Юрий Ермолаев - Нежданно-негаданно
Я старался сделать всё как можно лучше. А Вика ещё торопила меня и вместе со своей смешливой сестрёнкой хихикала, когда у меня соскальзывали ремни и перекладина снова оказывалась не на месте.
— Ну и копуша! Так ты до вечера не сделаешь.
«Пожалуйста! Не нравится, так исправляй качели сама!»
Едва я выровнял качели, взмокнув при этом так, точно стоял в бане под душем, как услышал:
— Пойди умойся, ты весь перепачкался.
— Всё равно как наш Павлушка, — добавила Верочка, и от смеха сёстры даже на скамейку повалились.
Это вместо благодарности-то!
Родная мать и та никогда не приказывала мне умываться, а просто говорила: «Ты бы умылся», или спрашивала: «Ты сегодня умывался?» А так чтобы… ни-ког-да!
— Качайтесь на здоровье! — процедил я сквозь зубы и бросился к своему дому.
На крыльце у дедушки висел рукомойник. Я сполоснул лицо, но возвращаться к этим насмешницам и не подумал. Очень нужно!
Я стремглав помчался к Женьке. Надо было немедленно предупредить его. Зачем человеку напрасно страдать. Прибежал и сказал:
— Не вздумай целоваться с Верочкой, а то потом замучаешься.
И тут я убедился, что Женька — мужчина, каких мало. Не мне, нюне, чета. Он не только ни разу не поцеловал Верочку, а даже думать о ней забыл! Женька собирался идти с дядей прорежать лес и работать на дровозаготовках. Он примерял свой рабочий костюм: ватник и чьи-то старые штаны. Вот с кого мне надо брать пример! А я вместо этого позволил девчонке командовать собой. Куда это годится? Нет уж, хватит! Я тоже поеду с Женькой. Я буду выполнять работу дедушки и сам осмотрю лесной косяк у Кривой балки. А если мы найдём там личинки короеда, то опрыснем все деревья. Это будет для дедушки лучше всякого сюрприза.
И я стал убеждать Женьку, чтобы он попросил дядю тоже взять меня с собой.
Глава двадцатая. Мозоль
Женькин дядя оказался мировым человеком. Узнав о моём желании, он сказал:
— Я лично считаю, что ты поступаешь правильно. Ты уже почти взрослый человек, и в таком возрасте смешно весь день качаться на качелях. — И дядя кивнул в сторону тёти Клавиного дома. Потом он спросил меня: — А в чём ты пойдёшь? Это вопрос!
— Ничего такого у меня нет, — глядя на Женькину одежду, сказал я упавшим голосом.
— Не огорчайся, добудем! — весело заявил дядя.
И мы все трое полезли на чердак, где оказалось так много старой одежды, что её хватило бы на всё пионерское звено. Мне нужно было только укоротить брюки и подшить рукава у чьей-то старой рубашки. Это по просьбе дяди Миши сделала Женькина тётя.
В лес мы отправились на другой день, сразу после завтрака.
— Вооружайтесь граблями — и за мной! — выходя на крыльцо, скомандовал дядя Миша.
Я хотел бежать к себе, но Женька нашёл в сарае лишние грабли, и мы потопали в лес следом за дядей Мишей.
— Вы дома когда-нибудь помогали прибираться? — спросил нас дядя Миша, взмахивая во время ходьбы руками, как на зарядке.
— А что? — спросил его Женька.
— А то, что мы с вами идём в лес наводить чистоту и порядок. Практика нужна.
— Чудно́. Зачем лесу чистота? Что он, музей какой! — пожал плечами Женька.
— Музей не музей, а без чистоты лес может заболеть, — ответил дядя Миша. — В гнилых ветках, под кучами хвороста заводятся вредные насекомые. Их надо уничтожить.
— Значит, мы идём сражаться с лесной нечистой силой, — сострил Женька и тут же сказал мне: — Чур, я командир!
Ему бы только командовать! Посмотрим, как Женька будет работать.
Но быть командиром Женьке не пришлось. Как только дядя Миша подвёл нас к леснику, который был здесь главном, тот весело сказал:
— Великолепно! Теперь у Андрейки целая бригада будет. — И закричал: — Проворов, мчи стрелой, пополнение принимай!
— Мчу-усь! — послышался звонкий голос, и тут же из кустов вынырнул тот самый мальчишка интеллигентного вида, с которым меня познакомил в клубе Яша. Сейчас он был одет вроде нас с Женькой: в длинные шаровары и рубашку с рукавами. Иначе нельзя, в лесу комары даже днём кусают.
— О! Это вы?! — приветливо сказал Андрейка и снова обратился к леснику: — Мы теперь сами по себе будем работать. Целую делянку возьмём. — И, не дожидаясь его ответа, спросил нас: — Грабли с собой захватили?
— Что мы, дошколята? Не знаем, зачем пришли? — грубо сказал Женька и кивнул в сторону большой сосны, где мы сложили мешки и грабли. Наверное, он рассердился, что не стал командиром.
Но Андрюша совсем не воображал. Он был серьёзный и деловой. Как только мы взяли грабли, он вынул из кармана своих шаровар нарисованную от руки карту леса и показал её леснику:
— Мы самый дальний участок убирать будем. Вот этот.
— Давайте, — согласился лесник и ушёл.
— Жмите на свою делянку и покажите, на что способны, — сказал мне дядя Миша и распрощался. Оказывается, он приходил сюда только из-за нас.
Андрюша отметил на карте доверенный нам участок, раздал рукавицы и сказал:
— Пошли!
Это приказание тоже не понравилось Женьке. Он скривил губы и насмешливо спросил:
— А ты, начальство, что ж без инструмента?
— У меня всё там, поблизости. — Андрюша махнул рукой в сторону нашей делянки и спросил: — В обход пойдём, где дорога лучше, или джунглями проберёмся?
— Какой может быть разговор! — пожал плечами Женька. — Ясно, джунглями. У нас теперь каждая минута на учёте.
Мы пошли через «джунгли». Вот это лес! Даже солнце не может пробиться сквозь ветки — так их вверху много. Над нами был настоящий зелёный потолок. А внизу совсем тёмная земля. От неё так и тянуло сыростью. На траве и листьях сверкали капельки росы. Сучки и ветки то и дело норовили кольнуть нас. Андрюша посоветовал закрыть глаза, выставить вперёд руки в рукавицах и таким образом штурмовать особенно густые дебри. Мы с Женькой раз сто споткнулись о прелые гнилые палки и корни, которые выступали из земли.
— Неужели и тут расчищать будут? — спросил я.
— А как же, — отозвался Андрюша, — старики весь лес взялись прибрать. А то что толку! Короеда хоть в одном месте оставь, он через неделю всё заразит.
— И откуда ты столько знаешь? — опять насмешливо протянул Женька.
Андрюша удивлённо посмотрел на него и просто ответил:
— Жил бы здесь, так сам бы знал.
Для меня это было новостью. Оказывается, Андрейка здесь коренной житель. А я его принял за городского. Но, как я узнал после, Андрейка всё же больше относился к городу, чем к деревне. Это потому, что он жил в домике на шоссе, где помещалась автобусная станция. Его отец работал в милиции линейным инспектором. Но об этом я тоже узнал позже. А в первый день, когда мы пробирались сквозь джунгли к своей делянке, я спросил Андрюшу:
— Низина за Кривой балкой далеко отсюда?
— Так мы и идём туда, — ответил Андрюша. — А ты почему спросил про неё?
Я хотел сказать о просьбе деда, но Женька опередил меня:
— Прежде всего осмотрим деревья. Вдруг в них короед.
— Там уже осматривали лес, — сказал Андрюша, — нет короеда. Но Константин Иванович (так звали лесника) всё равно договорится с сельхозавиацией. Они после уборки будут опрыскивать лес витаминами.
— Дело, — авторитетно поддержал его Женька, а я подумал:
«Вот будет здорово, когда дедушка узнает, что я убирал лес у Кривой балки».
Мы пришли на отведённый нам участок поцарапанные, точно после драки. Женька тотчас забрался на пенёк и произнёс такую речь:
— Это настоящий мусорный ящик, а не лесная делянка. Вокруг просто нет места, куда бы могла спокойно ступить моя человеческая нога. Всюду какие-то колючки и гнилушки. — И заключил: — Покажем предкам, на что мы способны! Разделаемся с мусором как повар с картошкой.
Женька схватил грабли и бросился в атаку на мусор. В один момент он поднял вокруг себя такую пылищу, что я даже расчихался. Андрюша работал спокойнее, и я перешёл к нему поближе.
Мы стали сгребать сухие листья и ветви в одну кучу, а изъеденную жучком кору — в другую.
Женьку хватило ненадолго. Примерно через полчаса он бросил грабли и принялся сооружать из двух палок с еловыми ветками что-то вроде носилок или тачки без колеса. На этом сооружении он хотел подвозить к кучам мусор.
— Люблю механизацию! — кричал Женька и смеялся над нами: — Ручной труд — удел первобытных. С ним далеко не шагнёшь.
Я в самом деле очень скоро почувствовал, что ручной труд — дело не лёгкое. Грабли еле держались у меня в руках, а каждая, даже маленькая, охапка валежника стала тяжелее груды камней. Я поставил грабли к дереву, чтобы немного передохнуть, и увидел у себя на ладони вздувшуюся мозоль. Я ужасно обрадовался ей и закричал:
— Глядите, я мозоль натёр!
Женька чуть не лопнул от зависти. Он даже в лице изменился и тут же съязвил:
