Владимир Свирский - Спрси у марки
Сан Саныч, наш историк, Юраню сразу заприметил, даже на перемене с ним разговаривал, как с большим, а когда урок объяснял, всегда на него смотрел. Другим, может, ничего, даже лучше. А мне?
Как я уже говорил, сам Юраня не выскакивал. Но когда ребята просили вопрос какой-нибудь задать, он никогда не отказывался. Откуда только у него вопросы брались! Я раньше так думал: вопрос чего не задать, вопрос каждый задать может, вот ответить — другое дело! Как бы не так! Борька Рябикин, наш хоккейный капитан, раз попробовал, умную рожу состроил, вежливенько эдак интересуется:
— Скажите, пожалуйста, правда, будто нами неземные цивилизации управляют?
Сан Саныч чуть заметно усмехнулся и отвечает:
— Давай-ка мы с тобой сначала о земных цивилизациях побеседуем. Иди-ка ты к доске и поведай нам…
Борька, само собой, ни в зуб ногой. Иное дело — Юраня. Я однажды его спросил:
— Как это ты даты запоминаешь? И какой царь после какого был? Кто тебя научил?
А он отвечает:
— Приходи ко мне, покажу.
Так и сказал: «покажу», а не «расскажу» или еще как.
Но у нас «Золотая шайба» началась — мы в районный четвертьфинал вышли, то да сё, в общем, попал я домой к Юране уже после той истории.
Да, я же вам не сказал, кто я такой. Я — это я, Егор Тихонов. Не спрашивайте только, не родственник ли мне тот Тихонов, который Штирлиц. Нет. И тот, который тренер сборной, — тоже не родственник. Они, если хотите знать, даже между собой не родственники, я узнавал.
Началась та история из-за Людочки, нашей литераторши. Вообще-то она Людмила Петровна, но она всего первый год в школе работает, и совсем ее от наших старшеклассниц не отличишь! Ее и учителя Людочкой зовут, и даже директор. А еще она очень добрая. Надо бы человеку «пару» влепить, а она сперва одну точку поставит, потом вторую. И чуть не плачет, словно ей самой «двойка» подмигивает.
Так вот, задала нам Людочка ко Дню Советской Армии такое задание: прочитать и рассказать в классе какой-нибудь рассказ о войне. Все равно о какой: той, когда Чапаев или когда Матросов с Покрышкиным. Только чтобы не из учебника, а откуда кто сможет. Задала еще давно, сразу после того, как нас объединили. Говорит: у вас больше месяца на подготовку, так что не жалуйтесь, пожалуйста, что времени не хватило!
До чего ж непонятливый народ эти учителя, просто ужас! Неужели они не соображают, что чем больше времени дать, тем хуже? Они, наверно, считают, будто у нас других забот нет, как о том задании думать. Как бы не так! Да я о нем в тот же час позабыл! А потом, когда за три дня Людочка напомнила, я понял, что если я за месяц не справился, то за такой короткий срок и подавно не справлюсь, пусть все идет по теории вероятности.
По этой теории меня никак не могли спросить! Во-первых, на прошлом уроке я стихи отвечал. Наизусть. Если по правде, то не сам, а вместе с Людочкой. Она строчку начинала, а я заканчивал, она начинала, а я заканчивал. И в общем неплохо получилось, во всяком случае Людочке понравилось, и она мне, то есть нам «четверку» поставила. А может, она с перепугу ту «четверку» поставила, потому что на уроке завуч сидела? Но это уж не моя забота. Факт тот, что меня на прошлом уроке спрашивали.
Во-вторых, у нас много таких, которых мороженым не корми, дай только покрасоваться, какие такие они рассказчики замечательные! К тому же Людочка всегда вначале спрашивает: «Кто хочет отвечать?»
И вдруг — бац! — снова на урок завуч заявилась, и Людочка дрожащим голосом говорит:
— Отвечать пойдет Тихонов!
Вот вам и теория вероятности! Не зря, видно, мне все взрослые твердят, что я невероятный!
Делать нечего, побрел я к доске. Бреду, сами понимаете, медленно, а соображаю быстро. Людочка мне еще минутку подкинула, стала у класса спрашивать, какой сегодня праздник да какие основные вехи… Пока ребята отвечали, я в голове несколько фильмов про войну прокрутил. Почему-то ни один рассказ не вспомнился, а только фильмы, которые по телику показывали. Я уже хотел спросить, нельзя ли рассказ заменить фильмом. Если б завуча не было, Людочка бы разрешила, это я точно знаю. А тут… Опустил я голову, гляжу на свои ботинки. И сразу вспомнил! Совсем недавно читал рассказ о войне! В сапожной мастерской. Бабушкины ботики относил. Я, конечно, не хотел идти, отлынивал, однако пришлось. Бабуля и не знает, какую услугу мне оказала! Ботики-то в газету были завернуты, а в газете — рассказ про войну. Пока в очереди стоял — минут сорок, никак не меньше, — я его почти весь прочитал. Почти, потому что кусок газеты оторвался, а другой затерся — ничего не разберешь.
Стал я думать, о чем был рассказ. Как сверток переворачивал, помню, плакат на стене про отличное обслуживание помню, старичка, который впереди меня стоял и все грозился о беспорядках в газету написать, тоже помню, а вот рассказ. Вспомнил только, что речку какую-то в сорок первом форсировали. И еще, как большой начальник, генерал или даже маршал всем, кто жив остался, награды вручал. Я, может, еще бы чего вспомнил, но уже больше времени не было, потому что Людочка сказала:
— Мы тебя слушаем. Как называется твой рассказ? Кто его автор?
Если бы не эти ее слова, я бы честно признался, что живот болит или еще что, но она же ясно сказала: «Твой рассказ»! Твой — значит мой. Я и подумал, что сочинить такой рассказ куда проще, чем вспомнить, о чем в той газете писалось. Ну не сочинить, а составить, что ли… Из других рассказов, кинофильмов, а еще ветеран к нам в школу приходил, про водный рубеж рассказывал. Они в подбитый танк забрались, когда на другой берег переплыли…
— Ну чего же ты?
Голос Людочки дрожал, вот-вот расплачется.
— Рассказ называется «Мужество», — выпалил я. — Автор — Валерий Балдеров.
Имя я взял у хоккеиста Харламова, фамилию — у Балдериса. Смотрю — сошло. Сам удивляюсь, как у меня все гладко получилось. Из какого-то фильма вставил про письма, которые бойцы при свете карманного фонарика перед боем домой писали, из другого — про санитарку. Ну а в конце, само собой, про награды. Прибыл, мол, маршал и вручил командиру батальона Галиеву орден Кутузова, а всем другим — медали. И черт меня дернул такой замысловатый орден придумать! Ну сказал бы «Красной Звезды» или еще какой, так нет же!
— Молодец! — похвалила меня Людочка. — Только тебе еще много надо работать над языком. У тебя часто встречаются слова-паразиты: «ну», «вот», «там» и другие. У кого, ребята, есть вопросы к Тихонову?
Сказала просто так, знала ведь, что никаких вопросов быть не может. Я уже на свое место направился, как вдруг слышу:
— Послушай, Гош, а когда происходит действие в этом рассказе? Ты сказал — летом сорок первого. Может, ты ошибся?
Это спросил Юраня Юрасов.
Действие в. том рассказе, который я читал в мастерской, происходило летом сорок первого, это я точно помнил, поэтому ответил:
— Нет, не ошибся. А почему ты спрашиваешь?
— И этот… капитан Галиев, действительно, командовал батальоном? — продолжал допрашивать Юраня.
Ребята, конечно, решили, что его кто-то попросил поволынить, и Борька Рябикин стал делать мне знаки: поддержи, мол, подыграй, дай ему пас! Они же, черти, не знают, что этак я в свои ворота могу шайбу закатить! Но делать нечего, против ребят я ни-ни, у меня такого и в мыслях не было.
Чем командовал герой рассказа, я не помнил, однако твердо сказал:
— Капитан Галиев командовал батальоном. Еще вопросы имеются?
Гляжу я на Юраню и вижу: не верит он ни единому моему слову, у моих ворот явная голевая ситуация. Юраня, наверно, тоже про ситуацию понял и отвечает:
— Остальные вопросы мы с тобой сами обсудим.
Что тут началось! Ребята ведь уже на другое настроились, и вдруг на тебе — «сами»!
Людочка кое-как всех утихомирила и на завуча поглядывает: как быть? А та со своего места говорит:
— Дайте, дайте им сейчас высказаться! Это интересно!
Ей, видите ли, интересно! Понял я, что сопротивление бесполезно, и Юране глазами показываю: давай, мол, действуй, никакой обиды не будет! Вернулся обратно к доске, жду. И класс ждет.
— В чем ты сомневаешься, Юрасов? — спросила Людочка. — У тебя есть еще вопросы к Тихонову?
— Есть! — хмуро ответил Юраня. — Может, ты, Гош, про награду напутал?
Вот тут мне тоже интересно стало: как он будет доказывать, что я приврал? Ведь даже Людочка ничего не заметила!
— Нет, — говорю, — ничего я не напутал. Орден Кутузова!
— А какой степени?
Про степени я вообще никогда не слыхал. Кто их знает, сколько их всего? Но быстро сообразил: раз их несколько, то первая уж обязательно имеется. И весело отвечаю:
— Первой!
Гляжу, Юраня даже сморщился от моего ответа, вроде ему в манной каше комок попался. И все-таки он еще сделал попытку смягчить удар:
— Кто-то из вас двоих напутал: или ты, или автор.
Мне и взаправду стало легче: вроде бы не я один виноват.
