.
Целый-день-мы-провели-в-лесу-но-так-и-не-увидели-даже-лисьей-шубки.
Лисы и куры переглянулись, как заговорщики.
– Как-ты-думаешь-где-они-могли-спрятаться? – спросил другой голос. – Максимилиан-потерял-след-и-почему-то-хотел-возвращаться-прямо-домой.
Пёс сильно залаял.
– Ай, перестань! – закричал на него хозяин. -
Перестань-злиться-на-лис-за-то-что-они-тебя-обманули. Но Максимилиан не унимался.
– Твой-пёс-лает-так-словно-всё-лисье-семейство-притаилось-в-курятни-ке, – засмеялся какой-то человек. – Меняй-ка-ты-себе-собаку.
– От-этого-лучше-не-станет, – ответил хозяин. -
Все-собаки-глупы-и-избалованны.
Чтобы не рассмеяться, молодые курочки засунули свои головки глубоко под крылышки, а лисята покусывали себе хвостики.
Наконец шаги и голоса удалились.
– Как видите, и на этот раз опасность миновала, – гордо констатировал папа Ларссон. – Я соскучился по своему креслу, сделанному из детской коляски. Пора и честь знать.
– Обещайте не забывать наш дом, – попросил Петрус Певун.
– Только сначала вы придёте к нам, – ответила мама Ларссон.
– И к нам и к ним, – кудахтали курочки.
– Никогда ещё у нас не было таких хороших друзей, – подвывали лисята.
Над лесом стояла жёлтая, как цыплёнок, луна. Из курятника вышли папа Ларссон, мама Ларссон, Лабан, Леопольд, Лаге, Лассе-старший и Лассе-младший, Леннард, Лео и Лукас, Лаура и Линнеа, Луиза, Лидия и Лоттен. Самым последним вышел Людвиг Четырнадцатый.
Он долго махал хвостиком, пока видел Тутту Карлссон.
– Куда ты, куда ты?.. – задумчиво говорила она ему вслед.
Лисы пробежали через двор на клубничную поляну. И прошмыгнули мимо пугала. Шляпа на нём покачивалась от ветра, но это никого не пугало.
Максимилиан лежал в конуре и смотрел на длинную шеренгу лис, мелькавшую в отблесках луны.
Но он даже не пошевельнулся.
– Нет, нет, нет, и ещё раз нет, – простонал он, чувствуя себя совсем одиноким. – Лисы дружат с курами. А мне не дают даже лаять. Если рассказать об этом, так никто же мне не поверит. Никто, никогда!
![Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 т. Том 3. Карлссон, который живет на крыше [Крошка Нильс Карлссон и др.]](/uploads/posts/books/211990/211990.jpg)
