Лора Уайлдер Инглз - У Серебряного озера
— Ой! — воскликнула мама. — Я вплела Лоре не те ленты!
— На тряском фургоне никто ничего не заметит! — отозвался папа, и Лора поняла, что может оставить себе голубые банты.
Она перебросила косы со спины на грудь. Мэри последовала ее примеру, и они улыбнулись друг другу.
Папа весело насвистывал, а когда Сэм с Дэвидом тронулись с места, затянул песню:
Настало воскресенье.
Прокатимся, жена!
Повозка для прогулки
Уже запряжена!
Чарльз, — мягко остановила его мама, напоминая, что эта песня не подходит для воскресного дня, и тогда все хором запели:
За далью земных просторов и дней
Чудесные есть края,
Страна, где святые во славе своей
Светлы, как сияние дня.
В зарослях плакучих ив заблестел Тенистый ручей. Он широко разлился и сверкал на солнце. Сэм с Дэвидом шагали по блестящим лужам. В воздух взлетали брызги, под колесами хлюпала вода.
Выехав в бесконечную прерию, фургон мягко покатился по едва заметной травянистой колее. Птицы пели свои утренние песни. Пчелы жужжали. Огромные желтые шмели, гудя, перелетали с цветка на цветок, из травы то и дело выскакивали большущие кузнечики.
Вскоре фургон подъехал к городу. Кузница была заперта. Двери всех лавок были закрыты. По краям пыльной Главной улицы шли разодетые мужчины и женщины с разодетыми детьми. Все они направлялись к церкви.
Новое здание церкви стояло близ школы и отличалось от нее только тем, что на крыше его возвышалась странная пустая комнатка без единой стены.
— Что это такое? — спросила Лора.
— Не показывай пальцем, — отозвалась мама. — Это колокольня.
Папа поставил фургон вплотную к высокому крыльцу церкви и помог маме выйти, а Лора и Мэри сами перешагнули через борт и остановились, ожидая, пока папа отъедет в тень, распряжет лошадей и привяжет их к кузову.
Люди шли к церкви прямо по траве, поднимались по ступенькам на крыльцо и заходили внутрь. Оттуда доносился тихий торжественный шелест.
Наконец вернулся папа. Взяв на руки Кэрри, он вместе с мамой вошел в церковь. Мэри с Лорой тихонько вошли вслед за ними, и все уселись в ряд на длинную скамейку.
Внутри церковь тоже была совсем такая же, как школа, но хотя в ней собралось очень много людей, каждый звук гулко, словно в пустоте, отражался от новых дощатых стен.
Высокий худощавый человек поднялся на возвышение и встал за высокой кафедрой. Он был одет во все черное, большой галстук у него тоже был черный, а лицо обрамляли темные волосы и густая темная борода. Голос у него был тихий и ласковый. Все опустили головы. Он долго разговаривал с Господом, а Лора все это время тихонько сидела на скамейке и разглядывала свои голубые банты.
Вдруг рядом с ней чей-то голос произнес:
— Пройдемте со мной.
Лора от неожиданности чуть не свалилась со скамейки. Возле нее стояла очень красивая дама и улыбалась ей добрыми голубыми глазами.
— Пойдемте со мной, девочки, — повторила она. — У нас сейчас будет урок в воскресной школе.
Мама кивнула, и Лора с Мэри слезли со скамейки. Они не знали, что в школе по воскресеньям бывают уроки.
Дама привела их в дальний угол церкви. Там уже собрались все девочки из школы. Они вопросительно глядели друг на друга. Дама передвинула скамейки так, что получился квадратный загончик, и села, посадив рядом с собою Лору и Кристи. Когда все остальные расселись по скамейкам, дама сказала, что ее зовут миссис Тауэр, велела всем назвать свои имена и объявила:
— А теперь я расскажу вам одну историю.
Лора очень обрадовалась, но, услышав первые слова миссис Тауэр: «Это история про маленького мальчика, который много лет назад родился в Египте. Его звали Моисей», — перестала ее слушать. Она давным-давно знала, как Моисея спрятали в тростнике. Даже Кэрри, и та все это знала.
Окончив свой рассказ, миссис Тауэр заулыбалась пуще прежнего и сказала:
— А теперь мы все выучим стихи из Библии. Это будет чудесно, правда?
— Да, мэм, — хором ответили девочки.
Миссис Тауэр по очереди прочитала каждой ученице по одному стиху и велела выучить его к следующему воскресенью.
Когда очередь дошла до Лоры, миссис Тауэр обняла ее, улыбнулась почти такой же доброй улыбкой, как мама, и сказала:
— А самой маленькой ученице я задам самый маленький урок. Это будет самый короткий стих во всей Библии!
Лора сразу догадалась, какой это стих. Миссис Тауэр опять улыбнулась и сказала:
— Он состоит всего из трех слов.
Потом она спросила:
— Как ты думаешь, ты сможешь запомнить их и повторить через неделю?
Лора очень удивилась. Ведь она знает наизусть много длинных стихов и даже целых песен из Библии! Но она не хотела обидеть миссис Тауэр и поэтому ответила:
— Да, мэм.
— Ах ты моя славная девочка! — воскликнула миссис Тауэр, а Лора подумала, что она вовсе не ее девочка, а мамина. — Я еще раз прочитаю этот стих, чтобы тебе легче было его запомнить. Всего три слова. Ты можешь повторить их за мной?
Лора смутилась.
— Попробуй! — уговаривала ее миссис Тауэр.
Лора низко опустила голову и шепотом повторила стих.
— Умница! — сказала миссис Тауэр. — Постарайся не забыть его до будущего воскресенья.
Лора кивнула.
Потом высокий худощавый человек снова встал и заговорил. Лоре казалось, что он никогда не кончит говорить. В открытое окно она видела бабочек, которые летали, куда им вздумается. Она смотрела, как на ветру колышется трава. Она слушала, как под крышей тихонько свистит ветер. Она смотрела на свои голубые банты. Она рассматривала свои ногти и удивлялась тому, как аккуратно складываются пальцы ее рук. Если просунуть пальцы одной руки между пальцами другой, получится точь-в-точь такой же угол, как у бревенчатого домика. Она рассматривала дранки в крыше у себя над головой. Ноги у нее болтались, не доставая до пола, и болели, потому что ими нельзя было пошевелить.
Наконец все встали и попытались вместе запеть. Когда эта песня кончилась, больше ничего не было. Можно было ехать домой.
Высокий худощавый человек теперь стоял у дверей. Это и был преподобный Олден. Он пожал руку маме, пожал руку папе, и они начали разговаривать. Потом он поклонился и пожал руку Лоре.
Под его темной бородой сверкнули в улыбке зубы. Глаза у него были голубые и добрые. Он спросил:
— Тебе понравилась воскресная школа, Лора?
И Лоре школа вдруг понравилась.
— Да, сэр, — отвечала она.
— Тогда приходи в следующее воскресенье! — сказал он. — Мы будем тебя ждать.
Лора поняла, что он и вправду будет ее ждать. Он не забудет.
По дороге домой папа сказал:
— Да, Каролина, хорошо быть вместе с другими людьми, которые поступают так же правильно, как и мы.
— Да, Чарльз, — отвечала мама. — Нам будет очень приятно всю неделю ждать новой встречи.
Папа обернулся и спросил:
— А вам понравилось в церкви, девочки?
— Они все не умеют петь, — ответила Лора.
Папа громко расхохотался и сказал:
— Просто ими никто не дирижировал.
С тех пор девочки каждое воскресенье ходили в воскресную школу, а на третье или четвертое воскресенье приезжал преподобный Олден, и в этот день в церкви бывала служба. Преподобный Олден жил в своей церкви на Востоке. Он не мог приезжать на Запад каждое воскресенье. Он только помог им открыть там церковь.
Теперь больше не было длинных и скучных воскресных дней, потому что по воскресеньям всегда были уроки в воскресной школе, а потом о них можно было вспоминать. Но лучше всего были те воскресенья, когда приезжал преподобный Олден. Он никогда не забывал Лору, и она тоже всегда о нем помнила. Он называл Лору и Мэри «мои маленькие деревенские девочки».
В один из воскресных дней, когда папа, мама и Мэри с Лорой сидели за обеденным столом и беседовали о том, как прошел урок в воскресной школе, папа сказал:
— Если я хочу проводить воскресенья среди прилично одетых людей, мне придется купить себе новые сапоги. Посмотрите.
Он вытянул ногу: поперек залатанного сапога красовалась широкая трещина, а из нее выглядывал красный вязаный носок.
— Больше заплат сюда уже не поставишь, — сказал папа.
— Чарльз, я ведь хотела, чтобы ты купил себе сапоги, а ты вместо них принес мне ситец на платье, — сказала мама.
— Вот что, — решительно заявил папа. — В будущую субботу я пойду в город и куплю себе новые сапоги. Они стоят три доллара, но мы как-нибудь дотянем до тех пор, пока я соберу урожай пшеницы.
Всю неделю папа косил сено. Перед этим он помог мистеру Нельсону убрать сено, и за это мистер Нельсон разрешил ему воспользоваться своей замечательной косилкой. Папа сказал, что стоит чудесная погода для сенокоса и он еще ни разу не видел такого сухого солнечного лета.
