Геннадий Михасенко - В союзе с Аристотелем
В доме было чисто и светло. Василий Егорович осмотрел печку, потолок, стены.
— На два раза?
— На два.
— Ну вот, а то как в чулане. Даже сапоги снять стоит… Валерка, покажи-ка матери свои награды.
Валерка поставил на стол раскрытый ящичек, а грамоту подал в руки. Василий Егорович стал за спиной Веры Сергеевны.
— Видишь — Теренину… Может, чего доброго, и прославит фамилию.
А Валерка, небывало счастливый, вытянул из-под кровати свой ящик с альбомами для выпиливания, с различными кусками фанеры и принялся копаться в нем. Немедленно за работу! За работу!.. Сотня рисунков и чертежей. Вот и чертеж портального крана, местами продавленный при копировании. Может, второй раз его сделать?.. Нет. Повторяться не хочется. Это даже скучным покажется. Нужно что-то новое, и чтобы труднее портального… Валерка стал разворачивать по порядку все чертежи, но ничего подходящего не обнаружил. Даже экскаватор показался ему недостаточно занятным не потому, что был прост, а потому что тоже был машиной, как и портальный. Валерка вздохнул и поднялся. Надо сходить к Юрке. Он одно время тоже за лобзик хватался, может, остались какие-нибудь чертежи.
— Возьми-ка, Валерка, инструменты, есть сейчас будем… Все хорошо, да малы они — играть ими, а не работать. Вот привезу я грецких орехов — разбивать будем.
— Ну да, орехи разбивать!
— А чего же?
— Да всё, что и твоими. Даже больше. У тебя вот такой маленькой стамески нету и вот такого нету…
— Посмотрим… Значит, прошляпили петуха. Кто же курами командовать будет? Без хозяина остались.
— Зиму можно и без хозяина. Пусть отдохнут, а к весне пару молодых оставим, — сказала Вера Сергеевна.
Обрадованный семейным миром, Валерка отправился к Гайворонским. Юрка делал новую клетку, продевая сквозь дырочки деревянного каркаса проволоку и плоскогубцами вдавливая ее в нижнюю рейку.
— Зачем тебе две?
— Я штук пять сделаю, чтобы везде расставлять. А что с одной? Поставишь ее сегодня на тополь, а жуланы — на огороде. Завтра на огород поставишь, жуланы — на тополе. А тут куда угодно прилетят — везде клетка.
— Да, это хорошо… Слушай, Юрк, у тебя альбомов не осталось по выпиливанию?
— Опять засесть хочешь?
— Опять. Хочется сделать что-нибудь такое, мощное… Я перерыл все свои чертежи — не нашел.
— А у меня вообще ничего нет, ни клочка.
Валерка печально опустился на порог. Его деятельное настроение падало.
— Ты клетку сделай, — предложил Юрка.
— Хм, клетку. После портального-то — клетку.
— Думаешь, ее просто делать? Это простую просто. А ты возьми да придумай какую-нибудь трехэтажную, с балкончиком, с десятью хлопушками, с садком. Да тут можно так накрутить, что ахнешь… Смотри. — Юрка перевернул клетку, и на ее дне начал рисовать фантастические птичьи хоромы. В этом направлении его воображение работало неплохо.
Часто, глядя на свои не очень искусные клетушки, он представлял небывалые, сногсшибательной красоты клетки, которые он, может быть, когда-нибудь построит и сделает переворот в клеткостроении. И сейчас он вкладывал в рисунок все, что более или менее четко представлялось ему когда-либо.
Валерка сперва косился на все эти дуги, полуарки, думая о том, где все-таки достать интересные чертежи. Потом, уловив в Юркиных начертаниях некоторую стройность, пригляделся к ним внимательнее, а затем и вовсе ближе подсел. Занятно… Если все это сделать резным, точеным, то, пожалуй, будет красиво. А этот второй этаж можно расширить, чтобы он слегка нависал над первым…
— Ну вот, — сказал Юрка. — Думаешь, легко?
— Не знаю.
— А хочешь труднее — делай без проволоки, из одного дерева.
— Ну-ка, дай я хорошенько посмотрю.
— Смотри.
Валерке и так было все видно, но он взял клетку, зажал ее в коленях и стал обводить пальцем контур терема. Он ему явно нравился.
— Слушай, Юрка, дай мне этот рисунок.
— Это же дно.
— Оторви.
— Придумал! Срисуй.
— Нет, я хочу именно этот. Оторви. Я тебе другой кусок фанеры принесу.
— Да ты что, елки! Я разве для этого рисовал, чтобы отрывать?
— Да не жалей ты. Ну, хочешь, я принесу фанеру и сам прибью, чтобы твои труды не пропадали?
— Ну ладно, отрывай. А фанеры у меня без твоей хватает.
Валерка осторожно отделил ножом дно от реек, вытащил гвозди и убежал домой.
Глава третья
КОЛОДЕЦ
В воскресенье утром к Гайворонским неожиданно пришел Теренин, впервые за два с лишним года. Он почему-то отказался от стула, а уселся прямо на пороге. Мужчины перебросились несколькими неловкими фразами о личной жизни, о работе, о базарных ценах. Затем вдруг Василий Егорович предложил Гайворонским копать колодец на границе их огородов.
Обе семьи, как и более десятка других, пользовались одним колодцем, через три дома от Терениных. Летом воды хватало. Но с наступлением осени, когда уровень в реке падал, падал он и в колодце. Одним приемом ведро уже не зачерпывалось. Слазишь этак раза три-четыре, натягаешь тяжелой мути и не знаешь, что с ней делать, сейчас ли выплескивать или потом, потому что эта муть не задерживается ни на каких ситах и ладом не отстаивается. И, чем ближе подкатывала зима, тем явственней ощущалась нехватка воды.
Василий Егорович сказал, что мысль о своем колодце у него возникла давно, но все как-то руки не доходили, а тут вот натаскал кадушку, а пить и не попьешь, жди до завтра, пока грязь осядет, да и подумал, а что, мол, одному надрываться, предложу-ка Петру, тоже ведь мыкаются.
Гайворонские охотно согласились. И минут через десять затрещал уже забор, освобождая место для копки.
Юрка побежал к Валерке, но Валерка уже сам выходил.
— Начали? Вот. Это я папке подсказал, чтобы он с вашими посоветовался, а то один хотел рыть.
— Теперь — живем!
И они примялись стаскивать в кучу сломанные заборные планки.
— Пап, можно их поджечь? — спросил Юрка.
— В печке сгорят.
— Нет, ну по такому случаю?..
Все рассмеялись. И Аркадий предложил уступить просьбе. Ребята запалили костер, принесли картошки и стали печь ее, поддерживая огонь сухими подсолнуховыми дудками, стаскивая их со своих и с соседних огородов. Обгорелая палка, которой Юрка выкатывал из углей черные картофелины, походила на кочергу, а сами картофелины — на что-то совершенно несъедобное. Но когда с них, как панцири, сдергивали корки, они ударяли таким ароматом, что мальчишки аж крякали от удовольствия. Валерка предложил и землекопам угоститься. Те, оставив лопаты, съели по картофелине. Потом мальчишки уселись на торпы заборных столбов близ ямы и стали следить за тем, как на широких отцовских спинах играли жгуты мускулов, напрягаясь и расслабляясь в каком-то сложном ритме. Юрка вдруг сам невольно задвигал плечами, воображая, что на его спине тоже волнуется мускулатура.
Вечером, раздевшись до трусов, взрослые мылись на озере.
Меандр заглох совершенно. Камыш на мелководье и у берегов скосили, лишь отдельные широколистые пучки его сохранились, странным образом прижавшись на глубине. Когда с мостков, разогнав дном ведра тину, брали воду, ряска уже не колебалась, до того ее слой был толст, и почти не смыкалась, как раньше, за утками. Тут и там виднелись эти просветленные утиные коридоры-тропы, исчезавшие только после дождя.
Юрка ведром подносил воду. Валерка поливал сразу двумя ковшами. Вода была желта, прозрачна и прохладна, но пахла дурно. Присев, мальчишки видели в ней какие-то крошечные существа, которые то угловато двигались, то повисали неподвижными пылинками.
— Я думаю: вот соседи мы, а живем как-то не по-соседски, — проговорил Василий Егорович. — Вроде как на разных планетах. Огород и то в разное время засаживаем, будто боимся друг друга увидеть.
— Да, — огорченно согласился Петр Иванович, — нету контакта.
— А вот почему оно так? Люди мы вроде не очень большие, стоим вроде где-то на одной ступеньке, а всё почему-то на одном здравствуй — до свиданья выезжаем…
— Да, чертовщина какая-то получается, — опять согласился Петр Иванович.
— Вы это из-за мамки с тетей Верой, — сказал вдруг Юрка.
— Не выдумывай! — заметил Петр Иванович строго, но не сердито, а Василий Егорович промолчал.
Чувствовалось, что в душе мужчины согласны с Юркой, но открыто не хотели говорить об этом, потому что уж больно несолидной была причина этого холодка меж ними.
А у женщин действительно не было дружбы. Теренины купили дом и переехали на Перевалку два года назад, на восходе лета. И уже на следующий день произошел тот вроде бы малозначительный разговор, который привел к решительному расколу. Вера Сергеевна с Валеркой по одну сторону забора, а Василиса Андреевна с Юркой по другую сторону вскапывали свои огороды. Мальчишки, познакомившись, разумеется накануне, складывали попадавшихся червей в общую банку, поставленную между заборных планок. Вот тут-то Василиса Андреевна вдруг сказала, обращаясь к Вере Сергеевне, что поскольку они, Теренины, люди тут новые, то им следует тотчас разобраться в соседях, чтобы знать, как себя с кем держать, и что она, Гайворонская, может подсобить в этом деле, и сразу же не очень лестно отозвалась о Сугатовых, чей дом был по другую руку от Терениных.
