Жаклин Уилсон - Девчонки и мода
Нетрудно догадаться, кто из них Хейли. Это та самая девушка, что побагровела от стыда и, судя по выражению лица, готова прибить свою мамашу.
После небольшого перерыва на кофе наступает самое главное. Девушек вызывают по одной в алфавитном порядке. Они должны пройтись по кругу перед видеокамерой, затем выйти на середину площадки и немного попозировать перед фотографом. После этого каждая девушка должна подойти к микрофону, представиться и рассказать пару слов о себе.
Хейли вызывают первой, потому что ее фамилия Актон. Она терпит полное фиаско. Спотыкаясь, проходит по кругу, потом испуганно моргает перед фотографом, словно загнанный в угол зверек. Она заикаясь произносит свое имя в микрофон, после чего повисает долгая неловкая пауза, во время которой все закатывают глаза и чуть ли не молятся. «Я не знаю, что еще сказать», – шепчет она в микрофон в конце концов.
От напряжения у меня взмокла рубашка. Вот бедолага. О господи, я не переживу, если Надин так опозорится. Мамаше Хейли, как видно, тоже не пережить позора дочери. Она бросается к инструкторше и вопит, что с Хейли поступили несправедливо, потому что вызвали первой и она не знала, что ей делать, а все остальные теперь будут знать и станут за ней повторять (хотя кому, скажите на милость, охота повторять за бедняжкой Хейли?). Инструкторша спокойно выслушивает ее и говорит, что Хейли может подождать, если хочет, и повторить попытку в самом конце. Мамаша Хейли в восторге. А вот сама Хейли – едва ли. Она разворачивается и направляется к выходу.
– Хейли! Хейли, вернись! Не уходи далеко, детка. У тебя будет вторая попытка! – верещит ее мамаша, бросаясь вдогонку.
Какое счастье, что я не Хейли, пусть она и намного худее меня. Вторая девушка нервничает не меньше и чуть ли не вприпрыжку бежит по кругу. Она напрочь забывает про позирование, и вспышка фотокамеры ослепляет ее как раз в тот момент, когда она произносит свое имя в микрофон. Девушка осекается на полуслове, жмурится и глупо моргает. Кошмар. Это полный провал. Мне заранее жаль остальных.
Хотя напрасно. Следующей выходит высокая блондинка, очень красивая и очень худая. Она не теряется, как две предыдущие участницы, а гордо проходит по кругу, покачивая узкими бедрами, потом выходит на середину, откидывает голову, улыбается, стреляет глазками, поворачивается то в одну, то в другую сторону, пока фотограф щелкает затвором.
– Привет, я Аннабель, – мягко и чувственно произносит она в микрофон. – Мне пятнадцать, и я люблю танцевать, петь, кататься на горных лыжах и читать журнал «Спайси»!
Она мило улыбается напоследок и неторопливо удаляется. Ни дать ни взять – мисс Совершенство.
Издалека ловлю взгляд Надин и знаками даю ей понять, что меня сейчас стошнит от этой Аннабель. А когда приходит очередь Надин, меня и в самом деле начинает подташнивать от волнения. Колени дрожат, когда Надин дефилирует по кругу, а губы болезненно напрягаются, когда она широко улыбается в камеру.
Надин вышагивает идеально – не спеша, грациозно, а перед тем как выступить на середину, делает изящный разворот. Когда она улыбается фотографу, он приветственно машет ей рукой. Она блестяще позирует, поворачиваясь то так, то сяк. Видать, те часы, что она провела крутясь дома перед зеркалом, не прошли даром. Она чувствует себя на подиуме как рыба в воде и даже не моргает, когда фотовспышка бьет ей прямо в лицо. Она лишь широко улыбается. Потом подходит к микрофону.
– Привет, меня зовут Надин, – говорит она. – Мне почти четырнадцать. Немного странно стоять здесь в таком виде. Потому что в обычной жизни я мажу лицо белой пудрой и надеваю все черное. Моя лучшая подруга Элли называет меня вампиршей. Но вы не бойтесь, от одного вида крови у меня кружится голова. – Она шутливо скалит зубки, и все кругом смеются и аплодируют.
Я так рада, что Надин упомянула обо мне! Классная у нее получилась речь – теперь ее наверняка запомнят и оценят.
– Супер, Надин! Отлично! – шепчу я, когда она наконец присоединяется ко мне. – Эй, да ты вся дрожишь!
– Ты себе не представляешь, как страшно стоять там одной, когда на тебя все смотрят, – шепчет она в ответ. – Надеюсь, я не слишком идиотски смотрелась?
– Ты отлично смотрелась! Честно! Гораздо лучше всех остальных – даже этой пигалицы Аннабель.
– Может, мне тоже следовало сказать, что я люблю читать «Спайси»?
– Фу-у! Одно притворство. У тебя была отличная речь. Поверить не могу, что ты через это прошла. Я бы так и через миллион лет не смогла.
Я бы так не смогла, даже если бы была такой же худой и эффектной, как Надин. Она сидит на полу, по-детски скрестив ноги и опустив голову, так что ее маленькие косички смешно раскачиваются взад-вперед. Она до того тощая, что джинсы едва держатся на бедрах. Облегающая маечка прилипла к телу. Когда она сидит вот так, согнувшись в три погибели, у нее на теле нет ни одной жировой складочки, даже самой малюсенькой. Острые локотки растопырены в стороны, из-за чего тонкие руки кажутся и вовсе хрупкими.
Ну почему, почему жизнь так несправедлива! Надин ест как лошадь. Как раз сейчас она роется в кармане куртки и достает оттуда шоколадку «Твикс». Предлагает половинку мне.
– Я же на диете.
– А, ну да, прости, – бормочет она с набитым ртом. – Вкуснятина. А то я помираю с голоду – с утра не позавтракала.
Я с утра тоже не позавтракала. А вчера вечером не поужинала. Мне проще пропускать приемы пищи целиком, чем заставлять себя есть понемножку. Потому что как только я принимаюсь жевать, то уже не могу остановиться. Я с тоской вдыхаю густой аромат шоколада.
– Не смотри на меня так, Элли. А то мне не по себе становится, – говорит Надин, подбирая последний кусочек. – А вообще-то ты молодец, что не бросаешь диету. Я бы так долго не продержалась. Ты, между прочим, сильно похудела.
– Ничего я не похудела.
– А я говорю – похудела. Вон, живот к спине прилип. – Надин вытягивает руку и щипает меня за бок. Я быстренько втягиваю пузо, чтобы она не успела обнаружить, какое оно жирное.
– Кожа да кости, – заключает Надин.
– Хорошо бы, кабы так, – вздыхаю я.
Еще несколько часов мы проводим в томительном ожидании, пока не выступят все участницы до последней. Я занимаюсь тем, что разглядываю их плоские животы. Завернувшись в свою просторную клетчатую рубаху, я украдкой ощупываю свои складки в районе талии, мечтая о том, чтобы их можно было как-нибудь отщипнуть и выбросить.
Многие девушки не выдерживают напряжения и заваливают свои выступления, как бедняжка Хейли. Но есть и такие, кто работает чуть ли не профессионально, как Аннабель.
– Из нас должны отобрать всего троих, – шепчет Надин. – Я точно пролечу.
– Глупости! Вот увидишь, тебя возьмут. Ты тут всех за пояс заткнула.
– Только не Аннабель.
– Особенно Аннабель.
Когда начинают объявлять победителей, Аннабель называют первой. Второй счастливицей становится ее абсолютная клонированная копия.
Надин вся напрягается, сжимается в комок и так усиленно молит небеса о том, чтобы объявили ее, что я почти вижу у нее над головой белое облачко с надписью «Ну пожа-пожа-пожалуйста!», как в комиксах. Я крепко обнимаю ее. Наконец названо имя третьей девушки. В толпе раздается один победный вопль и десятки разочарованных стонов. Увы, это не Надин. Это длинноногая рыжеволосая девица с зелеными глазами – красивая, ничего не скажешь, но Надин она и в подметки не годится.
– Так нечестно! – возмущаюсь я.
Надин молчит. Она слишком подавлена.
– И что, это все? – произносит она, проглатывая застрявший в горле комок. Она изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться.
Хотя многие вокруг и не думают скрывать слез, а одна чокнутая мамаша допытывается у инструкторши, почему не выбрали ее дочь.
– Вы все прекрасно выступили, – говорит напоследок инструкторша. – И все достойны того, чтобы стать моделями. Я бы очень хотела взять вас всех, но, к сожалению, не могу. Большое спасибо, что приняли участие в конкурсе. Желаю всем благополучно добраться до дома, и не забудьте забрать на выходе бесплатный номер «Спайси» – это подарок!
Но большинству разочарованных девушек теперь даже смотреть на журнал тошно.
– Брось, Надин, не переживай. Это обычная лотерея. Ты все равно потрясно выглядишь.
Надин морщится и мотает головой.
– Я выгляжу как последняя идиотка, – злобно бросает она, принимаясь яростно расплетать косички, чуть ли не вырывая их с корнем. – Пойдем скорей отсюда.
Надин продирается сквозь толпу, плотно сжав губы, так что от напряжения у нее на лбу проступают синие венки.
– Эй, постой, слышишь? Да, ты, брюнетка!
Надин резко оборачивается, и в глазах ее мелькает проблеск надежды – но это оказывается всего лишь фотограф.
– Что, не повезло? А я-то был уверен, что ты им подойдешь. Я тебя еще в торговом центре заприметил.
Надин с показной небрежностью пожимает плечами.
