Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса
После трёх порций ревенёвого пудинга с заварным кремом пояс джинсов стал врезаться Гарри в живот (что говорило само за себя — джинсы раньше принадлежали Дудли). Гарри отложил ложку. В застольной беседе наступило затишье: сытый и довольный мистер Уэсли откинулся на спинку кресла, Бомс, уже с нормальным носом, отчаянно зевала, а Джинни, сумевшая выманить Косолапсуса из-под шкафа, сидела на полу скрестив ноги и играла с котом пробками от усладэля — тому нравилось за ними гоняться.
— Кажется, пора спать, — зевнув, сказала миссис Уэсли.
— Ещё нет, Молли, — отозвался Сириус, отодвигая пустую тарелку и поворачиваясь к Гарри. — Знаешь, я на тебя удивляюсь. Почему ты ничего не спрашиваешь о Вольдеморте?
В мгновение ока атмосфера в кухне коренным образом изменилась. У Гарри в голове сразу возникла ассоциация с внезапным появлением дементоров: там, где ещё секунду назад царила сонная безмятежность, повисло тревожное, испуганное напряжение. При упоминании Вольдеморта по столу пробежал ропот. Люпин, собиравшийся отхлебнуть вина, замер и медленно, с настороженным видом, отпустил кубок.
— Я спрашивал! — возмутился Гарри. — Спрашивал Рона и Гермиону. Но они сказали, что нам пока нельзя принимать участие в работе Ордена, и…
— И они были совершенно правы, — перебила миссис Уэсли. — Вы ещё слишком малы.
Она сидела, выпрямив спину, впиваясь пальцами в подлокотники. На её лице не осталось и следа дремоты.
— С каких это пор для того, чтобы задавать вопросы, необходимо быть членом Ордена? — осведомился Сириус. — Гарри целый месяц, буквально как в тюрьме, сидел у муглов. Казалось бы, он имеет право знать, что произошло за это время…
— Минуточку! — завопил Джордж.
— Почему на его вопросы можно отвечать, а на наши нет? — сердито выкрикнул Фред.
— Мы весь месяц пытались из вас хоть что-нибудь выудить! А вы не ответили ни на один даже самый паршивенький вопросик! — крикнул Джордж.
— Вы слишком юны, вы не входите в состав Ордена, — запричитал Фред противным высоким голосом, как это ни ужасно, до боли похожим на голос матери. — Гарри вообще несовершеннолетний!
— Я не виноват, что вас не посвящали в дела Ордена, — спокойно сказал Сириус, — так решили ваши родители. А Гарри, если уж на то пошло…
— Не тебе решать, что хорошо для Гарри, а что плохо! — воскликнула миссис Уэсли, и на её обычно добром лице появилось весьма опасное выражение. — Забыл, что сказал Думбльдор?
— Что конкретно? — вежливо, но с интонацией человека, готового к сражению, поинтересовался Сириус.
— То, что Гарри не нужно рассказывать больше, чем ему следует знать, — миссис Уэсли особенно подчеркнула два последних слова.
Головы Рона, Гермионы, Фреда и Джорджа поворачивались от Сириуса к миссис Уэсли и обратно, как на теннисном матче. Джинни стояла на коленях среди забытых пробок и с открытым ртом следила за разговором. Люпин не сводил глаз с Сириуса.
— Я вовсе не собираюсь рассказывать больше, чем ему следует знать, Молли, — отчеканил Сириус. — Однако, поскольку именно Гарри был свидетелем возвращения Вольдеморта (все сидящие за столом снова содрогнулись), он больше, чем другие члены Ордена, имеет право…
— Гарри не является членом Ордена Феникса! — возразила миссис Уэсли. — Ему всего пятнадцать, и он…
— …и он видел не меньше, чем другие члены Ордена! — вскричал Сириус. — А то и побольше.
— С этим никто не спорит! — миссис Уэсли повысила голос. Её пальцы, по-прежнему впивавшиеся в подлокотники кресла, сильно дрожали. — Но он, тем не менее, ещё…
— Он не ребёнок! — раздражённо оборвал её Сириус.
— Но и не взрослый! — миссис Уэсли раскраснелась от гнева. — Пойми, Сириус, он — не Джеймс!
— Спасибо, Молли, я прекрасно знаю, кто он, — ледяным тоном ответил Сириус.
— Я в этом не уверена! — воскликнула миссис Уэсли. — Иногда, когда ты с ним говоришь, создаётся впечатление, будто ты думаешь, что получил назад своего лучшего друга!
— А что в этом такого? — вмешался в разговор Гарри.
— Только то, Гарри, что, как бы сильно ты ни походил на своего отца, ты — не он, — не отрывая взгляда от Сириуса, сказала миссис Уэсли. — Ты ещё школьник, и те, кто за тебя отвечает, не должны забывать об этом!
— Ты хочешь сказать, что я безответственный крёстный? — вскинулся Сириус.
— Я хочу сказать, Сириус, что ты склонен к необдуманным поступкам. Потому, собственно, Думбльдор и велел тебе сидеть дома и…
— С твоего позволения, мы сейчас не будем обсуждать то, что мне велел Думбльдор, — процедил Сириус.
— Артур! — воскликнула миссис Уэсли, порывисто поворачиваясь к мужу. — Что же ты молчишь!
Мистер Уэсли ответил не сразу. Он медленно снял очки и, не глядя на жену, тщательно протёр их полой робы. И лишь вернув очки на нос, заговорил:
— Молли, Думбльдор знает, что ситуация изменилась. Он сам признал, что теперь, когда Гарри будет жить при штабе, ему необходимо будет что-то рассказать. До известного предела, разумеется.
— Да, но… это — одно дело, а разрешить задавать любые вопросы — совсем другое!
— Лично я, — начал Люпин, отводя, наконец, взгляд от Сириуса. Миссис Уэсли с надеждой повернулась к нему, полагая, что нашла союзника, — думаю так. Пусть лучше Гарри узнает всё — не совсем всё, конечно, но общее положение дел — от нас, чем в искажённом виде от… других.
Он сказал это как всегда мягко, но у Гарри не осталось сомнений: кто-кто, а Люпин точно знает, что некоторое количество подслушей избежало уничтожения.
— М-да, — покачала головой миссис Уэсли, оглядывая всех присутствующих в расчёте на поддержку, коей не последовало, — м-да… всё ясно. Мне вас не переспорить. Я только одно скажу: раз Думбльдор считает нужным скрывать что-то от Гарри, значит, у него есть на это веские основания, а я, как человек, соблюдающий интересы Гарри…
— Он не твой сын, — тихо сказал Сириус.
— Он мне как сын, — рыкнула миссис Уэсли. — Кто у него есть, кроме меня?
— Я!
— О да, — губы миссис Уэсли изогнулись в усмешке. — Одна беда — тебе было несколько сложно заниматься его воспитанием, пока ты сидел в Азкабане, не так ли?
Сириус начал вставать из-за стола.
— Молли, ты не единственная, кто беспокоится о Гарри, — довольно резко сказал Люпин. — Сириус, сядь.
У миссис Уэсли задрожала нижняя губа. Сириус, с побелевшим лицом, медленно опустился в кресло.
— Думаю, нам следует выслушать самого Гарри, — продолжил Люпин, — он уже достаточно взрослый, чтобы решать сам за себя.
— Я хочу знать всё, — тут же ответил Гарри.
Он не смотрел на миссис Уэсли. Его, конечно, очень тронули её слова, что он ей как сын, но, с другой стороны, его раздражало, что она трясётся над ним, как над младенцем.
— Очень хорошо, — надтреснуто произнесла миссис Уэсли. — Джинни — Рон — Гермиона — Фред — Джордж! Выйдите за дверь.
Это вызвало бурю возмущения.
— Мы совершеннолетние! — хором завопили близнецы.
— Если Гарри можно, почему мне нельзя? — заорал Рон.
— Мам, я тоже хочу! — заныла Джинни.
— НЕЛЬЗЯ! — закричала миссис Уэсли, вставая. Её глаза очень ярко сверкали. — Я категорически запрещаю…
— Молли, ты не можешь ничего запрещать Фреду с Джорджем, — устало проговорил мистер Уэсли. — Они совершеннолетние.
— Но они ещё даже школу не закончили!…
— В то же время официально они взрослые, — повторил мистер Уэсли всё тем же усталым тоном.
Миссис Уэсли побагровела.
— Я… мне… хорошо, пусть Фред с Джорджем остаются, но Рон…
— Гарри всё расскажет и мне и Гермионе! — пылко воскликнул Рон. — Да, Гарри? Да? — чуть неуверенно добавил он, заглядывая Гарри в глаза.
Какую-то долю секунды Гарри хотелось ответить, что он не скажет им ни единого слова — пусть узнают, каково это, жить в полном неведении. Но, пока они смотрели друг на друга, подлое желание испарилось.
— Конечно, расскажу, — кивнул Гарри.
Рон с Гермионой просияли.
— Очень хорошо! — выкрикнула миссис Уэсли. — Очень хорошо! Джинни! Спать!
Джинни удалилась отнюдь не безропотно, и всё то время, пока они с матерью поднимались по лестнице, до кухни доносились её возмущенные вопли; когда же они дошли до холла, к крикам Джинни прибавились завывания миссис Блэк. Люпин побежал наверх восстанавливать спокойствие, и только после того, как он вернулся, затворил за собой дверь и занял своё место за столом, Сириус заговорил.
— Итак, Гарри… Что ты хочешь знать?
Гарри сделал глубокий вдох и задал вопрос, мучивший его весь последний месяц.
— Где Вольдеморт? — спросил он, не обращая внимания на ужас остальных. — Чем он занят? Я смотрел мугловые новости и ни разу не видел ничего такого, никаких необъяснимых смертей, ничего.
— А ничего пока и не было, — сказал Сириус, — по крайней мере, насколько мы знаем… а знаем мы немало.
