Вероника Кунгурцева - Дроздово поле, или Ваня Житный на войне
Цыганка покачала головой, вот, мол, городские дети-то: никакого соображенья, драть их надо, как Сидоровых коз. Отдали бы девчонку ей на воспитанье, она бы живо ее научила всему, чему надо, а чему не надо — не учила бы.
Златыгорка с Яной спустились к реке — умыться, Гордана, конечно, потащилась за ними. И пташки полетели следом, водицы, де, попьем. Когда вернулись, девочка похвалилась, что они в ледяной воде ноги мочили…
— Ну и молодцы, — сказал, думая о своем, Ваня. Его пугало, что не найдут они лешака в этих чужих гористых лесах, в чужих городах да селах.
Чтобы выйти на дорогу, ведущую к деревянному мосту, решили сократить путь, и пока выбились на проселок, совсем замучались с коровой. Оказалось, что комолая корова, так же, как Росица Брегович, близорука — без очков ничего не видит, через раз натыкается на кусты и деревья, запинается о сучья и пни, одно хорошо: что четыре ноги устойчивее двух, хоть не падает! Теперь стало понятно, почему коровушка так плелась — видать, каждый раз глядела, куда ступить. А как стемнело — и вовсе стало невмоготу: корова была слепа, как рок, и норовила сшибить всякого (хорошо, что без рогов забодать не могла), и то и дело норовила свернуть в обрыв. Пришлось подсвечивать ей путь фонариком — Ваня понял, что, кроме всего прочего, Росица Брегович страдала куриной слепотой.
Наконец перешли по целому мосту на ту сторону и уже в полной темноте свернули на жиденький огонек какого-то жилища, постучались в ворота и попросились переночевать, дескать, с нами ребенок, пустите, люди добрые, сколь времени не спавши… Про цыганку и корову решено было умолчать. Но они сами о себе напомнили…
Впрочем, старик-хозяин, вышедший на крики, ничему не удивлялся, дескать, нынче беженцев полно: а цыгане, коровы ли — ему все равно. Лишь бы не шиптары… По-сербски, дескать, говорите — и ладно, значит, свои… Ночуйте, только вповалку придется, кроватей на всех не хватит, свою лежанку он девочке с маткой уступит — за матку старик принял Златыгорку, которая держала на руках спящего ребенка. Ну а коровку, мол, в хлев поставьте — у него там своя Буренка имеется, вот пускай и ночуют вдвоем, сенца он подбросит…
Тут Росица Брегович бросила на Ваню такой взгляд, что мальчику неловко стало, и он шепнул в мягкое ухо коровушки, что в первом же «Макдоналдсе» купит ей гамбургеров, будут у нее полны ясли любимой еды. А пока, де, накормлю тебя хлебцем, мяконький, вкусный…
Старый Ненад, бросая на пол какие-то одеяла, бормотал: электричества-то нет после бомбежек, так не обессудьте уж… Они вдвоем на все село остались: он да Буренка, а больше никого…
— Остальные от бомбежек убегли?! — полуутвердительно спрашивал Шишок.
— Да не-ет, еще раньше шиптары всех повыгребли, кого ведь как… А с шиптарами после полиция разобралась.
Все улеглись, пристроив маленькую Яну в середку, в тепло, а старик долго еще бормотал в соседней комнате, в приоткрытую дверь было слыхать:
— Только эти, бомбардировщики-то, покоя не дают, шныряют в тучах: туда-сюда, туда-сюда, все чего-то ищут, а чего? А кого? Летите, мол, к себе домой, не-ет… А внутри самолетов-то — малые чертенята в беретках! Они играть любят, рушить все. Их большие шлют. Учитесь, мол, как надо, на людском племени, после ведь с небесным воинством воевать придется — вот и учатся… Ох-хо-хонюшки!
Утром, поблагодарив старика за приют, по безжизненной деревеньке двинулись прочь. Странно было видеть цветущие сады, посреди которых стояли пустые дома с выбитыми стеклами и скрипучими дверями, ими ветер играл — то открывал их, то закрывал. Боязно было за деда, звали его с собой — но тот не согласился, дескать, тут родился — тут и помру, куда уж бежать-то, от себя не уйдешь.
Старый Ненад в кацавейке, опираясь на кизиловую клюку, долго стоял у ворот и махал им вслед смешной старой шляпой с синим перышком. Соловейко уверял, что перо на шляпе павлинье, а жаворлёночек противоречил, нет, дескать, это перышко птицы Алконост.
Глава 10
Гранд-отель
На попутном тракторе доехали до какого-то безвестного городка — корову общими усилиями погрузили в прицеп. Тракторист, вздыхая, согласился везти коровенку, дескать, ну ладно, не оставлять ведь животину — ее тут, как пить дать, пришьют.
В городишке купили жратвы, и, по настоянию Яны Божич, колокольчик для коровы. Когда проходили мимо «Оптики», Ваня спросил у домовика, дескать, очки Росицы не потерял еще? Шишок показал — вот они. Ваня внимательно поглядел: маловаты будут! Домовик понял его с полуслова, они заскочили в очковое заведение, а остальная команда осталась на улице сторожить комолую корову. Шишок протянул приемщице очки Росицы Брегович, дескать, нам бы с такими же стеклами — но только самого большого размера.
— Расстояние между зрачками? — потребовала женщина. Пришлось с линейкой бежать на улицу измерять коровью морду. — В миллиметрах! — уточнила очковая женщина им вслед.
— Четыреста! — от двери заорал Ваня. Услыхав ответ, приемщица рухнула на пол, а, встав, сказала, что у них таких очков нет, и в ближайшее время не будет. В конце концов они купили очки в железной оправе с самым большим, какое только имелось, расстоянием между линзами.
Кое-как с помощью веревочек и скотча укрепили дужки на дефективных рогах, правда, один коровий глаз был все ж таки не за стеклом, — но все равно, получив привычные очки, Росица Брегович явно воспрянула духом: помчалась вперед так, что только поспевай за ней.
— Вот так бы давно! — подхваливал свое произведение Шишок.
Далеко за городом столкнулись с беженцами, лагерем сидевшими на обочине, задрипанные автобусы стояли на дороге, у одного был поднят капот. Чернявые женщины, все как одна, курили, бойкие дети, которых было что-то очень уж много — по десятку на каждую, — играли и дрались. Беженки, косясь на прохожих, принялись гомонить… В голове у Вани опять что-то щелкнуло: он стал понимать новый язык! А из недружелюбного гомона выбились слова:
— Нет, вы поглядите, что делается! Корова в очках! Что-то с миром стряслось!
— Никак подслепая: видать, надели, чтоб по ошибке «коровью смерть» не сожрала.
— Коровья смерть сейчас не из земли растет, а из неба!
— И человечья тоже…
— Последние времена настали!
— Это уж точно! Кругом знамения! Помните, вчера наши-то везли парня с зеленой бородой — а борода лиственная… Я листок сорвала — попробовала…
Ваня с Шишком, — который тоже понял, про что говорят, — переглянулись, и домовик заговорил на новом наречье, дескать, а что бабоньки, куда этого парня с зеленой бородкой повезли, не слыхали часом?
Женщины, узнав по языку своих, побросали окурки и окружили команду: дескать, куда вас несет, айда с нами… Уходить надо, нехорошо тут сейчас, мол, в их колонну бомба натовская угодила — так человек сорок на обочинах осталось, бомба-то ведь не разбирает, серб ты или албанец! И Хашим уходить велел, — листовки OAK разбрасывала, — идите, дескать, в Албанию али Боснию, там уж все для приема готово. А как НАТО сухопутные войска введет — тогда уж и будем вертаться, Америка сербам покажет, где раки зимуют!
Но Шишок объяснил, мол, они за своими идут, потерялись по дороге, а после уж, дескать, и они — того… А плотная толпа темных женщин напирала… Вот-вот сомнут! Места для отступленья не было. Кое-кто из беженок уж покашивался на слишком светлые волосенки Яны Божич… Девочка, ощутив недобрые взгляды, спрятала лицо на Златыгоркином плече, а Ваня в ужасе думал: а ну как дитёка закричит по-сербски — и их раскусят! Женщины, похоже, из тех, что разорвут в клочки — и не оглянутся. Хорошо хоть желтые кудри Златыгорки спрятаны под малахаем. И хорошо, что Гордана была черна, как галка. Умная цыганка тоже помалкивала, выставляя руку, дескать, но-но, не напирай!
Корова Росица Брегович только мычала, сдавленная со всех сторон, даже хвостом не могла отмахнуться. Обеспокоенные птахи метались над людской толпой, соловейко высвистывал, мол, надо звать воронов на подмогу, иначе от этих лярв не отбиться!
А Шишок добродушно бурчал на родном для женщин языке, дескать, а вот все ж таки: куда ваши-то нашего повезли, то есть, тьфу, наши этого парнишку по кличке Зеленая Борода… в какую местность, интересно бы знать, не в Приштину?
Кто-то отвечал: через Приштину они поехали в Призрен, а оттуда на Белый Дрим, туда, где базы OAK. Кто-то уточнил, дескать, в село Горня. А вам зачем? И кто-то заворчал: а чего это, мол, вы все выспрашиваете да выпытываете?.. И чья-то дерзкая рука сорвала завесистую шапку со Златыгоркиной головы — так что желтые кудри девушки рассыпались по плечам, и чей-то голос ядовито спросил: а чего это, дескать, ваши бабы молчат, да и парень не больно говорлив?! Но посестрима тут открыла рот и такое загнула на новом для себя наречье, что женщины отшатнулись от нее, после почесали в головах, ну-ну, сразу видать — албанка, и разошлись по детям.
