Геннадий Блинов - Пятые приходят на помощь
— Как думаешь, похожи на твои?
— Отдаленное сходство есть, — сказал Звягинцев. — Размер тот же…
— Вот-вот… Лишь бы второй попался.
Нашли и второй ботинок.
— За нами, Витамин, самая лучшая марка, — пообещал Самсонов.
Венка плюнул через выпавший зуб и насмешливо сказал:
— Мне Звягинцев семь марок обещает.
Паша Наоборот кивнул:
— Будут тебе марки. Лишнего только не болтай.
Друзья зашли в промтоварный магазин и купили коричневые шнурки. Ботинки зашнуровали и связали между собой.
— Старшине для музея не все ли равно — эти или другие. Он и не заметит разницы, — сказал Самсонов для собственного успокоения. Витька сунул ботинки в портфель и пообещал все уладить так, что комар носа не подточит.
В тот же день он зашел к старшине в кабинет. Тот удивился:
— Что это, Виктор, ты с портфелем ходишь? Или еще дома не был?
Самсонов не ответил. Улучив удобный момент, Витька заменил ботинки и заторопился:
— Пойду собираться на остров.
Глава десятая. Ребята находят ученого атеиста Профессора Кислых Щей
После разговора с теткой Феклиньей ребята долго не могли прийти в себя. Им не верилось, что в наше время есть люди, которые всерьез верят в бога, их по-настоящему взволновала судьба девочки.
Ребята понимали, что им надо доказать Аленке: никакого бога нет. Но как это сделать — они не имели представления.
— Может, «ашники» знают, что делать? Пусть бы брали они звездочку, — несмело предложил Ромка.
Галка обожгла его уничтожающим взглядом и упрекнула:
— Эх ты, Ромашка! Мы бросим эту девочку, «ашники» бросят, а глупая девчонка всю жизнь будет молиться какому-то господу-богу. И тебя совесть не станет мучить? Да?
Ромка немного обиделся:
— Ты меня не убеждай, Павлова. Только скажи, что я должен делать? Так эта Аленка и поверит, если я скажу, что бога нет…
— Не поверит, — согласилась Галка. — Здесь надо, чтобы человек опытный в религиозных делах побеседовал с ней. Одним словом, надо найти ученого атеиста.
Они стали перебирать всех знакомых, которые что-либо смыслили в религии.
— Вот если Ваську Фонарикова попросить. Конечно, он не так уж ученый, — сказала Галка. — Я слышала, что у него раньше бабка в церковь молиться ходила, а потом сказала: «Хватит мне дурака валять», и отказалась от бога…
— Так то бабка…
— Неужели Васька ничего у нее перенять не сумел? В конце концов, дадим ему поручение, и пусть он выведает у бабки все, что потребуется для беседы.
К Ваське Фонарикову им пришлось идти по улице, с обеих сторон обнесенной тесовыми заборами. Кое-где за воротами гавкала собака, и Галка ускоряла шаг.
Васькина бабка, согнувшись в три погибели, ходила по двору с костылем и что-то искала. Поздоровавшись с ребятами, бабка объяснила:
— Васятка коз погнал. А я вот где-то конфорку от самовара посеяла. Знаю, что в ограде обронила, а найти не могу.
Галка и Ромка тоже взялись за поиски. Бабка сокрушалась:
— Вроде и не иголка, а поди ты…
Галка решила сама убедиться в том, что Васькина бабка не стала верить ни в черта, ни в бога.
— Черт, черт, поиграй,
Да мне отдай, —
запела она, косясь на бабку. Но та будто и не слышала Галкиной песенки. Тогда Павлова на ходу изменила текст:
— Бог, бог, поиграй,
Да мне отдай…
Бабка никак не реагировала. Галка осмелела:
— Не отдашь мою игрушку,
Я сожгу твою избушку, —
пристращала она. Бабка ткнула костылем в небо и безнадежно сказала:
— Сожгешь его хоромы — жди. Он сидит там, на тверде небесной, как чурбан бесчувственный…
— Кто, бабушка? — спросила Галка.
Бабка пужанула костылем подвернувшуюся курицу и сердито сказала:
— Оба они одинаковы. Что черт, что бог — одной веревочкой связаны, часу друг без друга прожить не могут.
Она присела на ступеньку крыльца и уперлась подбородком в костыль.
— Уж я ли не молилась господу, уж я ли не просила счастья для своих детей и внуков, — тихо, будто себе самой, говорила бабка. — Ан нет! Вот и Васятка остался сиротой…
— Бабушка, — ласково сказала Галка. — Вы не расстраивайтесь, бабушка. Васька у вас что надо мальчишка.
— Спасибо, милая, — и старушка провела шершавой ладонью по Галкиной голове.
…Ваську нашли под кустом. Он лежал на фуфайке и читал книгу о космических полетах. Васька сейчас следом за космонавтом Леоновым выходил в простор Вселенной и неумело шагал в безвоздушном пространстве. Васька забыл обо всем на свете. Несколько мгновений он бессмысленно смотрел на Галку и Ромку, потом начал что-то соображать и облегченно вздохнул.
— А, это вы! А то думаю, откуда в космосе появились Павлова и Черданцев? Уж не сплю ли я?
И Васька весело засмеялся. Потом мечтательно сказал, захлопывая книгу:
— Вот людям везет. Летят на звезды, летят миллионы километров, это я понимаю — житуха.
Когда Васька узнал, что привело к нему Галку и Ромку, то вздохнул и важно заметил:
— Религия — пережиток прошлого.
— Васька, — с надеждой в голосе начала Галка, — ты, наверное, разбираешься в религии. Надо вытащить Аленку из баптистских сетей.
— Надо, — согласился тот. — Только от меня толку мало. Бабка-то у меня православная. К попу ходила, иконам молилась. Ну, в православной вере я еще кое-что смыслю, могу провести беседу, а вот о баптистах толком почти ничего не знаю. Так что искать надо другого кого.
Ромка развел руками: попробуй, мол, найди. Задумался и Васька. Конечно, надо искать. Иначе позор всему классу. «Ашники» на смех поднимут, особенно Звягинцев будет злорадствовать. Еще по радио передаст очередной фельетон.
Васька неуверенно сообщил:
— Знаю я одного. При Дворце пионеров в кружок юных атеистов ходил. Он, конечно, мог бы баптистов распесочить.
— Васька, — обрадовалась Галка, — ну, говори быстрее, где разыскать этого атеиста…
Васька пожал плечами. Назвать атеиста ему нетрудно. Только радости немного, если Галка с Ромкой узнают его фамилию. Едва ли он согласится проводить беседу.
— Как это не согласится? — возмутилась Галка. — Речь о судьбе человека идет.
— А ты не горячись, — осадил ее Фонариков. — Дело в том, что…
— В чем же?
— А в том, что атеист этот из пятого «А». И не кто-нибудь, а друг Звягинцева. Славка Добычин. Ну, поняла?
Галка прикусила губу, а Ромка присвистнул. Славку они знают. В школе этого мальчишку прозвали Профессором Кислых Щей. Что Профессором — это понятно: Славка читал не какие-нибудь приключения разведчиков, а толстые книги о театре. Но почему добавляли слова «кислых щей», сейчас, пожалуй, никто объяснить бы не смог.
Как и положено профессору, Профессор Кислых Щей ходил в очках, постоянно был взъерошен и растрепан. В отличие от настоящих профессоров, Славка Добычин на переменах очки снимал и совал в футляр. А футляр у него был подвешен на шее на синенькой капроновой тесемочке.
Было время, когда ребята поднимали Профессора Кислых Щей на смех, но он честно признался, что уже потерял несколько очков и родители предложили ему сберегать их именно таким образом. И получается неплохо: можно прыгать, крутиться на турнике, ходить на руках. Профессор Кислых Щей все это не мог не делать. Он не любил отставать от других ребят.
Было у Добычина еще одно увлечение, о котором знали немногие: он писал пьесы.
— К Профессору надо найти подход. А это нелегко, — сказала Галка.
— Нелегко, — согласился Ромка.
— А ты все-таки поищи, — наказала Павлова. — У каждого человека есть какая-нибудь слабинка. Разведай толком — и действуй.
Дом, в котором жил Профессор, Ромка нашел быстро. Он поднялся на третий этаж и перед дверью Добычина остановился, прислонившись к перилам. Сердце вожатого звездочки колотилось. Он волновался. Ромке и самому было смешно: ведь идет-то он не к какому-нибудь знаменитому ученому, а всего-навсего к пятикласснику. Но сейчас от Профессора зависело слишком многое. Только он мог толково разъяснить Аленке вред баптизма, на примерах показать, куда девочку может завести вера в бога.
Ромка нажал кнопку звонка. Через минуту дверь распахнулась, и в ноздри шибануло каким-то смрадом. Перед Ромкой с ножом в руках стоял Профессор. У него из глаз катились слезы. Ромка стушевался и вежливо поприветствовал:
— Здравствуйте…
— Здорово, — рыкнул Профессор. И ринулся на кухню, на бегу сообщая:
— Картошка уже горит, а я лук еще не приготовил…
Ромку атеист усадил за стол почти насильно. Картошка оказалась недосоленой и сухой.
— Ну, как? — поинтересовался повар.
— Бывает и хуже, — уклончиво ответил гость, все еще не решаясь начать разговор о цели своего визита.
