Светлана Лубенец - Дневник первой любви
– У меня аллергия на борщ, – сказала я, чтобы что-нибудь сказать.
– Зачем же ела? – удивилась она.
– Думала, может, уже прошла.
– Что «прошла»?
– Аллергия.
Медсестра досадливо покачала головой, велела мне выпить какие-то таблетки и еще часик полежать. Я кивнула в знак согласия головой, и она покинула мою территорию. Таблетки я пить не стала. Я посмотрела на часы. Через пять минут должен начаться прощальный карнавал, а может, уже он и начался. Вскочив с постели, я бросилась к шкафу за своим Бабье-Ёжьим нарядом. Облачилась в него и подошла к зеркалу.
Страшенная! Даже не как Баба Яга, а как сама Смерть. Парик такой густой и патлатый, что за ним совершенно не видно лица. Игорь меня никогда не узнает, потому что жизнь – не сказка и ему никто не поможет, никакая муха, или шмель, или мышка-норушка. Это ему не Марью-царевну из дочерей Кощея Бессмертного выбирать!
Я взбила патлы парика покруче, как можно сильнее завесила черно-коричневыми лохмами лицо и отправилась в зал, где должно было проходить прощальное веселье. Оно уже действительно вовсю проходило. К моменту моего прихода все присутствующие в зале отплясывали какой-то развеселый танец. Костюмы были очень красивыми. В современном ритме ловко двигались рыцари, принцы, принцессы, коты в сапогах, мушкетеры, восточные красавицы и прочие симпатичные граждане. Среди них сновали несколько скелетов, циклопов и совершенно невообразимых монстров и монстрих, так что мне стало чуть-чуть спокойнее – будет среди кого затеряться.
Интересно, кем наряжен Игорь? Я предложила ему узнать меня. А сама-то я смогу найти его среди многочисленных сказочных героев? Мне-то мое сердце подскажет? Если нет, то все мои притязания – действительно ерунда. Жизнь не сказка. Жизнь – это жизнь. И внутри ее приходится существовать, независимо от того, уютно тебе или не очень. И нет смысла ее переделывать и приукрашивать всякими стихами и дневниками.
В конце концов я даже развеселилась. Меня никто не мог узнать. Да и я сама никого не могла вычислить. Разговаривать запрещалось до восьми часов вечера, и все дружно соблюдали это условие. Из-за масок и париков блестели любопытные глаза. Парни явно пытались узнать девчонок по сережкам, колечкам и фенечкам и с интересом разглядывали их руки и уши, если их, конечно, было видно из-под париков.
В конце концов парень, наряженный в костюм Ивана-царевича, подвел к ведущим карнавала девушку в восточном наряде. Это означало, что он узнал ее. Ведущие зафиксировали этот момент на своих листочках. После восьми вечера Ивану-царевичу должны вручить приз. Восточную девушку тут же отпустили обратно в общий круг, чтобы ее попытались узнать и другие. Несколько парней посчитали ее легкой добычей и закружились возле нее хороводом.
Меня это уже мало интересовало. Я искала Игоря и не могла его ни в ком узнать. От волнения у меня даже пересохло во рту. Неужели я не смогу его почувствовать? Этого не может быть! Так не должно быть! Я вглядывалась в мушкетеров и магов в тюрбанах, в звездочетов и волков с огромными зубами и… ничего… Игоря рядом не было, или моя любовь к нему не могла мне ничем помочь. Жизнь действительно не сказка. Может быть, я и правда выдумала себе эту любовь? А на самом деле все просто: нравишься – не нравишься, потанцуем – поцелуемся, встретимся – расстанемся…
Я совсем уже отчаялась, когда ведущие карнавала объявили детскую игру под названием «ручеек». Меня тут же подхватил одноглазый циклоп, и мы стали в общий строй. Надо сказать, что эта невинная затея здорово способствовала узнаванию. Довольно скоро к ведущим подошли сразу две пары, узнавшие друг друга.
Меня выбирал то Бармалей, то король в огромной, лихо заломленной набекрень короне, то русский витязь. И каждый раз я надеялась, что это Игорь. Но если он даже и был среди них, то мы не узнавали друг друга. Я уже хотела выйти из игры, когда за руку меня взял средневековый рыцарь в рогатом шлеме. Я никогда не смогу описать возникшее внутри меня ощущение, только я сразу поняла – это Игорь. Он тоже узнал меня, вытащил из общей массы и резко сдернул парик Бабы Яги. Все тут же закричали:
– Еще рано!
– Не по правилам!
– Еще нет восьми!
– Оштрафовать их!
Несмотря на эти вопли, Игорь медленно снял с головы шлем. Мы стояли посреди зала и смотрели друг другу в глаза. Чудо все-таки произошло, и нам не было дела до остальной толпы.
Все что-то говорили и кричали, нарушив обет молчания, данный до восьми часов. Тут же узнавали друг друга по голосам, смеялись и бежали признаваться к ведущим праздника. Все вокруг превратилось в хаос и завихрилось нескончаемой спиралью. Только мы с Игорем стояли вдвоем, как под куполом, отгороженные от всего и всех.
– Я все-таки тебя узнал, – сказал он.
– Я тоже сразу почувствовала твою руку, – ответила я.
– Все получилось как в сказке, как ты и хотела.
– Оказывается, жизнь лучше сказки…
Взявшись за руки, мы вышли из зала.
– Пойдем на залив, – предложил Игорь. – Посмотрим на твои «цунами» на прощанье.
– Пойдем.
Я согласилась бы на любое его предложение. Он это понял, а потому предложил нечто рациональное: все-таки сначала переодеться, поскольку на дворе ноябрь. Путаясь в лохмотьях Бабы Яги, я бросилась вверх по лестнице. Игорь сказал, что будет ждать меня у выхода.
В номере я сбросила с себя черно-коричневый карнавальный наряд, натянула свитер и взялась за куртку, когда открылась дверь и в комнату впорхнула воздушная фея с прозрачной волшебной палочкой.
– И куда же ты собираешься? – спросила фея недовольным голосом Зои.
– На залив, – честно сказала я.
– Там дождь и ветер.
– Ну и что?
Разве меня мог остановить какой-нибудь ветер?
– Ты идешь с ним? – Голос феи приобрел несвойственную добрым волшебницам свирепость.
– Я иду с ним! – охотно ответила я. – И ты не сможешь мне помешать. Не бросишься же ты на меня сейчас с ножницами! Я окажу сопротивление, потому что не сплю. Да и Игорь поднимется сюда, если меня долго не будет.
– Так ты знаешь, что это я?.. – удивилась Зоя.
– Нетрудно было догадаться, – усмехнулась я. – Очевидно, ты не смогла сдержать себя после того, как Игорь в темной каморке под лестницей ответил «да» на вопрос Риты.
– Допустим, что так. Но я не понимаю, почему на залив с ним идешь ты, а не Ритка. Неужели Игорек купился на твой слезливый дневничок? – И Зоя начала издеваться над моими записями: – Ах, она предчувствует беду! Ах, над ней нависло цунами! Ах, какая необычная у нее любовь! Ах, какие все остальные примитивные!
– Все, что ты говоришь, сейчас уже не важно, Зоя, – ответила я.
– Еще как важно! – не согласилась она. – Между прочим, ты зря оделась.
– Почему?
– Да потому что никуда не пойдешь!
– Как это не пойду? – возмутилась я и очень снисходительно на нее посмотрела.
– А так! Или я не фея?! – И Зоя вдруг с удивительным проворством юркнула за дверь, которую со своей стороны заперла на ключ.
Откуда она его взяла, я не могла приложить ума. Всю нашу смену двери в номера не запирались. Я даже нигде не видела какого-нибудь щитка с ключами. Поневоле можно было заподозрить ее в волшебстве.
– Зойка! Открой! Открой немедленно! – кричала я и билась в дверь, но все было бесполезно. Никто меня не слышал, потому что все были на карнавале в зале, куда наверняка умчалась и злая фея Зоя.
Конечно, через несколько минут к моему номеру подошел Игорь.
– Меня заперли! – крикнула я ему сквозь дверь.
– Кто?
– Зойка! Она в наряде феи! В розовом кружевном платье, в веночке из белых цветов и с хрустальной волшебной палочкой… Вернее, со стеклянной, конечно.
– Я сейчас ее найду! Ты только не волнуйся! – крикнул Игорь, и я услышала шум удаляющихся шагов.
Игоря не было так долго, что я совершенно отчаялась. Наверное, ему ее не найти. Хитрая Зойка наверняка переоделась или спряталась. Я поняла, что совершенно не могу сидеть в номере и ждать у моря погоды. Я подошла к окну и открыла его – рама на удивление легко поддалась. Видимо, окна еще окончательно не закрепили на зиму.
С улицы мне в лицо ударил сильный ветер с дождем, я чуть не захлебнулась ледяной влагой. Потом отдышалась, закрыла лицо руками от дождя, выглянула наружу и огляделась. Прямо под окном стояла скамейка с покатым навесом из волнистого пластика. Я подумала, что если спрыгнуть на этот навес, то это будет совсем и не высоко. Долго размышлять я не стала, взобралась на подоконник, оттолкнулась и прыгнула.
Я точно попала на навес. И если бы не дождь, то все вообще было бы в порядке. Но дождь лил немилосердно. Навес оказался очень скользким, и кроссовки поехали по нему, как по льду. Я скатилась с навеса и упала на газон, больно стукнувшись головой о скамейку и подвернув ногу. Потерев затылок и поохав, я попыталась встать, но боль в ноге оказалась такой сильной, что из глаз брызнули слезы. Я в полном бессилии опустилась обратно в грязь газона и от души разрыдалась.
