Нэн Чонси - Барсук выслеживает тигра
— Вот что, сынок, — сказала она вдруг, — ты не пойдешь с этими янки навстречу дяде Линку. Пойду я — мне нужно потолковать с ним. А ты сиди дома и не забудь подбросить Бауре ботвы. Если в дороге будет какая-нибудь задержка и мы вернемся поздно, тебе, конечно, придется самому подоить Бауру. Больше делать ничего не нужно. Когда услышишь, что мы идем, можешь встретить нас наверху, у Зигзага.
Крошка мама помолчала, ожидая протестов, но их не последовало. Бадж с облегчением услышал, что теперь ему по крайней мере не придется целый день идти вместе с Рассом и Доком, отвечать на их расспросы и выслушивать планы поисков тигра.
Крошка мама была несколько удивлена. Разве мальчик не догадывается, что, по всей вероятности, сегодня вернется Игги? Не так уж он глуп. Но, конечно, хорошо, что он не артачится. Она предпочла бы остаться дома и готовить грандиозный горячий ужин, вместо того чтобы идти навстречу Дэйву и успокаивать его, если он будет недоволен вторжением в долину незваных гостей.
Бадж проводил ее до вершины Трех кулаков. Там на упавшем дереве сидели Расс и Док, ожидая его.
— Так вы тоже идете с нами, тетя? — спросил Расс, вскочив, и попытался взять у Крошки мамы ее ношу.
— Не «тоже», а «вместо» Баджа, — ответила она, с улыбкой покачав головой и не отдавая ему сумки. — А Бадж, как пай-мальчик, будет присматривать за домом и старушкой Баурой.
— Очень жаль, что он не идет с нами, — сказал Расс с разочарованием. И, когда Бадж ушел, весело помахав всем на прощанье, Расс долго еще стоял и глядел ему вслед, словно втайне надеясь, что он вернется.
— Ему не мешает передохнуть денек, — сказала Крошка мама. — За последнее время он очень много ходил, а ведь он еще маленький.
— Но ведь он паренек крепкий, и, в общем, котелок у него варит.
— Вы, вероятно, не понимаете его жаргона, миссис Лоренни? — вмешался Док. Глаза его улыбались за стеклами. — Расс говорит, что у вас сынишка славный и очень неглупый… А от себя прибавлю, что мы очень довольны его помощью — он был нам весьма полезен эти дни.
Вряд ли Баджу были бы интересны комплименты. Больше всего ему хотелось побыть одному, и теперь, когда это удалось, он мог спокойно обдумать трудное положение, в котором очутился.
Ночью его мучили страшные сны, ему являлся старик Гарри, высокий, как дерево, с горящими, словно угли, глазами. Он в бешенстве скрежетал зубами и указывал на силок, в который Бадж поймал кролика. Кролик лежал в силке мертвый. И вдруг оказалось, что это вовсе не кролик, а последний в мире тасманский тигр и это он, Бадж, погубил его.
Бадж проснулся от лунного света, охваченный ужасом. Слишком перепуганный, чтобы уснуть, он пролежал много мучительных часов до рассвета. В эти ночные часы человек всегда особенно остро сознает, как слаб и мал он в великой системе мироздания.
Даже утром обрывки этого страшного сна вспоминались Баджу и мешали трезво поразмыслить. Он говорил себе, что свалял дурака, ему не следовало упоминать о тигре. Но слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.
«Не поймаешь, не поймаешь!» — резко прокричала стайка черных какаду, пролетая мимо. Усевшись на дереве, они продолжали терзать Баджа насмешливыми хриплыми криками, в которых ему слышалось: «Все пропало! Пропало!..»
Бадж всю дорогу до самого дома бежал, спасаясь от их криков и от собственных мыслей. Он задал корм старой Бау-ре, налил молока своим любимым ящерицам, сделал все, что нужно было по хозяйству. Потом сел на веранде и, луща горох, прислушивался, не донесутся ли какие-нибудь звуки со стороны Трех кулаков. Но там уже снова воцарилась тишина, и ничто больше не отвлекало Баджа, кроме стука горошин, падавших на дно кастрюли. Это было хуже всего: он остался наедине со своими мыслями.
Да, нехорошо он поступил по отношению к старому Гарри. Но, как говорит Крошка мама, ложь ложью не исправишь. Значит, не надо обманывать Расса и Дока, врать, будто он забыл то место, где видел тигра, или притворяться больным.
«Нет, — думал Бадж. — Я должен отвести их туда. Заставлю их идти как можно тише, чтобы не услышал Гарри… Да, но если они подкрадутся туда очень тихо, то могут и в самом деле увидеть тигра! А если папа это узнает…»
Мысли метались, не принося никакого утешения. Бадж встал, проверил, не погас ли огонь в камине, ссыпал в мешок гороховые стручки и пошел искать Наррапса. Глядя, как пони уписывает стручки, он на время забыл свои тревоги и даже, за компанию, сам погрыз немного. Но скоро его усталый мозг вернулся все к той же мысли, которая ковырялась в нем, как игла в ветхой одежде.
— Понимаешь, Наррапс, — объяснял он своему другу, гладя его длинную гриву, — я не хочу вести их туда хотя бы за аппарат, который стоит уйму денег. Мы там наверняка наткнемся на старого Гарри. Если б я мог их одурачить, сделать так, чтобы тигра они не увидели и все-таки уехали довольные…
Тут голос Баджа замер, а ум его заработал лихорадочно, неслись скачками. Есть! Его вдруг озарило, как луч солнечного света озаряет зеленую листву, Теперь он знал, что делать!
— Пошли, Наррапс! — крикнул он громко, и голос его даже срывался от радостного волнения. — Будет тебе есть, обжора! Сходим в конюшню за твоей уздой — нам надо ехать к аркам, чтобы повидать старика Гарри.
Подложив вместо седла пустой мешок из-под гороха, Бадж сел на пони и поскакал на запад. Его твердые коленки крепко сжимали бока Наррапса, худые ноги колотили пони по брюху, и он промчался мимо лагеря, во весь голос распевая:
Старый Техас, навек прощай,
Я покидаю этот край…
Когда он излил в песне свое облегчение и радость, то стал просто орать, вызывая слабое эхо с утесов. Горланил и ругательски ругал трех старых какаду, а те неодобрительно топорщили высокие желтые хохолки и отвечали хриплыми криками.
14. РАССЕЛИНА В СКАЛЕ
Солнце пылало в небе, склоны гор накалились, а в зеленой чаще леса, куда не проникали солнечные лучи, было так сыро и душно, что спирало дыхание. От пота спина Наррапса стала темно-серой, а у Баджа лицо блестело. Но он все торопил Наррапса, сначала лаской, когда же и ласка не действовала, стал безжалостно хлестать его прутом, срезанным по дороге с молодого деревца.
Так лошадь и всадник одолели длинную и трудную дорогу. Бадж больше не пел, не кричал, его радостное возбуждение пропало. Одна мысль владела им — добраться до горного озера, найти Гарри, сказать ему все и поскорее вернуться домой. Он вовсе не забыл, что с Крошкой мамой, возможно, придут отец, Игги и Ланс. Это заставляло его торопиться еще больше.
Раз или два, когда они выбирались из гущи зарослей или из-под свода ветвей на открытое место, Бадж пытался ориентироваться, но ему мешал дым, застилавший даль. Страшно было думать, что где-то бушует лесной пожар. Если поднимется ветер, огонь может преградить путь или даже помешать вернуться домой.
Наррапс от усталости стал уже спотыкаться о корни деревьев. Но вот они выехали из-под огромных сосен, и Бадж, подняв глаза, увидел сквозь ветви высокие каменные арки на вершине холма.
— Тпру! Ну, теперь можешь передохнуть, Наррапс! — крикнул он, вздохнув с облегчением. — Наконец-то добрались!
Скоро он уже погрузил лицо и руки в чистую, холодную воду родника, который бил из какой-то подземной пещеры, а Наррапс, водя боками, спешил утолить жажду этой свежей водой.
— Ну, довольно! Тебе нельзя пить, пока не остынешь! — в конце концов сказал ему Бадж и, оттащив его от воды, привязал к дереву в тенистой роще. — Я постараюсь вернуться как можно скорее, — добавил он и ласково похлопал Наррапса по крупу.
Он и сам охотно отдохнул бы в этом чудесном местечке, но нельзя было терять время. И, сделав над собой усилие, Бадж стал взбираться на гору, чтобы найти Гарри и начать разговор, которого он так боялся. С каждым шагом его все сильнее мучили дурные предчувствия, и была минута, когда он остановился и чуть не повернул обратно. Это было вблизи ущелья, где они с Гарри видели тигра. Гарри тогда отнесся к нему, Баджу, дружелюбно, но каков-то он будет, когда рассердится? Бадж чувствовал себя сейчас совсем маленьким, таким одиноким в этом месте, которого нет на карте Австралии и даже на их маленькой собственной карте. Что-то сдавило ему горло. Он стоял и прислушивался, вспоминая, как старый отшельник наблюдал сверху за ним и Игги, а они и не подозревали о его присутствии.
Лес звенел птичьими голосами, вблизи слышались тихие шелесты, и это смягчало его грозное молчание. Какой-то зверь большими прыжками помчался наверх — вероятно, горный кенгуру. Но никаких признаков человека не было.
Бадж шел, пока наконец не добрался до горного озера. Там не было никого. В неподвижной воде, как в зеркале, отражалась каменная, серо-коричневая стена гор, позволявшая видеть только узкую полоску синего неба. Отражалась в озере даже черная расселина, куда когда-то нырнул Гарри, чтобы привести и показать Игги и Баджу своего циркона.
