Геннадий Блинов - Пятые приходят на помощь
— Надеюсь, ты нас не выдашь, Добычин?
С лестничной площадки доносилось:
— Чего ты там, Славка? Открывай!
Профессор Кислых Щей молчал.
— Открывай, брось меня разыгрывать. Я ведь слышал, ты с кем-то или разговаривал, или хрипел…
Славка не отвечал.
— Я тебе соду принес. Горло полоскать.
Аленка сидела в уголке и листала книжку. Витамин играл с кошкой. Он совсем забылся и стал изображать собачку.
— Гав-гав, — пролаял Витамин. На лестничной площадке затихло, потом Звягинцев заинтересованно спросил:
— Славка, ты что, собачку купил? Какой породы?
Профессор Кислых Щей не откликался. Звягинцев совсем обиделся:
— Может, тебе соды не надо?
На минуту за дверью наступила тишина. Потом Паша Наоборот неуверенно сказал:
— Я ведь еще тебе принес книгу о режиссерах. Толстенная книжища.
Профессор Кислых Щей что-то прохрипел и шагнул в коридор. Дальнейшее произошло мгновенно. Скрипнули диванные пружины, и Фонариков через секунду был у двери. Вторая секунда потребовалась, чтобы Профессор снова очутился в комнате. Из его рта торчал кончик платка.
— За кляпом следите, — приказывала Галка. — Как бы он не выплюнул его.
Из-за двери полюбопытствовали:
— Ты что-то сказал, Славка?
— Гав-гав-гав, — пролаял Фонариков.
— Хитрец, Славка. У тебя, оказывается, бульдог, да? — высказал предположение Звягинцев.
— Бе-бе-бе, — проблеял Ромка.
— Мяу-мяу, — весело замяукал Витамин. Галка слушала-слушала и замычала.
От такого веселого концерта октябрята, кроме Аленки, пришли в восторг.
По лестничным маршам торопливо застучало. Этот дробный перестук удалялся. Потом было слышно, как взвизгнула дверь подъезда.
Со двора донеслось:
— У тебя что, зоопарк, Слава?
Звягинцев, сделав руку козырьком, стоял около дерева и смотрел на окна квартиры Профессора, стараясь хоть что-нибудь понять.
— Славка, ты меня не разыгрывай! — кричал он на весь двор. — Корову все равно в комнату не втащишь. Это еще козу можно…
Профессор Кислых Щей улучил момент, вырвал изо рта кляп, подбежал к окну, распахнул створку и, свесившись, крикнул:
— Спасай, Павлик!
Профессора оттащили в глубь комнаты.
Звягинцев нырнул между деревьями сквера.
Освобожденный Профессор потрогал горло и поморщился: ангина давала себя знать. Покосился на Фонарикова и усмехнулся:
— Ловко ты меня скрутил…
И Галка, и Ромка, и Васька с опаской следили за каждым движением Добычина. Они побаивались его — вдруг он выкинет еще какой-нибудь номер.
— Зачем ты крикнул Паше Наоборот? — упрекнула Славку Павлова.
Тот виновато признался:
— Немного перетрусил. А вы тоже хороши — сразу платок в рот толкать.
Протирая стекла очков, Профессор сокрушался:
— Не знаю, что теперь Звягинцеву говорить буду. Зря я с вами связался.
— Скажи, что он этажи перепутал или даже подъезды. Или… что слышал концерт на магнитофонной пленке. Мало ли что можно придумать, — посоветовала Галка. — Нам просто не хочется, чтобы ваш председатель знал о твоей беседе с октябрятами.
Профессор Кислых Щей кивнул. Он сходил на кухню и оттуда вернулся с мокрым полотенцем. От полотенца шел пар. Профессор замотал им горло и, поправив очки, важно начал:
— Что такое баптист и хорошо ли быть баптистом?
Аленка насторожилась. Она подняла руку, как на уроке. Профессор спросил:
— Ты что-то хочешь сказать?
Девочка встала и смущенно призналась:
— Я хочу домой. Потому что вы сейчас начнете ругать баптистов, а они хорошие.
Славка прошелся по комнате и улыбнулся:
— Странно ты рассуждаешь. Разве настоящий атеист будет ругать людей, искренне верующих в бога? Баптисты бывают разные. Одни верят, а другие дурачат верующих.
Аленка снова присела на краешек стула.
Ангина не давала Профессору говорить. Он еле разевал рот.
— Баптисты не молятся иконам и не носят крестиков. Еще они не курят, не ругаются и не пьют водку. Поэтому баптисты хвастаются: вот, мол, какие мы хорошие…
— А как они учатся? На круглые пятерки?
Профессор ехидно улыбнулся:
— На пятерки? Несколько лет назад баптисты не пускали ребятишек в школу. А сейчас говорят: в школу ходи, бог тебе судья. А учиться, как хочешь, так и учись. Хочешь на двойки, хочешь на пятерки. Наше, мол, дело маленькое. Главное, не забывай богу молиться, чтобы попасть в рай. Правильно я говорю, Аленка?
— Правильно. Когда я в октябрята записалась, меня тетя Феклинья немножко поругала, а потом говорит: молись, дочка. Проси господа бога, чтобы он простил тебя. И я каждый день прошу.
— Вот видишь, — сказал Профессор Кислых Щей. — А какая ты грешница, чтобы просить? Выдумывает твоя тетка, не верь ей.
Тут в беседу вмешался Витамин.
— Я Аленку баптисткой дразнил. Это потому, что не знал, какие они, баптисты. А теперь все узнал и сам запишусь в баптисты… Насчет учебы у них здорово. А богу верить пусть поищут дурака.
Галка Павлова подошла к Профессору и укоризненно покачала головой.
— Эх ты, баптист-атеист. Или, может, такую беседу проводишь по поручению Звягинцева?
Васька Фонариков показал Витамину кулак и спросил:
— Прямо сейчас тебя в баптисты записать?
Витамин съежился. Профессор снял с шеи полотенце. Он тяжело дышал.
— Идемте отсюда, — заторопился Ромка, поняв, что продолжения беседы не будет.
Уже во дворе Галка сказала ему:
— Придется, Черданцев, перед советом отряда ответ держать. Нашел Профессора Кислых Щей…
Фонариков заступился за вожатого звездочки:
— А он виноват, да?
Галка подумала-подумала и ответила:
— Может, Профессор и не виноват. Баптисты — народ хитрый. Сразу не разберешь, чем они дышат. Славка беседу до конца не успел провести.
Ребята прошли уже несколько улиц, когда Ромка остановился.
— У Славки температура. А мы его бросили, — сказал он.
Ромка не сердился на Добычина. Он понимал, что тот хотел, чтобы получилось как лучше. Кто думал, что Витамин выкинет такой номер.
Ромка побежал к Профессору.
Славкино лицо пылало. Ромка настоял, чтобы он немедленно ложился в постель. Профессор виновато улыбнулся:
— Голова кругом идет.
Старшина в тот же день обнаружил подмену ботинок. Он сразу догадался, что это дело рук Самсонова, и не на шутку рассердился на Витьку. Потом вся эта история ему стала казаться смешной, и он настроил себя на шутливый лад.
Когда Самсонов перед сумерками забежал в кабинет инспектора, чтобы плыть на остров, Копытов погрозил ему пальцем:
— Ну, Виктор, зачем мне другие ботинки подсунул?
Самсонов покраснел и шевельнул ушами.
— Вам же в музей все равно какие, — смущенно сказал он.
Копытов молчал, ожидая, когда Самсонов выложит, что его заставило пойти на такой некрасивый шаг. Иного Витьке и не оставалось — или навсегда потерять доверие участкового, или посвятить его в историю, происшедшую с Пашей Наоборот.
— Мы в Шушенское собираемся поехать всем классом, Егор Николаевич, — виновато начал Самсонов, — но поедут-то победители. А тут вдруг «бешники» узнают, что у нашего председателя совета отряда ботинки в милицию попали…
Копытов улыбнулся.
— Все постепенно становится на свои места. Вон кто, значит, мне звонил… Как фамилия вашего председателя? Звягинцев? Ладно, Виктор, ничего ему не сообщай о нашем разговоре. И запомни: еще будешь врать — дружбе нашей конец…
Уже потом, на острове, он сказал:
— У тех ботинок шнурки были измызганные, а вы вставили новенькие, с витрины. Непростительно, Виктор…
Ночь они просидели в засаде бесполезно.
Павлик отчетливо слышал голос Профессора. Он звал на помощь. Больше того, он даже на какую-то секунду показывался в окне. Сомнений не могло быть — с ним что-то случилось. Не зря же из его квартиры доносился лай собак, блеяние коз, мычание коровы.
Нужно было немедленно выручать Славку. Но, как назло, никого из одноклассников рядом не оказалось. Паша Наоборот вспомнил, что неподалеку кабинет участкового инспектора. Что если обратиться к нему? Сначала Звягинцев испугался этой мысли — вдруг старшина все знает насчет ботинок? Тогда не оберешься неприятностей. Но, поразмыслив, Павлик решил, что о нем, Звягинцеве, участковому ничего не известно и опасаться по меньшей мере стыдно. Тем более, что в беде товарищ. Товарищ, который ждет помощи…
Участковый листал только что купленные книги, когда в кабинет робко вошел запыхавшийся мальчик.
— Слушаю, молодой человек, — сказал Копытов, поглаживая свои усики.
Вошедший обыскал глазами кабинет, уперся взглядом в рваные ботинки с новыми коричневыми шнурками и покраснел.
— Прошу садиться, молодой человек, объясните, кто вы, почему удостоили меня своим посещением?
