Саадул Кануков - Девочка из Ленинграда
Рая повела глазами на полицейского: тот замер в стойке «смирно», держа в левой руке бутылку с отваром.
Кто-то вошел, щелкнул каблуками, проговорил на немецком языке:
— Имею честь… По вашему приказанию…
Рая узнала голос Слепцова.
— Допросить! — не отрываясь от бумаг, приказал офицер, кивком показывая на Раю.
Слепцов шагнул к столу и, узнав Раю, изумленно уставился на нее.
Рая ждала, что он сейчас повернется к офицеру и скажет, что произошла ошибка, что девочку эту он знает. Но Слепцов, покосившись на бутылку в руках полицая, строго сдвинул белесые брови, спросил стража порядка, где, как и при каких обстоятельствах он задержал русскую.
Когда полицай ответил, переводчик повернулся к Рае и так же строго потребовал рассказать, кто она и что за жидкость в бутылке.
Рая презрительно посмотрела в бесцветные глаза Слепцова. «Какой же ты жалкий трус и шкурник!» — мысленно произнесла она, резко отвернулась от переводчика и обратилась к офицеру на немецком языке:
— Господин начальник! Полицейский ошибся. Это не зажигательная жидкость, это лекарство!
Офицер вскинул голову, брови его удивленно взлетели на лоб.
— О, я слышу прекрасную немецкую речь! — Он повел рукой, как бы отстраняя Слепцова от допроса, откинулся на спинку кресла. — Слушаю.
Рая прижала кулачки к груди и всем корпусом подалась к столу.
— Понимаете… У меня тяжело болеет бабушка. Ей очень и очень плохо. Это лекарство я несу ей. Не задерживайте меня, господин начальник, отпустите. Мне надо торопиться.
Но господин начальник не торопился. Сложив руки на животе, он вертел большими пальцами, посматривая на девочку из-под тяжелых век.
— Господин начальник! Бабушка может умереть, если не принесу ей сейчас же!
— А что это за лекарство?
— Это… Это… — Рая никак не могла найти немецкое слово, обозначающее «отвар». Она растерянно смотрела то на офицера, то на Слепцова. Заметив, как насторожился фашист и как каменно-непроницаемым стало лицо Слепцова, Рая в отчаянии крикнула: — Не верите?
Она бросилась к полицаю, выхватила у него из рук бутылку, вырвала пробку и сделала несколько крупных глотков…
Это произошло так неожиданно, что сначала все остолбенели. Затем офицер беззвучно затрясся всем своим грузным телом, затянутым в мундир, и громко рассмеялся. Слепцов и полицейский, совершенно обескураженные, хлопали глазами и, видимо, чтобы поддержать начальника, тоже заулыбались.
Офицер вышел из-за стола, взял у Раи бутылку.
— Я дольжон па-авторить эксперимент, чтоб быть уверен! — Он ткнул горлышко бутылки в губы полицая.
Тот послушно открыл рот. Офицер опрокинул бутылку: светло-коричневая жидкость полилась, забулькала. Полицай не успевал глотать, захлебывался, задыхался. Отвар лился ему за ворот, обливал гимнастерку, полушубок…
Рая с ужасом смотрела, как убывает в бутылке. Вот уже в ней осталось меньше половины. Девочка бросилась к офицеру:
— Господин начальник! Оставьте бабушке!.. Бабушка умрет… — Она протянула руку к бутылке.
Офицер ударил ее по руке.
— Болван! Идиот! — рявкнул он на полицейского, когда бутылка стала пустой. — Вон!
Полицай выскочил из кабинета. Вслед ему полетела порожняя бутылка.
Слепцов поспешно закрыл дверь, взял под козырек:
— Разрешите доложить…
Он сказал, что лично знает девочку и ее бабушку, которая действительно болеет…
Рассказав, при каких обстоятельствах он познакомился с семьей Дмитриевых, Слепцов взглянул на Раю, добавил, что девочка со своим знанием русского, немецкого и кабардинского языков может очень пригодиться им в комендатуре.
Офицер закивал:
— Я, я. Гут!
Он подозвал к себе Раю, спросил, как ее зовут. Сказал, что он накажет того болвана, который задержал ее… Ну, а что касается бабушки, то на все воля всевышнего. Если бог позовет ее к себе, немецкие власти не оставят Раис. Он, фон Бернер, лично позаботится о девочке.
Он потрепал девочку за подбородок, вскинул пухлую руку:
— Ауфвидерзейн!
— Ауфвидерзейн, господин Бернер! — как можно почтительнее ответила Рая и даже изобразила некоторое подобие реверанса.
Слепцов вышел из кабинета вместе с Раей.
В дежурной комнате приводил себя в порядок с головы до ног облитый отваром полицай. Рая метнула на него гневный взгляд. Слепцов сказал:
— Я завтра поговорю с нашей сестрой, Дагалиной. Возможно, она сумеет помочь твоей бабушке.
— Спасибо! — выдохнула Рая.
Слепцов подозвал полицая, кивнул на девочку:
— Проводишь ее до дома: приказание шефа! Ясно? Шагай! — И приветливо девочке: — До свидания, Раечка!
— Ауфвидерзейн! — по-немецки, как бы подтверждая свою причастность к тому делу, которому служит он, Слепцов, ответила Рая.
Операция «М»
Рая ходила возле своей калитки, бросая настороженный взгляд то в одну, то в другую сторону пустынной окраинной улочки.
А в это время в доме комиссар Фролов и Дагалина уточняли последние детали операции «М».
Арина Павловна лежала на кровати, около нее, на табуретке, накрытой марлевой салфеткой, были разложены и расставлены лекарства, хотя старушка давно поправилась и уже целую неделю хлопотала по дому.
Заметив подозрительного человека, Рая должна будет быстро войти в дом и предупредить об опасности. Фролов тотчас укроется в подвале, а Дагалина, одетая в белый халат, начнет хлопотать возле больной.
Но все обошлось благополучно.
Услышав, как Дагалина нарочито сильно хлопнула дверью, Рая быстро вошла во двор.
— Тетя доктор, ну как моя бабушка? Что с ней?
— Точный диагноз я пока не установила, но, кажется, пневмония. На днях мы должны получить новое лекарство. Как только оно поступит, я зайду к вам.
Это означало: дата операции пока не установлена. Как только все будет готово, Дагалина сообщит.
— Спасибо, тетя доктор. Мы будем очень и очень вас ждать! — воскликнула Рая.
И она действительно с большим волнением и нетерпением ждала все эти дни вести от Дагалины. Ведь это они с Фатимат должны выполнить самую главную и ответственную часть операции. Они уже давно готовятся к ней. Чуть ли не каждый день ходят с Дагалиной в комендатуру, помогают ей убираться, тщательно изучают все ходы и выходы, присматриваются к служащим. Девочки пользуются доверием: у одной мать служит немцам, другой покровительствует сам шеф.
Сама Дагалина — вне всякого подозрения и даже пользуется расположением. Особенно низших чинов, которые любят кутнуть, но не всегда имеют для этого средства и возможности. В таких случаях их выручает уборщица, она же санитарка, она же сестра Дагалина. У фрау Дахолин, как зовут ее немцы, всегда есть штофчик местного кабардинского шнапса — цирибона, то есть самогона. Фрау Дахолин иногда и сама выпивает стопочку за немецкое воинство, за здравие фюрера, спасителя горских народов. А подзахмелев, начинает ругать на чем свет стоит Советскую власть, комиссаров, смешно пересыпая родную кабардинскую речь немецкими и русскими словами. И при этом так грозно потрясает кулаками, что немцы хохочут во все горло.
— Браво! Браво! Ви, фрау Дахолин, настоящий зольдат!
Особым доверием и добрым расположением пользуется Дагалина у русского переводчика Слепцова: ведь оба они пришли к немцам, так сказать, из одного стана — советского, и им, на всякий случай, надо держаться поближе друг к другу. Хотя он, Слепцов, уверен в победе немцев, но война есть война: всякое может быть! Тем более, что до сих пор не взяли ни Москву, ни Ленинград. А тут, на Северном Кавказе, застряли на перевалах даже специальные горноегерские части немцев. Так что эта кабардинка может в критический момент пригодиться.
И он нередко приглашал ее в свой кабинет, совал ей в сумку консервы, конфеты, шоколад.
Не оставалась в долгу и Дагалина. Слепцову доставалось шнапсу, пожалуй, больше, чем кому бы то ни было из служащих комендатуры.
В кабинете у Слепцова была великолепная машинка с русским шрифтом. Операция «М», которую так тщательно разрабатывали Фролов и Дагалина, и была планом ее похищения.
Сегодня Дагалина пришла на службу с необыкновенно модной прической и броским темно-вишневым маникюром. Это сразу заметил Слепцов.
— Уж не на бал ли вы собрались? — с приятельской улыбкой спросил он.
— Вы почти угадали! — воскликнула Дагалина. — У меня к вам… — Она оглянулась, как бы опасаясь, что их могут услышать. — Пройдемте в ваш кабинет…
На самом же деле ей надо было узнать, тут ли машинка.
«Рейнметалл» стояла на своем обычном месте.
Дагалина склонилась к уху Слепцова и таинственным голосом зашептала:
— Сегодня у моей хорошей знакомой день рождения. Решили устроить маленькую вечеринку. Но сами посудите, что за бал без кавалеров?! Вы не пожалеете, если придете. Уверяю вас: девушка — красавица!
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
