Евгениос Тривизас - Последний чёрный кот
И с этой минуты Грязнуля просто не мог усидеть на месте. Он всё время отвлекался от разговора и ходил взад-вперёд.
— Что с тобой? — спросил я, предвидя ответ.
Я не могу... Я пойду навещу её. Теперь, когда вы мне о ней напомнили...
— Это очень опасно, — попытался я его отговорить.
— Раз она смогла спрятать вас, спрячет и меня. Я так хочу её видеть!
— Там, между прочим, есть соседка. Подумай хорошенько. Ты сильно рискуешь.
Но я не смог его переубедить. Он уже решил.
— Я всё равно к ней пойду, не сердитесь... Могу я побыть с вами сегодня, а завтра рано утром уйти?
— Ну конечно, можешь.
Солнце клонилось к закату. Тени становились длиннее. Мы уже собрались возвращаться на конюшню, когда услышали выстрел.
В один миг мы все трое запрыгнули в какие-то густые кусты с лиловыми цветочками.
— Думаешь, нас нашли? — в страхе прошептал Грязнуля.
— Нет. Кажется, я знаю, что случилось.
Я угадал. Когда мы вернулись в стойло, старого больного коня не было на месте. Четыре счастливые подковы не спасли его от безжалостных людей.
СТАРУШКИ НА ДЕТСКОЙ ПЛОЩАДКЕ
Глава двадцать вторая,
в которой Грязнуля снова встречается с Мариленой, но его радость длится недолго
На следующее утро Грязнуля проснулся ни свет ни заря — ему не терпелось отправиться в путь. Я решил пойти с ним, чтобы показать, где живёт Марилена. Агата хотела нас сопровождать, но я убедил её остаться на ферме. Хорошо, что она осталась, и ей не пришлось пережить то, что случилось потом.
Мы пробирались в город по боковым тропинкам и узким улочкам. Когда через несколько часов мы со всеми предосторожностями добрались до дома Марилены, она как раз выходила из ворот вместе с пожилой женщиной в вязаной шали с бахромой — должно быть, бабушкой. В волосах у Марилены была шёлковая ленточка, а в руках ведёрко.
— Что будем делать? — прошептал я. — Подождём, пока они вернутся?
— Нет, пойдём за ними.
Так мы и сделали — крались следом, пока они не пришли на детскую площадку. Мы забрались на вяз и стали наблюдать. В тот день на детской площадке было немноголюдно. Два мальчика с разбитыми коленками качались на качелях, маленькая рыжеволосая девочка прыгала через скакалку, две благодушные старушки вязали, сидя в тени. Одна, с белыми, как снег, волосами и в круглых очках, вязала свитер нежно-кремового цвета, другая, у которой чуть дрожали руки, — голубой жилет. Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная... Бабушка Марилены тоже уселась на скамейку и достала из сумки вышивание. Марилена пару раз скатилась с горки, а потом взяла ведёрко, побежала в песочницу и стала строить замок. Вокруг было тихо и спокойно. Казалось, до этого места ещё не добралось зло.
— Подойду к ней. Больше не могу ждать, — прошептал Грязнуля.
— Не сейчас. Потерпи! Пусть она вернётся домой, там что-нибудь придумаем. Здесь всё-таки общественное место.
— Не могу терпеть!
Я не успел его остановить: он спрыгнул с дерева, которое скрывало нас в своей гостеприимной листве, и побежал к Марилене. Девочка увидела его, вскочила, просияла и с радостным криком кинулась навстречу. Но не успела добежать. В воздухе просвистел камень, ударил Грязнулю в ухо. Он зашатался и свалился в песочницу.
Старушка, кинувшая камень, снова села на скамейку, взяла отложенное на минуту вязание и продолжала нанизывать петли. Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная... Будто ничего не случилось.
Грязнуля дергался и хрипел, пытаясь выбраться из песка. Тогда вторая старушка выдернула спицу из жилета, подошла к нему и воткнула эту спицу прямо в сердце.
Потом вернулась на своё место и невозмутимо вытерла окровавленную спицу кружевным платочком. И снова — лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная...
Красная лужица медленно растекалась по песку. Глаза Грязнули, полные любви, боли и изумления, в последний раз взглянули на Марилену. Она дрожала всем телом — не могла вместить случившееся. Внезапно девочка пронзительно закричала. Она кричала не замолкая, спрятав лицо в ладонях.
— Не надо, не надо, ну успокойся, душа моя... — стала утешать её бабушка. — Эта проклятая кошка принесла бы нам несчастье. Женщины поступили правильно, они отвели беду. Пойдём!
Бабушка взяла Марилену за руку. И та послушно пошла за ней, подавляя рыдания.
Друг за другом молча ушли все остальные — мальчики с разбитыми коленками, маленькая девочка, обе старушки... На детской площадке остался лишь неподвижный Грязнуля.
Я слушал, как жужжит пчела, как где-то капает вода, как старьёвщик кричит вдалеке: «Старьё берём!»
Потом я тоже ушёл.
ПОСЛЕДНЯЯ ПАРА
Глава двадцать третья,
в которой я стараюсь ободрить свою любимую, а она кое-что задумывает
Агата ждала меня с нетерпением.
— Ну как? Нашёл он Марилену?
— Нашёл, — ответил я, — только...
— Что?
Я рассказал ей о том, что произошло.
Агата долго молчала.
— Теперь мы остались вдвоём, — сказала она наконец.
— Похоже, так. Но не отчаивайся, моя хорошая! — принялся я утешать её, а заодно и себя. — Ещё не всё потеряно. Всегда ведь есть надежда. Пускай даже мы последние чёрные кошки на острове, но нас двое.
— Ну и что? Что мы можем сделать вдвоём? — с горечью спросила Агата.
— Котят! Чёрных котят! У которых тоже будут котята. А значит, чёрные кошки не исчезнут.
Агата ничего не ответила. Взгляд у неё был печальный-печальный.
— Может, нам стоит изменить цвет? — тихо спросила она.
— О чём ты?
— Я слышала, есть способы побелеть...
— Не верь! Это или обман, или самообман — одно из двух.
— Я люблю тебя. И хочу выжить. Ну какая разница, какого мы будем цвета! Что плохого в том, что мы не останемся чёрными?
— Агата, милая, это попросту невозможно.
— Почему ты так уверен?
— Послушай, я знал одного кота, который пытался побелеть. Его звали Фредерико. У него ничего не вышло.
— Ладно, — сказала Агата. — Иди ко мне. Мне холодно. Мне очень холодно.
Мы улеглись рядом, свернувшись калачиком, и смотрели из окна сарая на луну. Она бежала по небу, а вслед за ней бежали облака. Агата уснула. А я нет. Я продолжал смотреть на облака, которые всё время меняли форму и цвет. Они превращались в парусные корабли и в причудливые замки, в неукротимых жеребцов и легконогих оленей, в острова, поросшие экзотическими растениями...
Эх, был бы я корабельным котом! Уплыл бы я в дальние страны... Далеко-далеко отсюда...
ЗАГОВОР СОРОКИ
Глава двадцать четвёртая,
в которой я отправляюсь следом за Агатой в лес и наблюдаю, как она встречается с подозрительной компанией
Мне нужно кое-куда пойти. Но я не хочу, чтобы ты шёл со мной, — сказала мне Агата через пару дней. — Я готовлю тебе сюрприз.
— Какой сюрприз?
— Если я тебе скажу, это уже не будет сюрприз.
— Скажи мне хотя бы, на какую букву.
— Перестань, пожалуйста. Ничего я тебе сейчас не скажу. И имей в виду, я могу задержаться. Но не беспокойся, я в любом случае вернусь засветло.
— Исключено, я не пущу тебя одну.
— Отчего?
— Ты ещё спрашиваешь? Сейчас на каждом шагу опасность, за каждым поворотом ловушка!
— Я буду осторожна, вот увидишь.
— Но почему ты так хочешь пойти одна?
— Я же сказала, что готовлю тебе сюрприз. Обещай, что не пойдёшь за мной следом!
— Ладно, — я был вынужден согласиться. — Но прошу тебя, смотри в оба!
Однако я забыл о своём обещании, стоило Агате уйти. Меня одолевали дурные предчувствия. Я решил тихонько проследить за ней.
День был солнечный. В ивах и миртах гудели стрекозы. Агата шла вдоль речки с камышами по берегам, свернула на поляну с цикламенами, потом в рощицу с семью высокими широколистными вязами и добралась до леса влюблённых дятлов.
— Привет! Куда ты пропал? — услышал я знакомое чириканье.
С ветки орехового дерева с двенадцатью сердечками смотрел на меня дятел Трифон. Его крыло уже зажило.
Я сделал ему знак, чтобы он не выдал меня. Он понял и замолчал, а я пошёл дальше, стараясь не выпускать Агату из виду и навострив уши. Я дрожал от одной мысли о том, что с ней может случиться что-то плохое.
Агата вышла из леса влюблённых дятлов, миновала пчелиные ульи, перешла по мостику через речку и оказалась в лесу с красными каштанами. Там, в перелеске, её поджидала ласка с маленькими хитрыми глазками.
— Здравствуй, Фиона! — радостно поздоровалась с ней Агата.
— Здравствуй, Агата! Здравствуй, моя красавица! — ответила ласка медовым голоском. — Добро пожаловать! Позволь представить тебе моих помощников. Это сорока Изабелла, а это бурундук Кнупс.
