Дмитро Ткач - Шторм и штиль
Он почти не отрывал глаз от часов. Оставалось пять минут… три… одна…
— Наконец-то!
Он срывает сургучную печать, торопливо вынимает из плотного конверта маленький листок.
«В двадцать восьмом квадрате подводная лодка противника. Обнаружить и атаковать ее. Командир части, капитан второго ранга В. Курганов».
Некоторое время Юрий Баглай не мог прийти в себя. Только теперь признался себе, что ждал иного. Надеялся, что Курганов возвратит корабль на базу… Не мог же Курганов не знать о шторме. Для чего рисковать кораблями, людьми?
— Передайте: «Задача ясна. Иду на выполнение», — приказал он радисту.
Баглай занялся прокладкой на карте. По прокладке выходило: в двадцать восьмом квадрате он должен быть в пять часов. Пять часов — уже утро. Будет светло. А сейчас еще ночь. И по всему видно, шторм усиливается! Пошел дождь. В такелаже неистово высвистывает ветер, играет на вантах и фалах дикую мелодию.
На ходовой мостик, еле передвигая ногами, поднялся боцман Небаба, неповоротливый в своем брезентовом плаще.
— Зачем вы встали? — поеживаясь и поворачиваясь спиной к дождю и ветру, спросил Юрий, хотя был несказанно рад, увидев боцмана рядом с собой.
— Отпустило немного… Может, что-нибудь нужно… Вам ведь трудно…
— В шесть часов приказано атаковать подводную лодку. Но до шести еще далеко… Пойдите-ка полежите. Я позову.
— Ясно. — И боцман, держась обеими руками за перила, спустился с мостика.
Густая, непроглядная тьма окружала корабль. Даже не верилось, что может быть так темно. Море ревело и стонало, в ушах стоял такой грохот, будто беспрерывно гремел гром.
Новым курсом идти стало труднее. Волны били в корму и в правый борт. Корму заносило, винты оголялись, и судно плохо слушалось руля. Баглай уже несколько раз приказывал рулевому точнее держаться на румбе,[4] но и сам понимал, что сделать это очень трудно.
Были минуты, когда казалось, будто шторм немного стихает, и Юрий с надеждой всматривался в тьму. Но после короткой передышки, словно сговорившись, море и ветер взрывались еще яростней. Корабль заливало водой, где-то внутри его скрежетало железо, и было даже странно, что он еще держится на воде, что работают его машины, что не лопнули рулевые тросы.
Юрий хорошо переносил качку, но от каждого удара волны под ложечкой у него холодело. Он чувствовал, как его охватывает страх… Если бы ему сказали на берегу, что в море придется пережить чувство страха, он только посмеялся бы в ответ. А сейчас именно страх все больше и больше овладевал им, хоть и стыдно было самому себе в этом признаться…
Вдруг нос корабля поднялся: судно начало взбираться на невидимую в темноте огромную волну. Юрию казалось, что это водяная гора с каждой секундой растет, становится все выше и шире.
«Сейчас перевернется! — в ужасе подумал он. — И конец… вот и конец…» Бессильный что-либо предпринять, он вцепился руками в поручни и только смотрел, широко раскрыв глаза, как корабль продолжает подниматься все выше и выше. Потом он перевалит через вершину этой горы и рухнет вниз, в пропасть, — и все… Дыхание перехватило, тело начало деревенеть…
Но случилось не так, как предполагал Юрий. За водяной горой выросла другая, судно остановилось на мгновение, потом его с силой ударило в днище. Уже не покоряясь ничьей воле, потеряв управление, корабль боком пополз в черную пропасть. Юрий закрыл глаза…
Он не мог определить, сколько времени длилось это падение, только вдруг почувствовал неимоверной силы удар слева, и его отбросило на противоположную сторону мостика.
Было поразительно: корабль не перевернулся и не раскололся. Видимо, его спасла эта внезапно налетевшая волна слева, и он опять двинулся вперед, преодолевая волны.
«Ну что ж, не сейчас, так чуть позже, но случится, случится… Ведь это не большое морское судно, а всего лишь маленький кораблик… Как мог Курганов послать? Он же знает, что творится в море! А может, дать ему радиограмму? Нет, что бы там ни было, что бы ни случилось…»
В это время переговорная труба свистнула, Юрий с надеждой склонился над ней:
Что там? Скорее! — он не узнал собственного голоса — хриплый, нетвердый, совсем не командирский.
«База спрашивает, где мы находимся».
Воспользовавшись коротеньким затишьем, Юрий быстро определился по карте. Прошли уже половину пути. Значит, еще три часа хода. Три часа! Многое может случиться за эти три часа! Вот сейчас и следовало бы доложить Курганову о шторме. К координатам прибавить несколько слов: «Шторм угрожает жизни корабля и команды». Это не выдумка, а правда… Но какими глазами посмотрит Курганов на эту правду? Скажет: «Не выдержал, товарищ лейтенант, не сдал экзамен, не велик у тебя запас прочности! А я для того и послал тебя в море, чтобы проверить, какой ты. И оказалось — слабак. Не наглотался еще соленой воды, не надышался морским воздухом. Рано тебе командовать кораблем».
И Баглай не написал этих слов. Он добавил другие: «Продолжаем идти на выполнение задания».
Лучше самый страшный конец здесь, чем позор на берегу.
Когда Юрий вышел из ярко освещенной штурманской рубки и поднялся на мостик, он несколько минут почти ничего не видел. Но вот глаза привыкли к темноте, и ему почудилось, что она уже не такая черно-густая. Светает, что ли?
А в природе действительно что-то изменилось. Уже неясно вырисовывался нос корабля, кое-где сквозь тучи проглядывало небо. И Юрий, к величайшей своей радости, почувствовал, что в нем самом что-то изменяется. Уходящая ночь больше не казалась ему такой страшной. Рождалась надежда, что все обойдется. С рассветом и ветер немного утихнет, и море успокоится.
А рассвет наступал… Уже были видны пенистые водяные валы за бортом, голая палуба. И таким одиноким, сиротливым казался корабль в этом взбесившемся море, в этой взвихренной пустыне…
Страх еще несколько раз сжимал сердце Юрия, но это было совсем не то, что пришлось ему пережить ночью. Теперь, когда рассвело, он мог хоть как-то маневрировать, подсказывать рулевому. Боцман Небаба снова поднялся на палубу, на левом крыле стоял Соляник. Они следили за каждым его движением. И это заставляло держать себя в руках.
Теперь он уже не стыдился признаться, что в этом первом и таком трудном для него походе он не был настоящим командиром, слово и воля которого ежеминутно влияли бы на каждого члена экипажа. Матросы исходили потом, задыхались среди раскаленных машин, радисты и акустики без сна и отдыха вслушивались и всматривались в радиосигналы. Боцман Небаба и Соляник фактически спасли корабль. Если бы в трюм налилась вода, то, погрузившись ниже ватерлинии, он не смог бы бороться с волнами и море проглотило бы его… Да, это все они, независимо от командира, обеспечили безаварийный поход корабля. А он, Юрий Баглай, только стоял на мостике…
Занятый своими мыслями, он не заметил, как ветер поутих, волны на море стали длиннее. Теперь судно не всползало на гребни волн, не проваливалось стремглав в бушующую бездну, а, плавно скользнув, как по снежной горке, снова становилось послушным. По морю катились спокойные волны. Наступала штилевая погода.
В пять тридцать Юрий Баглай еще раз зашел в штурманскую рубку и определил координаты. Отклонение от намеченного курса оказалось незначительным, всего на один градус. Через полчаса корабль будет в заданном квадрате. Остается главное — атаковать и уничтожить лодку противника, а потом — на базу.
На базу… Мысль о том, что он скоро возвратится на берег, подбодрила его. На мостик он поднялся более спокойным и уверенным в себе.
— Объявите боевую тревогу, Иван Сергеевич, — обратился он к боцману ровным, сдержанным тоном.
— Есть, боевую тревогу!
На корабле раздались пронзительные громкие звонки, и сразу же послышались доклады с постов:
«Пост номер один к бою готов!»
«…номер пять готов!»
«…номер второй готов!»
Молодые голоса звучали громко, бодро, так, словно люди хорошо отдохнули и стали на боевые посты полные новой энергии и силы.
«А может, и не было этой кошмарной ночи? — подумал Юрий. — Может, все это — мое болезненное воображение? Нет, была, была! И дикий шторм, и корабль над черной бездной, и страх был… Но об этом не надо сейчас думать, не надо…»
Оставалось около десяти минут хода. Небо прояснилось. Сквозь пелену туч кое-где проглядывали голубые просветы.
Юрий Баглай прикинул, что бомбардировка займет полчаса, на обратный курс потребуется еще четыре часа а там и база.
Послышался голос гидроакустика.
«Вижу цель. Похоже, что подводная лодка».
Вначале Юрий даже не поверил. Почудилось гидроакустику после бессонной ночи, что ли? Или в голове все кругом пошло после шторма? Откуда может взяться здесь подводная лодка? Ведь этот поход — обычное боевое учение. Никакой настоящей подводной лодки, конечно, быть не может. Что же увидел гидроакустик на экране? Может, косяк рыбы принял за подводную лодку? И такое случается.
![Дмитро Ткач - Шторм и штиль[с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/210450/210450.jpg)