Тимоте де Фомбель - На волосок от гибели
«Глубокоуважаемый профессор!
Имеем честь просить Вас вернуться в наши ряды, коль скоро все мы заинтересованы в возрождении и процветании науки. Ваши прошлые заблуждения забыты, настало время возглавить ученых Дерева и повести общество к прогрессу. Вам будет возвращен Ваш дом Верхушка, а также статус почетного участника наших заседаний».
Сим Лолнесс умолк. Жена и сын смотрели на него с пристальным вниманием. Они пытались угадать по его лицу, какое впечатление произвело на него письмо, однако ничего определенного узнать не смогли. Профессора обуревали слишком противоречивые мысли и чувства, словно под дождем забыли целый сборник рассказов, и вода смыла слова со всех страниц. Описания радости, грусти, гнева, страха, надежды, возмущения, стыда, ненависти и любви слились воедино, а вся типографская краска скопилась в одной черной луже.
По мнению Майи и Тоби, гордость победила весь этот хаос. Они хотели дружно обнять Сима, но тот продолжил чтение.
«Пока мы готовим все необходимое для Вашего возвращения, Вы с семьей всего на год поступаете в распоряжение Добрососедского Надзора под председательством досточтимого господина Джо Мича, Большого Соседа».
Если прежде профессора раздирали на части разноречивые эмоции, то постскриптум смыл их полностью, будто ливень. Не осталось ничего, кроме раскаленной добела ярости, полыхающей в глазах Сима. Он бушевал, клокотал, проклинал… Вне себя вскочил и бросился к двери. Ни Тоби, ни его родители понятия не имели, что такое Добрососедский Надзор, но одно упоминание о Джо Миче привело профессора в бешенство.
Он скатал письмо в объемистый ком, ногой распахнул дверь и широким шагом двинулся к посыльному Джо Мича, который стоял посреди двора, изрядно захмелев. Малоголовый мутными глазами смотрел на стремительно приближавшегося к нему Сима Лолнесса. Человечек снял шляпу, и теперь его голова казалась совсем крошечной. В другой руке он держал бутылку. Переминаясь с ноги на ногу, он промямлил с гнусной ухмылкой:
— Ну что, папаша, бери свою благоверную и спиногрыза… Отправляемся, да? Решено?
Малоголовый зашелся придурковатым смехом, широко разинув рот. И в тот же миг на глазах у Тоби профессор ловко забросил в пасть мелкого чудовища ком смятой бумаги. Малоголовый не сразу понял, что произошло, и непроизвольно закрыл рот.
Затем, выпучив глаза, начал задыхаться и икать, не в силах выплюнуть кляп. Из желтого, как перга, его лицо сначала стало бледно-салатовым, а затем сменило целую гамму самых экзотических оттенков. Когда же он осознал, что проглотил важное послание, побелел так, что ему бы позавидовали кучевые облака.
Сим Лолнесс молча наблюдал за тем, как посыльный нахлобучивает шляпу, собираясь в обратный путь. Профессор был значительно выше своего противника, и тот не посмел напасть на него в ответ, к тому же у него подвело живот от недавнего угощения.
— В незапамятные времена, — проговорил Сим, — существовал ужасный способ гадания. Будущее предсказывали по внутренностям птиц и зверушек. Авгуры — так называли гадателей. Расскажите об этом своему хозяину. Мой ответ у вас в брюхе.
Малоголовый, рыгнув, прошипел:
— Я вам ужо отомщу!
И удалился, прихрамывая.
Лолнессы еще долго стояли во дворе перед домом. Сим снял очки и вытер платком взмокшее лицо. Тоби подобрал брошенную бутылку из-под настойки, показал ее отцу:
— Он выпил все.
— И отлично, — отозвался Сим. — Настойка вредна для сердца.
Он сел на порог. Послышался треск. Профессор нечаянно раздавил свои очки.
Тогда Тоби впервые подумал о том, что однажды его отец совсем состарится. Сейчас ему было всего пятьдесят пять лет, но отвратительный тип назвал его «папашей», и выглядел профессор измученным, опустошенным. Майя Лолнесс села рядом с мужем, прижалась к нему и поцеловала в щеку.
— Сим, любимый, я же просила тебя не драться с другими мальчишками, — ласково пожурила она его.
Сим зарылся лицом в ее шею и пожаловался, как маленький:
— Он первый начал!
Тоби решил, что родителям нужно побыть вдвоем. Шагая вглубь ветви по трещине в коре, он размышлял о том, что сказал им посыльный на прощание: «Я вам ужо отомщу!»
Вот почему сейчас, через несколько недель после той истории, Тоби предпочел бы оказаться где угодно, только не под холодным тяжелым жестким башмаком у Малоголового. Тина забивалась мальчику в рот и в нос.
11
В. К. Ролок
Малоголовый приподнял ногу, слегка ослабив нажим; Тоби смог на мгновение вынырнуть из жижи. И его снова макнули лицом в болото.
Опять глотнув воздуха, мальчик услышал скрипучий голос:
— Твой отец оскорбил меня… Не думай, что я проглочу обиду…
— Проглотите? Как бумажный ком? — дерзко ответил мальчик.
Малоголовый резко ткнул его ногой в затылок и продержал в грязи целую минуту, так что Тоби чуть не задохнулся. Однако мальчик был уверен, что не умрет без мучений. Как ни странно, только пытки давали Тоби возможность выиграть время. Одна надежда: Малоголовый придумает что-нибудь пострашнее.
Именно так и случилось.
Неподалеку кора вздымалась уступом. Сюда мучитель подтащил Тоби и крепко его привязал. Руки и ноги он стянул веревками, так что мальчик не мог пошевелиться. Группами по двое, по трое к ним начали подползать долгоносики. Малоголовый вытащил кнут и принялся им щелкать, отгоняя насекомых. Он был счастлив: причинять другим боль доставляло ему наслаждение; желтое личико, исказившись от подлой радости, стало еще безобразнее.
Лицо Тоби было покрыто толстым слоем грязи. Мальчик сохранял спокойствие. Его подбодрила мысль, что злоба всегда выглядит отвратительно, даже если помогает злодею добиться богатства и власти. «Интересно, какой чудовищный план вызревает в этой крошечной голове? — размышлял Тоби. — Что он сделает? Бросит меня на съедение жукам? Утопит в вонючей жиже?»
Но Малоголовый оказался куда изобретательнее. Его замысел был таким же мерзким, как он сам.
Он вытащил из кармана две крошечные белые капсулы, и долгоносики оживились.
— Смотри, спиногрыз, долгоносики их обожают. Тех, что хорошо работают, награждают капсулами с первичным соком. Они за версту их чуют. Забросишь такую в дупло, так жуки всю ветку сгрызут, а до нее доберутся. Самая прочная древесина им не помеха.
Он бросил одну на дно котловины. К ней мгновенно кинулось несколько десятков насекомых, топча друг друга. В свалке раздавили двух самок и малыша. Малоголовый вертел кнутом, приговаривая:
— У меня осталась еще одна. Что бы мне такое с ней сделать, а?
У Тоби было богатое воображение, но он и представить себе не мог, что его ждет. Гнусный человечек продолжал:
— Все просто. Не нужно и голову ломать. Поступлю, как твой отец поступил с письмом… Заставлю тебя проглотить капсулу, а потом уйду. Если жуки находят ее под корой и лубом, найдут и в твоих кишках, вот только в мясце покопаются. Сосчитаю до ста, пусть потрудятся. А потом заберу тебя, изъеденного, но еще живого, — спиногрызы-то не сразу дохнут. Отнесу Джо Мичу, и миллион мой. Неплохая мыслишка, а?!
Малоголовый оглушительно расхохотался. Тоби молча на него смотрел. Когда опасность достигает наивысшей точки, страх отступает. Мальчик больше не боялся. Ему стало жалко этого дурака. Он подумал: «Твое дело — пытать, а мое дело — выживать».
Тоби дышал ровно. В голове все было четко и ясно. Оказывается, за его поимку назначена награда. Целый миллион. Ему это польстило. «Раз я такой ценный, стоит за себя постоять!»
Одна беда, ценный мальчик спеленут, будто младенец, и привязан к выступу коры, которая ребром врезается ему в спину.
«Врезается в спину».
Отчего он повторял про себя вновь и вновь эту фразу?
«Врезается в спину».
Ему было три года, когда мама научила его читать. Она рассказывала ему, что слова — это призрачные воины. Если подружишься с ними, будут верно служить тебе всю жизнь. А если нет, измотают тебя постоянными стычками и засадами. Вот почему «родная речь», «знакомое слово» звучит как «родная сестра», «знакомый человек».
Тоби долго трудился и наконец подружился со словами. С каждым днем он все больше удивлялся их умению творить чудеса. Слова спасали его от скуки и одиночества. Помогали ему учиться у папы разным наукам. И главное — вести долгие беседы с Элизой.
Элиза знала немного слов, зато произносила их так веско и к месту, что Тоби диву давался. Слушая ее, он понял, что слова оживают благодаря паузам и богатству интонации.
Часто слова дают нам подсказки, а мы их не замечаем. Но на этот раз Тоби понял, о чем ему упорно твердят: «Врезается в спину…»
Под слоем грязи не было видно, что мальчик улыбается. Если кора врезается в спину, она может разрезать и нечто другое…
