Алексей Логунов - Колосок с Куликова поля
СНЕГОВИЧОК
Легла пороша в ноябре.
То не зима еще — зазимок.
А на бугре, как в букваре,
Полным-полно живых картинок:
У елки в стороны торчат
Всегда зеленые косички.
И ни минуты не молчат,
Как первоклассницы., синички.
И лист на ветке, как флажок.
И санки мчатся друг за другом.
И крепко скатанный снежок
Летит, как спутник , —
Полукругом!
Странная выдалась в этом году зима! То мороз такой, что перехватывает дыхание, то дождь по стеклам барабанит. А первый снег? Повалил прямо с утра на мерзлую землю: густой-густой, в двух шагах ничего не видно. А к обеду растаял. Но все-таки часа три он лежал, радовал людей. Земля была нарядная, светлая.
Ребятишки у нас во дворе взялись лепить снеговика. Пыхтят, возятся, где помогают друг другу, где мешают. Кто лопатками носит снег, кто прямо горстями. Когда во дворе ни одной снежинки не осталось, они к соседнему дому отправились. Но все-таки слепили. Хоть и небольшой вышел снеговичок, но все у него было честь по чести: и нос из морковки, и черные глаза-угольки, и лохматые волосы из веток. А самый маленький мальчик, Карапуз, (снеговик был как раз с него ростом) прикрепил ему на грудь желтый березовый лист.
— Это что, медаль? — спросила Маша.
— Нет, сердечко… — тихо отвечал Карапуз.
Ребята засмеялись.
— Разве сердце бывает сверху?
— Оно внутри!
— Неграмотный ты, Карапуз! Это потому, что еще в школу не ходишь, — наставительно сказал Санька, который сам уже ходил в первый класс.
Карапуз, казалось, был озабочен. А потом тоже засмеялся.
— Но зато оно бьется, смотрите! Как у живого!
Желтый березовый лист действительно чуть шевелился на ветру, но ребят он уже не интересовал. Они взялись придумывать снеговику имя. Одни предлагали одно, другие — другое, но такое, чтобы понравилось всем, никак не придумывалось. Поднялся шум, галдеж, возня, как среди воробьев во время оттепели. А солнце меж тем пригревало все сильней, с юга потянуло влажным ветром, снег быстро таял.
— Ну и уродца вы слепили, — сказал проходивший мимо пятиклассник Воронов. — Настоящий Квазимодо!
Оглянулись ребятишки на своего снеговика — действительно, уродец. Кособокий, весь какой-то серый, на морковке-носу повисла большая грязная капля. А ведь лепили его из чистого, ослепительно белого снега! И стало ребятам стыдно за самих себя, за то, что они такими неумехами оказались. Притихли все, не знают, что делать. Выручил рассудительный Санька.
— Сами сделали, сами и сломаем! — запустил он в снеговика пустой консервной банкой.
— Сами и сломаем, сами и сломаем! — нараспев подхватили остальные, и в снеговика полетели камни, щепки, кто-то дал ему пинка, кто-то выдернул нос-морковку. Через минуту от него остались только грязные ошметки снега. Но и они скоро растаяли. Лишь желтый березовый лист, прилипший к мокрому асфальту, долго вздрагивал на ветру.
Тихо стало у нас во дворе, как на похоронах. Играть ребятишкам почему-то уже не хотелось, и все разошлись по домам. Но дома тоже не сиделось, и вскоре они снова собрались во дворе.
— А ведь зря мы снеговика сломали, — сказал Санька.
— Да… Лохматенький был такой, симпатичный, — добавила Маша.
— Совсем как живой, — вздохнул Карапуз, шмыгнул носом и разревелся.
— Это Воронов виноват! — негодовал Санька. — Он его уродцем назвал и квазимодой каким-то.
— Не плачь, Карапуз, — успокаивала Маша товарища, — завтра снег снова выпадет, и мы слепим другого снеговика, еще лучше.
На другой день снег действительно выпал и уже не растаял: началась настоящая зима. Ребята часто стали лепить снеговиков — больших, крутобоких. Но нет-нет, да и вспомнят того, первого. Они и мне про него как-то рассказывали:
— Вот это был снеговик!
— Белый-белый, как из сахара.
— А высокий какой — рукой не достанешь!
Вздохнули ребятишки и о чем-то задумались. О чем? Я не стал их расспрашивать…
ЧЕРНЫЙ ДЫМ И БЕЛАЯ БЕРЕЗА
Темной ночью зима
Села на салазки,
Повезла малышам
На салазках сказки.
А дорогой она
Сладко задремала,
И по всей по земле
Сказки растеряла.
Утром по воду шла
Бабушка Марина —
Сказки в фартук собрала,
Внукам подарила.
Недавно наша районная газета напечатала стихотворение «Сказки вокруг нас». Его один местный краевед написал. Маша вместе с подружками, конечно, прочитала это стихотворение. То, что касается сказок, она никогда не пропустит. Ни в газете, ни в журнале.
Девочки долго шушукались, куда-то уходили, затем всей гурьбой вошли ко мне в комнату и сказали:
— Все это неправда!
— Что неправда? — удивился я.
— То, что в газете написано. Никаких сказок вокруг нас кету. Мы весь наш микрорайон обошли, в овраге были, на плотину бегали — нигде сказок не обнаружили. Значит, они только в стихах да в книжках бывают, а в жизни их нет.
— Позвольте, дорогие товарищи, — загорячился я. — А вы в березовой роще были?
— Нет, не были…
— Тогда одевайтесь и пойдемте искать. Там они наверняка есть.
И мы отправились в соседнюю березовую рощу. Откровенно говоря, шел я с некоторым сомнением в душе: смогу ли доказать девчонкам, что сказок вокруг нас великое множество? Просто их надо увидеть. Но отступать было некуда. «Ничего, — успокоил я себя, — (прогулка по зимнему лесу уже сама по себе не хуже любой сказки…»
День был ясный, морозный. В нескольких избах, которые доживают свой век рядом с нашим микрорайоном, топились печи. Дымы из труб, похожие на причудливые деревья, вырастали прямо на глазах и своими вершинами упирались в него. «Вот и начало сказки», — приободрился я.
— Девочки, на что похож дым вон из той трубы?
— На мальчишку в лохматой шапке!
— Конечно, он нам рожицы строит!
— И язык показывает!
Мальчишка так мальчишка. А мне этот дым показался похожим на дерево. Впрочем, каждый из нас видит мир по-своему.
Родился этот мальчик-Дымок в деревенской печке, — стал я на ходу сочинять сказку. — Был он, как и все дети в мире, веселым и непоседливым. И когда люди, подходя к дому, видели вьющийся из трубы Дымок, они улыбались и радостно говорили:
— Как вкусно пахнет!
Это был запах жилья, запах детства, который люди проносят в своей памяти через всю жизнь. А потом…
— А потом Дымок пошел в школу! — стали наперебой подсказывать мне девочки.
— Он курил на перемене!
— И дрался с девчонками.
— И вообще стал очень противный мальчишка.
Сказка получалась не совсем такой, как мне хотелось бы. Но я не мог не считаться с мнением своих соавторов, практичных первоклассниц, и потому продолжал:
Учиться Дымок не хотел, учителей не слушался, и ему однажды сказали: «Иди-ка, брат, работать. Может, из тебя в рабочем коллективе сделают человека». Так Дымок очутился на…
…на химкомбинате, — услышал я подсказку.
Конечно, на химкомбинате. Ведь это самое крупное предприятие в нашем городе. И рабочие там славятся своими делами на всю страну. Но Дымок не хотел работать. Он спрятался в большую высокую трубу и стал жить в одиночестве. Но шло время, Дымок рос и постепенно превратился в большой Черный Дым. От скуки он загрязнял атмосферу, губил молодые посевы и вообще всячески вредил людям.
— Ну, подожди, хулиган, — грозили ему рабочие, — мы все-таки поймаем тебя и заставим трудиться!
Однажды они придумали хитроумную ловушку и установили ее на большую высокую трубу, где жил Черный Дым. Но он выскользнул и спрятался в другую высокую трубу.
— И его до сих пор не поймали? — громким шепотом спросила одна из девочек.
— Пока еще нет… Ведь труб на химкомбинате много, ему есть где прятаться.
