Худайберды Тухтабаев - Свет в заброшенном доме
Ничей отец не вернулся в тот день, и ничей брат не вернулся, и мёртвые не ожили. И на другой день не было признаков, что наши просьбы услышаны и исполнены, на третий тоже. И мы разуверились во всемогуществе всевышнего. А тут случилось такое, что мы позабыли о своём великом стенании.
Хвостатые клоуны
Вообще, чудной этот парень Куршермат, вечно придумывает что-нибудь странное. А когда не фантазирует, глядишь, в спальне грандиозная драка. Не раз он клялся-божился воспитателю, что это в последний раз, а через день-другой опять выкидывал коленце.
В субботу вечером они с Исламом принесли кипу старых газет. Когда ночная воспитательница ушла, Шермат закрыл спальню изнутри.
– Я придумал потрясную игру, – заявил он. – Кто хочет участвовать?
– Какую игру? – загалдели ребята.
– Завтра на базаре дадим представление.
– Какое представление? – решил уточнить я.
– Ты, Многодетный, в это дело не лезь.
– Это почему же?
– Потому что ты трус.
– Ты сам трус!
– Замолчи, а то шкуру спущу!
– Хочешь один на один выйти? – разозлился я. Верно, вид мой не обещал ничего хорошего, или Шермат решил, что лишняя ссора только делу помешает, – пошёл на попятную.
– Эх ты, Многодетный! Я ведь только пошутил!.. – Положил он руку мне на плечо. Потом бросил клич всем храбрым выйти в середину комнаты. Оказалось, что все обитатели комнаты исключительные герои.
Шермат поделился своим замыслом: мы должны наделать себе длинные острые колпаки из газеты, раздобыть старые тряпки и соорудить длинные хвосты, на лица должны налепить четыре или пять полосок белой бумаги, чтобы стать похожими на клоунов, развлекающих людей. В базарный день, то есть завтра, когда барабанный бой возвестит о начале представления, мы все выскочим и пустимся в пляс.
– Ну как, нравится? – перевёл дух Куршермат.
– Интересно-то интересно, – с сомнением проговорил Самовар. – А что скажет Мария Павловна?
– Мария Павловна завтра уезжает в Коканд за продуктами.
– А вахтёр ведь не выпустит нас с территории, – сказал какой-то мальчик.
– Перелезем через дувал в конце сада. Там есть удобное место.
Мы приступили к работе. Не всем хватило тряпья для хвостов, так некоторые пустили на это дело старые свои рубахи и штаны, даже наволочки и красные повязки дежурных пошли в ход. К полуночи всё было готово. Шермат выстроил своё войско в проходе между койками и произвёл смотр.
– Неплохо! – произнёс он, довольный. – А теперь спать, а то не выспитесь и завтра не сможете выступать как следует. Карабай, твоя очередь тушить лампу!
В воскресенье примерно в полдень, когда торговля на базаре была в самом разгаре, мы собрались на пустыре за рынком. Сочинитель повесил свой барабан на шею. Он его принёс, завернув в простыню.
– Все собрались? – спросил он.
– Самовар не пришёл, – ответил кто-то. – Сказал, что не любит кривляться.
– Ничего! – махнул рукой Шермат. – Ночью мы проучим этого предателя. Ну, к делу!
Мы моментально напялили на головы газетные шапки, прицепили хвосты, облепили лица бумажными полосками и, как договаривались, под звуки барабана ринулись в гущу базара, пританцовывая и трясясь, вихляясь и кланяясь. Люди обалдело уставились на нас:
– О всевышний, это ещё что такое?
– Ё товба!
– Уж не конец ли света наступил?
– Сроду не видал зараз столько клоунов! Иные испуганно плевались за воротник:
«Тьфу-тьфу, пронеси!», иные вставали на цыпочки и вытягивали шею, стараясь получше рассмотреть нас. Со всех рядов – и мясного, и хлебного, и овощного – стали сбегаться люди, привлечённые шумом. А барабан гремит всё громче и громче, и мы, артисты, вдохновенно пляшем. Вон, вижу, Султан, не зная, что уж дальше делать, непрестанно бьёт поклоны, а Усман, точно заводной шайтанёнок, прыгает и прыгает на месте.
– Держи вора! – пронеслось вдруг над зрителями.
– Вай, у меня карман вырезали!
– Стой, пострел!
Гляжу, в толпе что-то непонятное происходит. Куршермат зигзагами бегает меж людей, точно в лесу, от кого-то прячется. Ислам-курбаши с полосатым хурджином на плече пулей пронёсся мимо меня. Вечноголодный стоит в сторонке, озирается. В его руке ведро, из которого поднимается пар. Мне показалось даже, что слышу душистый запах шурпы… И вдруг у меня в голове точно молния сверкнула, по телу побежали мурашки. Видно, здорово надули нас Куршермат с Исламомкурбаши. Да, это точно, облапошили! Они заставили нас кривляться клоунами, а сами в это время обчищали карманы зазевавшихся!..
– Бей их по шапкам! – заорал кто-то дико, саданув меня по плечу. Я полетел вперёд и врезался лбом в землю. Тут же вскочил, чтоб бежать, бежать без оглядки, но вдруг увидел, что за Усманом гонится длинный усатый дядя. Братик мой летит как затравленный заяц, кричит прерывающимся от ужаса голосом. Я со всех ног припустил за усатым, нагнал и по-волчьи прыгнул ему на плечо. Мы оба полетели на землю, но я вскочил первым и, на ходу отрывая проклятый позорный хвост, кинулся за Усманом.
Базар походил на клокочущий котёл. Кто-то кого-то бьёт наотмашь, кто-то куда-то тащит за уши визжащего хвостатого пацана, кто-то испуганно озирается, прижимает к груди своё барахло, не зная, то ли погнаться за кем-нибудь, то ли самому бежать…
За воротами рынка я догнал Усмана, взял его за руку, и мы понеслись дальше. Я успел на ходу стащить с его головы шапку и оторвать хвост.
– Султана не видел? – спросил я, еле переводя дух.
– Он побежал в скотный ряд.
– Как бы не поймали его!..
– Нет, я видел, как он вскочил на дувал… Ушёл. Давай быстрей, не то поймают – изобьют до смерти.
Мы помчались дальше. Запыхавшиеся, гонимые ужасом, влетаем в общежитие, глядим, Куршермат, Ислам-курбаши да и все остальные из их шайки преспокойно возлежат на своих койках. Сон это или явь?
– Ты чего разлёгся? – подошёл я к Куршермату.
– Не мешай, я сплю, – спокойно пробасил он.
– Кто будет спасать ребят?
– Каких ещё ребят?
– Так ведь… многих там наших схватили!..
– Не ори… чего раскричался?
– Ты вор! – заорал я, весь дрожа.
– Че-ево-о?
– Карманщик!..
Кушермат вскочил, зажал мне рот рукой, а сзади Ислам накинул на меня одеяло. Мне, верно, пришлось бы туго, но в этот момент в комнату вошла Мария Павловна.
– Что тут происходит?
– Да так, ничего… – огрызнулся Ислам, стаскивая с меня одеяло. – Просто баловались…
– Неправда! – зашумели ребята.
– Самарджан, расскажи-ка мне, что тут произошло? – обратилась Мария Павловна к Самовару. – Вас всех словно через жернова пропустили…
– Я ничего не знаю, – пробормотал Самовар, направляясь к двери.
Боже, что с ребятами? Почему они не расскажут, в какую историю мы влипли? Боятся «дешевить», как говорят эти мерзавцы? Неужто эта кучка подлецов так запугала всех? Нет, выложу всё как есть. Какое же это предательство, если выведешь на чистую воду негодяев?! Если сейчас не сказать, то они придумают что-нибудь ещё пострашнее! Мои друзья, и Султан, и Усман могут стать воришками!
– Мария Павловна… – несмело поднял я голову.
– Слава богу, хоть у одного есть язык…
– Шермат сегодня воровал.
– Что? – вздрогнула Мария Павловна.
– По карманам лазил на базаре.
– По карманам лазил?!
– Да. А Ислам увёл чей-то хурджин. Там, на базаре, многих ребят поймали… Не знаю, что с ними…
– На базаре? – Мария Павловна выскочила вон.
Склад «разбойников»
Всех нас выгнали во двор, построили в ряд. С нами и те, кого Мария Павловна спасла от рук толпы на базаре. Мы окружены насмерть перепуганными воспитателями, поварами и вахтёрами. Все молчат, понурив головы, будто объявлен траурный час. Только Мария Павловна носится по двору, точно укушенная осой. На её пути оказалось пустое ведро – она так шарахнула его о камень, что в лепёшку превратила. Пробегая мимо столба, увидела топор, схватила его да как швырнёт, что он взлетел под самые небеса… Вай-буй, я-то считал, что Мария Павловна всегда спокойная, весёлая, сыплющая шутками-прибаутками женщина, а она…
Так вот, слушайте дальше.
Мария Павловна подскочила к редкобородому старичку:
– А у тебя что они стащили?
– Хур… хурд… джин… – пролепетал старик испуганно.
Тётя Русская опять стала носиться вдоль строя. Ясно, что она вне себя от ярости, но никто не знает, как успокоить её, утихомирить. Все молчат…
Мне было очень жалко Марию Павловну, очень. Знал бы я, что всё так обернётся, ни в жизнь не впутался бы в это дело. Чтоб они сдохли со своими колпаками и хвостами! Поверите ли, так мне было худо, так обидно, что еле удерживал себя, чтобы не подскочить к мерзкому Шермату, исцарапать, искусать всего. Кулаки сжимал, аж пальцам больно стало.
Тётя Русская перестала бегать, но не совсем ещё успокоилась.
– Так кто же всё это затеял? Удивительно, все молчат, хотя прекрасно знают, кто был зачинщиком.
