Анатолий Давыдов - Рассказы
Вода начала понемногу отступать от пригорка. Дуб с тревогой поглядывал на почерневшие, разбухшие, все в трещинах жёлуди. Что с ними станется? Прорастут ли? Впрочем, догадывался: и этой весной по будет, наверное, возле него родни — сухие жёлуди мыши поели, а от намокших пользы мало. И всё же надеялся…
БЛАГОДАРНОСТЬ
Лето выдалось грозовое. Утром парит, а днём то тут, то там вспыхивают молнии, льёт частый дождь, а то и град выпадет. Вода отступила от пригорка, освободила из плена луга, озерко. Тепло и влага сделали своё дело — вокруг, куда ни кинь глазом, бескрайнее море трав.
У дуба радость: из тех желудей, которые намокли весной, один всё же проклюнулся росточком, вцепился в землю и выкинул два листочка. Высокие травы заслонили их от солнца, ветра и ливня. Если никто не затопчет, дубочек будет расти. Великан тоже покрылся зелёной листвой, укрывшей его изуродованное тело, раны на коре, сухие ветки. В его кроне нашли приют всевозможные птицы. Из крупных — иволга. Прилетела она недавно. У иволги яркое оперение, и она старается попасть на родину, когда всё зеленеет. Потому и не заметишь её среди листьев. Только слышно громкое «туи-лиу, туи-лиу». Это в хорошую погоду. А в ненастье иволга мяукает, словно кошка.
На ветке, которая почти у самой земли, свили гнездо славки. Трудолюбивые птички. Ни минуты не сидят без работы, всё шарят в листве в поисках корма для своих птенцов: те вечно есть просят. Дуб наблюдает за ними и то и дело сокрушённо вздыхает. Одному ему известно, какая трагедия разыграется вскоре в гнезде славки. Не успела птичка положить яйцо — явилась кукушка. Кобчиком налетела на славок, а они с перепугу бросили гнездо на произвол судьбы. Кукушка тем временем отложила в гнездо своё яйцо, очень похожее на яйцо славки, схватила в клюв чужое и улетела. Славки вернулись, но ничего не заметили. И теперь не замечают, что один птенец растёт быстрее, шире остальных раскрывает рот. Голодный! И птички суют ему побольше еды. Дуб не раз видел, чем заканчивается эта история: вырастет птенец кукушки и повыбрасывает птенцов славки из гнезда, а жалостливые птички будут его одного кормить.
На самой верхушке дуба нередко отдыхают две серые вороны. Тоже хорошие разбойницы: только и живут тем, что едят яйца, крадут птенцов, а теперь приспособились в озере рыбу ловить. Большая вода, отступая, оставила в озере много рыбы, особенно мелкой. И вороны таскают верховодку из озера своими когтями. Ну что твои рыбаки! Вот и сейчас одна из ворон норовит схватить довольно большую рыбу. Взлетела вверх и камнем упала вниз. Схватила рыбу, а та её за собой потянула. Крылья у вороны намокли, никак от воды их не оторвёшь. Закричала ворона, даже страшно стало, и пошла на дно. Вторая ворона, наверно подруга, полетала-полетала над озером, каркнула с досады и подалась в лес. Никогда, видно, подумал со вздохом дуб, ворона не станет чайкой.
По траве шёл конь. Отбился от табуна. Захотел напиться и пошёл к озерку. А над озерком стрижи вьются. Почему? Да потому что конь, пока шёл, растревожил в траве мух и комаров. Вот и ловят их серпокрылые. Но отстают от них и стрекозы. До чего ненасытные: за лето, говорят, одних комаров съедают мешок. А какие красивые — красивее их не найти среди насекомых: тело тонкое, крылья прозрачные, сверкающие. А летает как? То прямо, как скоростной самолёт, то, словно вертолёт, срывается в сторону, взмывает вверх, стремительно падает вниз. Многие конструкторы мечтают сконструировать летающий аппарат, похожий па стрекозу.
Па лугу, в высокой траве, вывелись утята. Причудливые жёлто-серые клубочки копошатся вокруг матери, а она никак не может решить, какой дорогой вывести их к воде. Ближе всего — напрямик. Но смогут ли крошки пробраться сквозь разнотравье? А что, если протоптанной тропинкой дойти до озера, и там в аире и камышах подождать, пока утята подрастут? Кормов в озере — это уже проверено — вполне достаточно. И двинулась шумная семейка к озеру…
Послышались голоса. Возле дуба появились дети, а с ними седоголовый человек в очках. Дерево сжалось в предчувствии какой-то новой беды. Больше всего боялось оно за маленький дубок, который даже случайно так легко затоптать. Скорее бы люди ушли отсюда!
Однако ни дети, ни взрослый — это был их учитель — не торопились. Ученики положили на землю свои рюкзаки, достали записные книжки, фотоаппараты, приготовились слушать учителя. И дуб услышал такое, от чего ему стало приятно и спокойно. Взрослый рассказал детям, что они находятся в необыкновенном месте, где растёт самый старый в этой местности дуб, где на пойменных лугах ещё встречаются редкие ирисы. Он показал детям красивые синие петушки, и они стали их рисовать, фотографировать. И никто из ребят не сорвал петушка. Дубу это понравилось; он помнил время, когда этих красивых цветов было много, а затем постепенно люди их уничтожали. Рвали на букеты, выкапывали с корнем, чтобы посадить дома на клумбах.
Через несколько дней неподалёку от дуба остановилась легковая машина, за рулём сидел седоголовый учитель, а в салоне — ученики. Они выгрузили из багажника камни, цемент, песок. Учитель достал лопаты и топор, подошёл к дереву. Дуб оцепенел от страха: он видел, как когда-то такими же топорами сваливали соседние деревья. А он думал, это хорошие люди! Но учитель внимательно осмотрел дупло, осторожно очистил его от истлевшей древесины, выгреб лопатой мусор и махнул рукой ребятам — начинайте. Ученики приготовили в корытце раствор цемента с песком, обмазали, оштукатурили внутри дупло, а потом, окуная камни в раствор, принялись закладывать ими дупло. Заложили, замазали ещё более густым раствором, подождали, пока затвердеет, и нацарапали на нём гвоздём: «Расти, дуб, ещё тысячу лет!» Учитель придирчиво осмотрел работу учеников, остался доволен и улыбнулся. И — о чудо! — дуб узнал в нём того юного воина, которого спас когда-то от смерти.
А ещё, и это больше всего тронуло сердце великана, дети — заметили всё же! — огородили дубочек треугольником из досок. Теперь дубочек будет расти и крепнуть.
Они ушли. А благодарный дуб ещё долго махал им вслед зелёными ветками…
БЕССМЕРТИЕ
Дуб не сразу почувствовал приход осени. Его плотные листья долго не поддавались прохладным ночам и продолжали зеленеть на жёлтом фоне далёкого леса. Днём пригревало солнце. Наступало так называемое бабье лето. В этом году оно было поздним. А его ждали. Не только старые деревья, звери и птицы, чтобы в последний раз погреться в тёплых лучах, но и молодые паучки, которые не так давно вывелись и беспокойно сновали по тонким веточкам дерева. Только выдался тёплый день, как они сразу же стали выпускать паутину. Длинную-предлинную. Лёгкий ветерок оторвал её от веточки, а вместе с ней паучка, и понёс в неведомые края. А что для паучка, такой крохи, неведомые края? Отлетел метров на десять — и уже чужбина. Другая зверушка стала бы метаться, прикидывать, как бы домой вернуться, выбирать путь покороче. А паучок и не думал беспокоиться. Ведь это счастье — подальше отлететь от дуба, там и без него хватает паучков, вот они и разлетелись в разные стороны — осваивать новые угодья.
И хотя кроны дуба ещё не коснулся листопад, птиц на его ветках стало меньше. Улетели в тёплые края иволги, обманутые кукушкой славки (всё же выкормили чужого птенца), горлицы, баюкавшие дуб и весь окружающий мир своим нежным воркованием. Ещё раньше, с той самой поры, как над лугами по утрам заклубились сентябрьские туманы, великан стал свидетелем удивительного явления: неподалёку, вблизи озерка, прежде чем отправиться в дальний путь, собрались аисты. Десяток, а то и больше. Красивые чёрно-белые птицы грациозно вытанцовывают, словно на смотринах, гордясь своими сильными крыльями, крепкими ногами, умением громко клекотать; на таком собрании, знал дуб, выбирают вожака. Только самый сильный, самый мудрый, самый опытный аист может повести стаю туда, где нет зимы, где всегда тепло и вдоволь корма. Путь будет долгим и нелёгким, поэтому аисты перед вылетом в тёплые края долго тренируются.
Только теперь, когда на лугах стали появляться охотники, старая утка вместе с уже подросшими птенцами переселилась к самой реке. Там, в густых зарослях, безопаснее. Над ними то и дело пролетали стаи уток, звали их с собой, молодые тревожно смотрели им вслед, однако старая утка тихим кряканьем успокаивала их: ей не впервые зимовать на реке вблизи от того места, где вода не замерзает и достаточно корма. И люди, знала она, там не трогают уток, напротив, в лютые морозы подкармливают их вкусной питательной пищей. Так стоит ли лететь в дальние края, рискуя попасть по дороге в острые когти хищным птицам или на глаза охотнику?!
К дубу прилетела шумная стая синичек. Давно их здесь не было. Сидели в лесу, собирали букашек и гусениц на деревьях, а про него, великана, забыли. Обиделся на них дуб, потому что никто его так не защищает от насекомых-вредителей, как синички. Птицы сразу это почувствовали и стали оправдываться: дуб, мол, сам во всём виноват, поскольку нет у него дупла, где можно было бы им выводить птенцов. Э, нет, замахал ветками дуб, не надо ему дупла… Синички порыскали среди листьев, нашли несколько каких-то несчастных букашек и улетели на луг лакомиться семенами трав. Непоседы! Это их время, дуб знал, пусть наслаждаются, ведь скоро зима, и тогда трудно, ох как трудно будет синицам — ни корма не найдёшь, ни пристанища. В лютую зиму из десяти синиц выживает одна. А дубу они теперь не так уже и нужны: нынешним летом появился недалеко муравейник. И дети, те, что с учителем, которому он когда-то спас жизнь, дупло цементировали, принесли в ведре часть муравейника с муравьями, выкопали на пригорке неглубокую ямку, разрыхлили землю на дне, высыпали туда муравейник с муравьями и огородили. Надо же такое придумать, удивлялся великан, разве не известно, как возводятся муравейники. Летом, когда жарко и безветренно, из муравейника вылетают крылатые муравьи, находят себе новое место и поселяются. Проходит немало времени, прежде чем они построят снова муравейник. По чтобы муравейник переносить в ведре — вряд ли из этого что-нибудь выйдет! А вышло — какое-то время муравьев не было видно, а потом они быстро выстроили жилище из мелких побегов и трав и принялись шарить в поисках пищи. Добрались и до дуба. Значит, есть у него теперь защитники от прожорливой гусеницы! Как только стало прохладней, муравьи прекратили напрасные путешествия по дереву, стали утеплять на зиму своё жильё, закрывать входы-выходы…
