Валентина Осеева - Васек Трубачев и его товарищи (книга 3)
Мать вздохнула и пошла в кухню.
— Никогда ничего не хочет рассказать матери, хоть клещами из нее каждое слово тащи! — пожаловалась она соседке.
А Нюра остановилась посреди комнаты и снова с грустной завистью подумала: «А ребята-то сейчас! Радуются, шумят… Наверно, уже всех обежали. Ведь директор приехал! Дом будут ремонтировать… И еще новость — Вася… Эх, порадоваться бы вместе! Ведь такие важные новости!»
Глава 23
ЗЕЛЕНЫЙ ПУСТЫРЬ
В среду вечером Грозный передал ребятам адрес будущей школы и велел на другой день к десяти часам утра быть на месте.
Взволнованные этим сообщением, ребята все, как один, минута в минуту в половине десятого собрались в палисаднике у Севы. Не хватало только Саши. Его ждали, волновались, смотрели на часы.
— Подождем еще. Никогда он не опаздывал, сейчас прибежит! — говорил Васек.
Несмотря на то что шел крупный летний дождь и платья ребят промокли, настроение было праздничное, радостно-возбужденное.
— Не то на демонстрацию идем, не то в поход собираемся — просто ноги на месте не стоят! И где это Сашка запропастился? — нетерпеливо говорил Одинцов.
— И бывают же такие люди, честное слово! Тут спешишь, а тут стой как дурак! Эх, жизнь! — ворчал Мазин.
— А зачем нам стоять? Пойдемте к нему сами, — предложила Нюра.
Шлепая по темным лужам, ребята помчались по улицам.
Во дворе Саша, нагнувшись над кучей лома, перебирал куски железа и что-то объяснял собравшимся вокруг малышам.
Нютка, обвязанная материнским платком, стояла перед братом и, стирая с румяных щек капли дождя, возбужденно жаловалась ему на соседского мальчишку:
— Я говорю: «Светляк, Саша не велел собирать жестянки, надо собирать другие вещи», а он не слушается.
— Нужно ему объяснить — ты старшая, — строго говорил Саша сестре.
Ребята остановились в воротах.
— Подождем, — сказал Одинцов, — у нас еще есть время. Пусть Саша кончит разговор.
В калитку вдруг с громким ревом вбежал толстый, неуклюжий малыш. Обеими руками он прижимал к себе старую чугунную сковородку и, добежав до Саши, уткнулся в него головой.
— Мамка… отнимает…
За малышом показалась женщина в темной косынке, с молодым веселым лицом.
— Светляк! — смеясь, кричала она. — Ой, не могу! Что ж это за парень такой! Последнюю сковородку у меня утащил. Я говорю — положи, а он — в рев, — сказала она, подойдя к Саше. — Не на чем картошку поджарить, честное слово! Уж я ему все с чердака выгребла, старую медную кастрюлю давала. — Нет! Ухватил сковородку — и бежать!
Ребята расхохотались:
— Вот умора!
Но Саша даже не оглянулся. Обняв Светляка, он что-то тихо и убедительно сказал ему, осторожно взял из рук мальчика сковородку, отдал стоявшей рядом женщине и тут же распорядился:
— Ступайте за кастрюлей. Медь нам очень нужна. Ступай с Нютой, Светляк! Ты у нас хороший работник, только без спросу ничего брать нельзя.
Светляк успокоился, и целая куча ребят во главе с Нюткой прошествовала по двору мимо мальчиков.
Саша подбежал к товарищам.
— Ну, теперь идем! — весело сказал он.
— А куда же ты их в дождь отправил? — усмехнулся Васек, глядя вслед ребятишкам.
— Ну какой это дождь! Пусть ко всему привыкают, — махнул рукой Саша.
— Правильно, Сашка! Ну что за Сашка! — обнимая товарища за плечи, растроганно сказал Одинцов.
Без десяти десять ребята подходили к назначенному месту.
Дождь кончился.
На пустыре влажно блестела зеленая трава. В глубине двора стоял серый двухэтажный дом. Стены его были крепкие, но в темные провалы окон виднелись потрескавшиеся потолки, на полу валялась отбитая пластами штукатурка, парадный вход со двора прикрывался одной половиной тяжелой дубовой двери, другая половина ее лежала на широких каменных ступенях крыльца. На дворе валялся щебень, под ногами хрустело битое стекло, под окном торчали поломанные оконные рамы.
Большой пустынный двор ничем не был отгорожен от улицы. Чуть приметные дорожки заросли травой и желтыми одуванчиками. Внимательно оглядываясь вокруг, ребята с трепетом вошли на пустырь. Нигде не слышалось ни одного голоса.
— Рано еще, — сказала Лида.
Остановились у кучи щебня. Разбитый угол дома был завален досками и кирпичом. Сплющенная водосточная труба болталась под крышей и, ударяясь о стенку, издавала жалобный, дребезжащий звук. За домом чернела глубокая яма, наполненная водой.
— Воронка! — сказал Петя. — Сюда, видно, бомба попала.
— А какой был красивый дом!.. — со вздохом протянула Нюра.
— Он совсем новый. Его до войны строили. Мы для землянки здесь дощечки брали. Помнишь, Мазин?
— Помнить-то помню… — неопределенно сказал Мазин.
Все хмуро и печально глядели на пустынное крыльцо и безглазые стены будущей школы.
Васек пробрался через щебень к дому, приложил ухо к стене, по-хозяйски постучал по ней палкой:
— Стены крепкие…
Мазин заглянул в окно и тихонько свистнул:
— Все печи развалены. Двери на полу валяются…
— Ну и что? Испугались? Подумаешь, окон и дверей нет! А руки есть? — задорно сказала Лида и, увидев, что Мазин усмехается, обрушилась на него: — А тебе-то, Коля, уж совсем стыдно! Здоровый, как этот самый… ну…
— Буйвол! — поспешно подсказал Одинцов.
Ребята расхохотались. Лида тоже не выдержала и засмеялась:
— Я, конечно, не то хотела сказать. Сила у нас у всех есть! Ну что нам страшно?
— Да кто тебе сказал, что страшно? Мы ведь осматриваем еще только, — пожал плечами Одинцов, — а что скажут, то и будем делать. Ты всегда наперед выскакиваешь!
— Да потому, что вы сразу скисли. Увидели, что трудно будет, и скисли, — заступилась за Лиду Нюра.
— Да подождите вы спорить! Вот у нас привычка, я заметил: как что серьезное — так мы сейчас же начинаем спорить. Пойдемте лучше посмотрим! — предложил Сева Малютин.
— Верно! Пошли комнаты осматривать! — крикнул Петя Русаков, вбегая по широким ступеням на крыльцо.
— Пошли!
Ребята бросились за Петей.
— Подумаешь, комиссия какая! Инженеры! — смеялась над ними Нюра.
— А вы — инженерши!.. Ну, полезайте, не бойтесь… Лида, не хватайся за дверь, а то еще сорвется. Болтается она, как довесок!
Перебравшись через сорванные, с петель входные двери, ребята очутились в просторном коридоре. Оттуда наверх вела широкая лестница.
— Лестница! Лестница! Совсем как у нас в той школе, только еще больше! — радовалась Лида.
Ребята обошли все комнаты, поднялись на второй этаж и, удовлетворенные осмотром, единогласно решили, что дом вполне подходящий для школы.
— Это как раз то, что нужно, — заявил Васек.
— Конечно! И дом хороший, и двор большой. Можно сад развести. Смотрите! — Сева подошел к окну.
Но Лида вдруг схватила его за руку и знаками подозвала остальных ребят:
— Тише! Директор! И еще кто-то…
Ребята сгрудились у окна. На высокой горке битого кирпича стояла группа людей. Леонид Тимофеевич, вытянув вверх руку, громко говорил:
— Второй этаж я думаю употребить под классы, маленькая комната над лестницей пойдет под учительскую. Несколько классов удастся сделать внизу. Там же — большой школьный зал, пионерская комната…
Ребята, схватившись за руки, едва сдерживали волнение.
— Тише, тише… Вот этот справа — товарищ Круглов из райкома партии, я его знаю, он живет за три дома от нас. А другой, с бородкой, это товарищ из роно… Помните, он к нам в школу приходил.
— А там еще кто-то, вон отдельно стоит.
— Тсс… Это Грозный… Чудачка! Грозного не узнала!
— Не шепчитесь! Дайте послушать!
Снизу донесся голос товарища из роно:
— Все это хорошо, но вот как насчет рабочей силы? — Он погладил узкую бородку и обернулся к товарищу Круг лову. Секретарь райкома молча посмотрел на дом, потом перевел взгляд на Леонида Тимофеевича.
В живых, блестящих глазах его мелькнул лукавый огонек.
— А вы как предполагали? — спросил он у директора.
Леонид Тимофеевич ответил ему таким же лукавым, смеющимся взглядом:
— Я, конечно, рассчитывал на вашу помощь.
— Может, из ремесленного можно отрядить бригаду? — спросил товарищ из роно.
— Вряд ли. Ремесленники у нас очень заняты — они делают огромную работу. На их плечи легла большая нагрузка. Это в наше время незаменимые кадры.
Секретарь райкома с живостью повернулся к Леониду Тимофеевичу:
— И вы не смотрите, что им по четырнадцать лет. Они такие дела делают, что впору взрослым.
— Ой, слышите! А мы-то? А мы-то? — округляя глаза, зашептала Лида.
— Пошли! — вдруг сорвался Васек. — Мы тоже можем работать! Мы не боимся работы!
Ребята, перепрыгивая через кирпичи и щебень, бросились во двор. Чумазые, перепачканные известкой и пылью, они неожиданно, один за другим, спрыгнули с крыльца и предстали перед директором.
