Вячеслав Сукачев - Белые птицы детства
Карысь тоже присел на корточки, посопел, повозился и наконец протиснулся между Васькой и Колькой Корниловым. То, что он увидел, сильно разочаровало его: мельницей оказалась пустая катушка из-под ниток с двумя лопаточками — лопастями, воткнутыми в середину барабана. Штукенцию эту Васька надел на спицу и теперь старательно укреплял её на щепках-столбиках под водопадом. Правда, катушка крутилась, сверкали в весенних лучах радужные брызги, водопад солидно шумел, но всё это никак не стоило того, ради чего Карысь вырвался из дома.
— Подумаешь, мельницу нашли,—поднялся Карысь,— обыкновенная катушка. У меня таких целых двадцать штук.
— Ну и иди к своим катушкам.— Настька высунула длинный розовый язык.— Никто тебя сюда и не звал.
Очень удобно было дёрнуть Настьку за косичку, только руку протяни, но Карысь сдержался и молча покарабкался из оврага.
4Забереги тронулись, наверное, ещё ночью, потому что были к приходу Карыся довольно широкими, тут и там усеянными большими и малыми льдинами. Карысь легко представил, как гремел и ломался ночью лёд, выползал на берег, вставал на дыбы и с тихим звоном рассыпался на тысячи сверкающих сосулек. Он мог всё это представить потому, что лёд прошлой весной тронулся днём, и они с отцом ходили смотреть, как «дерутся и топятся» льдины. Теперь же тихо было кругом, и лишь изредка доносилось смутное шуршание: это от основного ледяного поля отламывались льдины и медленно дрейфовали к утёсу, разворачиваясь и задевая друг друга.
Карысь долго смотрел на проплывающие мимо него льдины, и на каждой из них ему хотелось отправиться в опасное и тяжёлое путешествие. Куда именно могла бы его увезти льдина — Карысь не знал, ему представлялось что-то смутное, расплывчатое, обязательно огромное и обязательно белое...
Карысь не заметил, как очутился у самой воды. Медленно бредя вдоль берега, он неожиданно наткнулся на льдину, длинным острым концом выползшую на землю. Карысь немного подумал и уже собирался обойти её, как вдруг увидел, что льдина часто и мелко дрожит под напором течения и вот-вот готова тронуться с места. Карысь подумал ещё и легонько тронул её. Льдина дрогнула, но удержалась, лишь несколько звенящих сосулек просыпались на воду, утонули, но, тут же вынырнув, медленно поплыли по грязно-серой, холодной воде. Возможно, этим бы всё и закончилось, не раздайся за спиной у Карыся презрительный Васькин голос:
— Что, слабо одному-то?
Карысь вздрогнул, оглянулся и уже изо всех сил толкнул льдину. Она качнулась, неожиданно легко обломилась острым концом и, просев в воде, начала неторопливо разворачиваться. Карысь, широко распахнув глаза, заворожённо следил за льдиной, чувствуя какую-то странную слабость и решимость одновременно. Два этих полярных чувства боролись в нём до той поры, пока Карысь не оглянулся ещё раз: Васька, Колька и Настя во все глаза смотрели на него.
«А вот и не страшно! — восторженно успел подумать Карысь и уже в следующее мгновение оказался на льдине. Она перекосилась под ним, стала убегать из-под ног, и лишь в самый последний момент Карысь догадался переступить ближе к центру. Льдина выровнялась, черпанула одним боком, другим и стала мягко удаляться от берега.— А вот и не боюсь,—уже менее решительно повторил Карысь, — н-ни капельки».
Широко расставив ноги, в распахнутой курточке, с развевающимся за спиной шарфом, Карысь отчаянно стоял на льдине, с восторженным страхом наблюдал за тем, как плавно поворачивается и удаляется от него берег, как по этому берегу бегут и машут руками три маленькие фигурки и как постепенно показываются над высоким берегом дома его родной деревушки. Почему-то именно в эти минуты вспомнились Карысю душные запахи сена, конского пота и дыма горящей картофельной ботвы. Почему именно они, эти запахи, какая тут могла быть связь — Карысь не знал да и попросту не задумывался об этом. Ему стало холодно и страшно. Хотелось сесть и заплакать. Но под ногами была вода, сбоку — вода, и всюду была вода. Карысю казалось, что он уже всю жизнь вот так вот и плывёт куда-то на льдине, в мокрых валенках с бесполезными сейчас галошами, дрожащий от холода и страха.
Карысь не видел, да и не мог видеть, что его льдина самую малость не дотянулась до стержневого течения и, попав за утёсом в улово [2], медленно поплыла назад, к берегу. Заметил он это лишь в тот момент, когда до берега оставалось метров восемь и расстояние продолжало сокращаться. Карысь растерялся: на льдине страшно, но прыгать в мутную, тяжёлую воду ещё страшнее.
— Держи-и-и! — услышал Карысь срывающийся Васькин голос,—сейчас брошу.
В воздухе что-то мелькнуло и, обдав Карыся брызгами, упало у его ног. Карысь невольно попятился и чуть было не опрокинул льдину.
— Греби-и, дура-ак! — надрывался на берегу Васька.— Она сейчас опять на глыбь пойдёт.
Карысь догадался, Карысь схватил доску, переброшенную ему Васькой, и изо всех сил принялся грести. Он не видел, как в такт его гребкам приседал и мучительно гримасничал на берегу Васька, как всхлипывала и боязливо утирала глаза рукавом Настька и как пустыми, остановившимися глазами следил за ним Колька. Ничего этого Карысь не видел, отчаянно и упорно гребя доской, первый раз в жизни самостоятельно уходя от чего-то огромного и белого, что будет манить и звать его всю жизнь...
В МИРЕ ЛИКУЮЩИХ КРАСОК
Весна хоть и припозднилась в этот год, но выдалась на удивление дружной: в полторы недели сошли снега, подсохли на высоких местах поляны, и лишь ручьи несли ещё из тайги светлую и прохладную воду. Мир обновлялся на глазах. Мир обретал краски и оттенки, которых не было и не могло быть зимой.
Однажды вечером отец и Карысь вынесли из дома новый скворечник и прибили его высоко на тополе. Скворечник был желтовато-белый, с двухскатной крышей, круглым отверстием и крылечком под ним. На дно скворечника они положили немного прошлогоднего сена, чтобы скворцам было мягко там сидеть.
С этого дня Карысь стал ждать скворцов. Утром он спрашивал отца:
— Па, ещё не прилетели?
— Пока не видно,—отвечал отец.
Вечером отец спрашивал Карыся:
— Ну как, не видно наших скворцов?
— Не видно,— вздыхал Карысь.
— Ничего, прилетят,— успокаивал его отец.
Днём Карысь пропадал на ручьях. Вместе с Петькой Паньшиным они сооружали плотины, водяные мельницы, пускали корабли, а то и просто так вымокали. Дома за это попадало, но не было в мире сил, способных в эти дни удержать Карыся дома.
Скворцы прилетели, когда Карысь почти забыл их ждать. Загадочно улыбаясь, утром отец сказал:
— Ну, Серёжа, пойдём смотреть.
— Дал бы ребёнку покушать вначале,— недовольно заметила мать.
— Прилетели? — почему-то шёпотом спросил Карысь.
— Там увидишь.
Они вышли на улицу, и Карысь увидел. Скворцы сидели на проводах. Провода тянулись вдоль всей деревни, и вдоль всей деревни сидели скворцы, плотно наполняя утренний воздух своим разговором. Были они солидные, медлительные в полёте, ни на кого не обращавшие внимания. «Наверное, устали»,—подумал Карысь и пожалел скворцов.
Зато суматошно и беспорядочно всюду носились воробьи. Но они никуда не улетали, и потому не интересовали Карыся.
— Папа, а где наши скворцы? — спросил Карысь и с надеждой посмотрел на скворечник.
Отец сел на скамейку возле палисадника и закурил. Потом он тоже посмотрел на скворечник, на скворцов, стряхнул пепел и признался:
— Не знаю.
— Они ещё не прилетели?
— Должно быть, прилетели.
— А почему они не хотят в свой домик?
— Отдыхают. Им ведь долго пришлось лететь.
— Сколько?
— Ну, может быть, месяц, а может, и больше.
Карысь с уважением посмотрел на скворцов.
2В свой домик скворцы прилетели только на следующее утро. Вначале они долго прыгали с ветки на ветку, сидели на крыльце и даже заглядывали в окошечко, но заходить в скворечник почему-то не хотели. Потом один, самый смелый, пропал в окошечке, но тут же появился, и тогда пропал второй. После этого оба скворца полетели и уселись на проводе.
— Не понравилось,— опечалился Карысь.
Но скворцы поговорили немного и вернулись на тополь. Они поговорили и на тополе, а потом вдруг оба исчезли в скворечнике, и из круглой дырки начали вылетать травинки, которые прежде чем прибить двухскатную крышу, так хорошо и старательно укладывали Карысь с отцом. Смотреть на это Карысю было и удивительно и обидно. Он побежал за одной травинкой, поймал её, хорошенько рассмотрел и даже понюхал. Травинка как травинка, жёлтая по краям и немного зелёная в середине, пахнет сеном, вкусно пахнет. Карысь задрал голову, ещё посмотрел на скворечник, из которого продолжали лететь травинки, и обиженно нахмурился.
