Анника Тор - Открытое море
Один из парней увидел девушек и что-то крикнул. Штеффи не поняла, но Юдит приблизилась к забору из колючей проволоки и что-то сказала на идише. Парень ответил ей и улыбнулся. Во рту у него не было зубов.
- Что он говорит?
- Если мы раздобудем ему пачку американских сигарет, он обещает сделать для нас все что угодно.
- Спроси его, как нам войти. Или лучше спроси, не знает ли он что-нибудь о наших родных.
Юдит повернулась к парню и снова заговорила. Штеффи расслышала имена своего папы и родителей Юдит. Лицо парня стало серьезным. Он обратился к своим товарищам. Все заговорили разом, оживленно жестикулируя.
- Эти люди прибыли из Берген-Бельзена, - перевела Юдит. - Туда свозили узников из разных лагерей. Женщин и мужчин всегда держали отдельно, они говорят, что ничего не знают о женщинах. Даже о своих матерях и сестрах. Имя твоего отца им не знакомо, моего тоже. Но они спросят у других. Может, кто-то их встречал. Они предлагают нам вернуться сюда через час, они постараются что-нибудь узнать.
- Что происходит?
Высокая женщина в халате медсестры внезапно появилась около группы мужчин.
- Разве вам неизвестно, что тут закрытая зона? Надеюсь, вы не угощали их сладостями? Они этого не вынесут, их желудки повреждены. Девушки, вам нельзя здесь оставаться. Идите домой.
- Мы ищем родных, - объяснила Штеффи.
Она чувствовала, что вот-вот заплачет. Медсестра была такой строгой.
- Пожалуйста, позвольте нам войти!
Медсестра покачала головой.
- Мне нельзя никого впускать. Тут карантин. Многие тяжело больны.
- Мы приехали на велосипедах из самого Гётеборга, - сказала Штеффи.
Ее голос дрожал.
- Кого вы ищете?
- Моего папу, Антона Штайнера. Родителей Юдит и ее сестру. Их фамилия Либерман.
Медсестра достала блокнот и карандаш из кармана фартука.
- Вот. Напишите имена, я спрошу, тут ли они. «Антон Штайнер, - написала Штеффи. - Хаим Либерман, Ривка Либерман, Эдит Либерман».
Она протянула медсестре блокнот и карандаш через колючую проволоку.
- Спасибо.
- Подождите тут, - сказала медсестра. - Я скоро вернусь. Только ничего не давайте мальчикам. Все, что нужно, они получают.
Глава 24
Медсестра исчезла за дверью, молодые люди отошли в сторону, и Штеффи с Юдит остались в одиночестве. Сердце Штеффи колотилось. Она взяла Юдит за руку и крепко сжала ее.
Минута, две минуты, пять, десять...
Четверть часа спустя появилась медсестра. Юдит до боли сжала руку Штеффи и тихо произнесла несколько слов на идише. Или на древнееврейском? Молитва?
Медсестра остановилась напротив них.
- Я проверила наши списки, - сказала она, - и позвонила в Гётеборг в больницу Васы и в мёльндальский госпиталь, там тоже есть люди с этого корабля. Вы знаете об этом?
Штеффи покачала головой.
- Но, - продолжала медсестра, - я нашла лишь одного из тех, кого вы ищете.
Кого?
Ни Штеффи, ни Юдит не произнесли вопрос вслух. Он словно повис в воздухе между ними. Кого?
- Должно быть, это ваша сестра, - сказала медсестра, обращаясь к Юдит. - Эдит Либерман.
Лицо Юдит засветилось от счастья.
- Она здесь?
- Да, здесь.
- Можно мне к ней?
- Я поговорила с главврачом, - сказала медсестра. - Он считает, что в данном случае мы можем сделать исключение. Ваша подруга тоже может пойти с вами. Но обещайте не дотрагиваться до сестры. У нее туберкулез. И постарайтесь не волновать ее, это ей вредно. Подойдите к воротам, я впущу вас.
Юдит бросилась к воротам. Штеффи за ней. Она была рада за подругу. Жаль, папы тут не оказалось.
Юдит подпрыгивала от нетерпения на месте, пока медсестра открывала замок. Девушки проследовали за ней в здание школы.
Изнутри школа не выглядела такой мрачной, как снаружи. Лестничные клетки и коридоры были просторными и светлыми. Но на встречных людей было больно смотреть. Парни во дворе школы оказались самыми здоровыми. Странно, что эти худые как скелеты люди еще жили. Простой подъем по лестнице причинял им невыносимые страдания.
В коридоре они увидели мальчика. На вид он был не старше двенадцати лет. Как Нелли. Лицо так исхудало, что остались одни глаза, большие и темные. Тело тонкое, как тростинка. Но, проходя мимо Штеффи, он улыбнулся ей.
Медсестра открыла дверь класса, служившего теперь больничной палатой. Двенадцать кроватей, по шесть с каждой стороны. Белые шторы. На подоконниках - цветы.
Две кровати пусты и застелены. На других лежат человеческие существа. Глядя на их бритые головы, с трудом можно поверить, что это - женщины. Их истощенные тела почти исчезли в просторных больничных сорочках.
- Вторая справа, - сказала медсестра Юдит.
Штеффи осталась у двери. Ей было не по себе. Но тут она увидела, как засветилось бледное лицо женщины, когда Юдит подошла ближе. Услышала шепот:
- Юди!
- Эди, Эди!
Голос Юдит звучал нежно и ласково. Штеффи никогда раньше не слышала, чтобы подруга так разговаривала.
Медсестра поставила стул для Юдит подальше от кровати. Сестры тихо разговаривали между собой на идише. Юдит что-то спросила. Эдит ответила. Юдит заплакала. Эдит хотела протянуть к ней руку и утешить, но медсестра опередила ее. Не прикасаться.
Через некоторое время Юдит обернулась к Штеффи.
- Иди сюда, - сказала она. - Поздоровайся с Эдит.
Штеффи знала, что Эдит - молодая девушка, всего на несколько лет старше нее. Но лицо с запавшими глазами было лицом старухи. Одновременно она напоминала птенца - бритая голова, резкие черты, кожа да кости, невесомое тело. Смотреть на нее было тяжело.
Юдит рассказала сестре, как два года назад они со Штеффи встретились в трамвае в Гётеборге. А до этого вместе учились в Еврейской школе в Вене.
- Штеффи - моя лучшая подруга, - сказала Юдит. - Это она придумала приехать сюда на велосипедах и расспросить о родственниках.
Эдит кивнула и слабо улыбнулась.
- Кого ты ищешь? - спросила она по-немецки.
- Отца.
- Больше никого?
- Мама умерла в Терезиенштадте. А младшая сестра - тут.
Подошел врач.
- Вам пора уходить, - сказал он Юдит. - Эдит нельзя утомлять. Она очень слаба.
- Можно мне прийти еще раз? спросила Юдит. - Как часто я могу ее навещать?
- Это запрещено, - ответил доктор. - Из-за инфекций. Но я попрошу главврача выписать вам пропуск, и вы сможете ее навещать. Как знать, вдруг ваше общество пойдет ей на пользу.
- Нельзя ли перевести ее в Гётеборг? Я бы навещала ее каждый день.
- Я узнаю, - сказал врач. - Но, боюсь, ничего не выйдет. Все места там заняты. К тому же болезнь заразная.
Уже знакомая медсестра повела их назад. На лестнице девушек кто-то догнал. Это был тот парень, с которым они беседовали во дворе школы. Он с жаром заговорил на идише.
Юдит повернулась к Штеффи.
- Он сказал, что нашел человека, который видел твоего отца. Он ждет нас во дворе.
Штеффи объяснила все медсестре. Та кивнула и попрощалась.
Парень подвел их к невысокому мужчине на костылях.
- Здравствуйте, - сказала Штеффи.
- Здравствуй, - по-немецки ответил мужчина. - Меня зовут Адам Гольдшмит. Значит, ты - дочь Антона Штайнера?
Сердце Штеффи подпрыгнуло. Этот человек знает ее отца!
- Да, меня зовут Стефания.
- Твой отец был добрым человеком, - сказал мужчина.
Был? Неужели папа умер?
- Мы вместе были в Освенциме, - продолжал Адам Гольдшмит. - Не хочу рассказывать, что мы там пережили. Этого не описать. Но твой отец спас мне жизнь, когда я потерял ногу. Если бы он не помог мне, я не смог бы работать и попал в газовую камеру. Хороший человек.
Штеффи хотела спросить, что случилось дальше, когда Адам видел папу в последний раз, знает ли, где он. Но во рту у нее пересохло, а язык одеревенел. Слова застряли в горле.
- Нас перегоняли в Германию. Когда русские стали наступать, немцы срочно начали освобождать лагерь. Нам пришлось идти зимой без теплой одежды, без обуви, без еды.
Мужчина замолчал.
- Продолжайте, - прошептала Штеффи. - Продолжайте!
- Мы спали на обочине дороги, в сараях, в руинах. Утром на четвертый день я проснулся и не нашел твоего отца. С тех пор я его не видел.
- Он...?
- Не знаю. Молю Бога, чтобы он был жив. Больше ничего сказать не могу.
Как больно! Как невыносимо больно! Штеффи представила себе отца, бредущего по заснеженной дороге, в обносках, на ногах - рваные тряпки.
Зачем этот человек разбудил в ней надежду, а потом ее отнял? Зачем она очертя голову поехала сюда? Лучше бы ждала официального ответа. Лучше не знать ничего, чем потерять надежду.
Что она скажет Нелли?
Как больно!
Глава 25
- Сохраняй такое выражение лица, - велела Карита Борг.
- Какое?
- Которое только что у тебя было.
Нелли попыталась вспомнить, какое у нее сейчас было выражение лица. Ничего не вышло.
- Не напрягайся, - настаивала Карита. - Сядь, как сидела несколько секунд назад. Помнишь, о чем ты думала?
