Жаклин Уилсон - Девчонки и мода
Надин продирается сквозь толпу, плотно сжав губы, так что от напряжения у нее на лбу проступают синие венки.
– Эй, постой, слышишь? Да, ты, брюнетка!
Надин резко оборачивается, и в глазах ее мелькает проблеск надежды – но это оказывается всего лишь фотограф.
– Что, не повезло? А я-то был уверен, что ты им подойдешь. Я тебя еще в торговом центре заприметил.
Надин с показной небрежностью пожимает плечами.
– Да я только ради смеха пришла, – не моргнув глазом, врет она.
– И все же я думаю, что у тебя большое будущее. Никак не возьму в толк, что ты сегодня с собой сделала. Ты ничем не отличалась от других. Сначала я тебя даже не узнал. Оставила бы белое лицо и копну распущенных волос. С ними ты выглядела эффектней.
– Разве? – разочарованно выдыхает Надин.
– Ладно, не расстраивайся. Знай, что ты можешь стать моделью, если захочешь. Только для этого тебе нужно обзавестись хорошим портфолио. Держи, вот моя визитка. Позвони мне как-нибудь, и я устрою тебе фотосессию в моей студии. Не бесплатно, конечно, но ради тебя готов поработать за полцены.
– Ух ты, здорово, – радуется Надин.
Я хватаю ее за запястье и волоку в сторону.
– Пусти, Элли! Видишь, он дал мне свою визитку! И сказал, что сфотографирует за полцены.
– И скорее всего, в полуголом виде. Господи, Надин, разуй глаза! Эта уловка стара как мир. Обычное грязное предложение, разве не видишь?
– Ничего подобного! Он не такой! Он сказал, что у меня большое будущее. Он профессиональный фотограф и в таких вещах разбирается.
– Ага. Готова поспорить, что сегодня он раздал свои визитки половине здешних девиц.
– Слушай, а может, ты просто завидуешь? Если бы он дал визитку тебе, ты была бы счастлива до поросячьего визга.
Она останавливается. Я тоже. Мы молча стоим на улице у выхода из студии. Последние обидные слова Надин еще витают в воздухе и пронзают меня насквозь, словно острые копья.
– Ну спасибо, – наконец выдавливаю я.
– Прости, Элли, я ничего такого не имела в виду.
– Еще как имела, – говорю я. – Послушай, сегодня я пошла с тобой, хоть и не хотела. Я всю дорогу поддерживала и подбадривала тебя, я несколько часов кряду смотрела на эти ваши выступления, потом утешала тебя и помогала справиться с поражением, а когда появился этот подлый фотограф, я всего лишь постаралась открыть тебе глаза на всю непристойность его предложения, – и я делала все это только потому, что я твоя подруга, а не жирная завистливая стерва. И мне жаль, что ты обо мне так думаешь.
С этими словами я разворачиваюсь и иду прочь. Надин нагоняет меня, берет за руку и просит прощения:
– Ты вовсе не стерва, Элли. Наоборот, это я стерва, раз такое сказала. Не злись на меня, я сама не своя из-за того, что меня не выбрали, понимаешь?
Я даю ей выговориться, и, не скрою, мне приятно выслушивать ее извинения. По дороге мы обгоняем еще нескольких несостоявшихся моделей, и все они на ходу выпускают пар. Кое-кто ссорится, прямо как мы с Надин. А одну девицу мамаша волочит обратно.
– Ты не только меня опозорила, – злобно шипит она. – Ты себя опозорила. Сейчас мы вернемся в студию, и ты попросишь их дать тебе вторую попытку.
О господи. Это та самая Хейли. Мамаше удалось-таки затащить ее обратно, хотя теперь все равно уже поздно.
– Бедняжка Хейли, – говорю я. – Вот у кого действительно проблемы, не то что у нас с тобой.
– Да уж, – соглашается Надин. – Эй, Элли, ты на меня еще дуешься?
– Естественно, – говорю я и крепко обнимаю ее.
Не могу подолгу на нее обижаться. Из окна поезда по дороге домой мы видим стадион, на котором какие-то парни гоняют в футбол. Интересно, Мик с Магдой сейчас там? Мы смотрим во все глаза, но так и не находим среди зрителей блондинки в красном меховом жакете.
– Интересно, куда он поведет ее после матча? Может, в клуб? – спрашиваю я Надин.
– Нет, после игры он будет как выжатый лимон. Так что, скорее всего, дело закончится обычным ужином. Слушай, а может, тоже сходим куда-нибудь поужинать, а, Элли? Я угощаю, потому что ты сегодня весь день со мной пронянчилась.
– Никаких ужинов. Я на диете.
– Брось, Элли. Можем пойти в пиццерию, и ты съешь всего один малюсенький кусочек с овощным салатом.
– Я же сказала – нет.
– И все-таки ты на меня еще дуешься.
– Не дуюсь. Хотя не слишком приятно, когда тебя обзывают жирной стервой.
– Я такого не говорила!
– Но имела в виду.
– Нет, не имела. Слушай, Элли, ты меня прости, конечно, но, по-моему, у тебя бзик.
– Выходит, по-твоему, я еще и бзикнутая жирная стерва? – притворно возмущаюсь я и тут же сама прыскаю со смеху, понимая, насколько глупо выгляжу со стороны.
Но от ужина я все же отказываюсь. А дома говорю Анне с отцом, что поела с Надин, и быстренько отправляюсь наверх к себе в комнату. Там включаю музыку, сажусь за стол, беру карандаши и принимаюсь рисовать огромное эпическое полотно – фантастический пейзаж с солнцем в виде гигантской пиццы, горными вершинами в виде политых белой глазурью кексов, лесами из леденцов на палочке, реками пенистых клубничных коктейлей и полянами, усыпанными разноцветным шоколадным драже.
Я пораньше ложусь в кровать и сплю допоздна, чтобы не присоединяться к общему завтраку.
В десять часов ко мне заходит Анна.
– Тебе звонит Магда, – сообщает она.
– Чего ей надо в такую рань? – ворчу я, но тут же вспоминаю о вчерашнем грандиозном свидании с Миком. Небось хочет похвастаться и поведать в деталях, как это было. Я нехотя встаю с кровати, и внезапно комната плывет у меня перед глазами.
– Элли, что с тобой? – беспокоится Анна. – Ты не заболела?
– М-м-м-м. Да нет, просто голова закружилась. Но уже прошло.
– Выглядишь бледновато. Может, тебя снова тошнит?
– Немного.
Меня на самом деле подташнивает от зверского голода.
– Послушай-ка, Элли… – говорит Анна, нервно покусывая нижнюю губу.
– Прости, у меня там Магда на телефоне, – тараторю я и вылетаю из комнаты.
Не хочу, чтобы Анна приставала ко мне и допытывалась, когда и сколько я ела в последний раз. Если она бросила свою диету, это еще не значит, что и я должна. Тем более что Анна и так худая как палка.
– Привет, Магда, – говорю я в трубку. – Не рановато звонишь? Я вообще-то выспаться собиралась.
– Прости. Я как-то не подумала. Просто захотелось с тобой поговорить, – отвечает Магда непривычно глухим голосом.
– Эй, что случилось, Мэг?
– Не могу по телефону, – шепчет она. Я слышу на том конце музыку и чьи-то громкие голоса. – У нас дома столпотворение. Можно к тебе прийти?
– Конечно, заходи.
– Можно прямо сейчас?
– Без проблем.
Я быстренько принимаю душ и одеваюсь. Анна приготовила мне чай с гренками. Я понимаю, что она хочет мне угодить, но, честно говоря, я бы сейчас предпочла чашечку черного кофе без ничего, даже без молока – лишние калории мне ни к чему. Вдобавок Анна намазывает гренки толстым слоем сливочного масла, отчего они выглядят еще аппетитнее.
– Прости, но, похоже, я разучилась завтракать, – тихо говорю я Анне, стараясь ее не обидеть. Я нехотя беру гренок и осторожно отгрызаю кусочек. Тут как раз раздается спасительный звонок в дверь, и я с чистой совестью вылетаю из-за стола.
Магда выглядит чудовищно. Волосы зализаны назад, на лице ни грамма косметики, а на плечах вместо роскошного мехового жакета – старая серая флиска.
– Привет, Магда, заходи скорей, – поспешно говорю я и волоку ее наверх, в свою комнату, чтобы ни Анна, ни отец, ни Цыпа не приставали к ней с расспросами. Магда была явно не настроена вести с ними светские беседы.
Она присаживается на краешек неприбранной кровати. Из-под одеяла торчит моя грелка в шерстяном вязаном чехле. Магда кладет ее себе на колени и начинает рассеянно гладить, будто пушистого щенка. Вид у нее совсем как у ребенка.
– Что с тобой, Магда?
Она хочет что-то сказать, но слова не идут, она откашливается и начинает снова, но вновь осекается и мотает головой.
– Сама не понимаю, что со мной, – произносит она наконец. – Я так хотела с тобой поговорить, что даже вытащила из кровати, и вот пожалуйста – двух слов не могу связать. – Она стискивает грелку в объятиях и тихо добавляет: – Все из-за Мика.
– Это я уже поняла.
Я жду. Магда молчит. Если бы грелка была живым щенком, то давно бы заскулила.
– Ты в нем разочаровалась?
– Не то слово. Начать с того, что я отстояла на ногах весь матч. Было дико холодно и скучно, а еще ужасно хотелось в туалет, но я терпела, а все ради того, чтобы орать «Давай, Мик! Вперед!» каждый раз, когда он оказывался рядом с мячом.
– И что потом?
– Потом он целую вечность сидел в раздевалке со своей командой, а я ждала его на улице. Я чуть было не плюнула и не пошла домой. Не часто мне выпадает счастье дожидаться парней у входа в потную раздевалку, знаешь ли. Они сидели там и орали всякие дебильные песни. А я стояла и ждала. Наконец он оттуда выкатился, причем вместе со всей кодлой. Он потрясно выглядел – в черной кожаной куртке, с мягкими свежевымытыми волосами. Как, спрашивается, такой подлец умудряется быть таким красавцем?
