Люси Монтгомери - История Энн Ширли. Книга 3
— Да, она очень красивая, — с готовностью отозвался Джильберт, и Энн ощутила в сердце укол ревности.
— А тебе не хотелось бы, чтобы у меня были волосы, как у Лесли? — грустно спросила она.
— Нет, не хотелось бы, — сказал Джильберт, обнимая ее. — Ты не была бы моей Энн, если бы у тебя были золотистые волосы, или вообще любого другого цвета…
— …кроме рыжих, — уныло заключила Энн.
— Да, рыжих, которые так оттеняют твою молочно-белую кожу и твои серо-зеленые глаза. Золотистые волосы тебе совсем не подошли бы, королева Анна — моя королева Анна — королева моего дома, моего сердца и моей жизни.
— Ну ладно, тогда можешь сколько хочешь восхищаться Лесли, — великодушно разрешила Энн.
Глава тринадцатая ВЕЧЕР ПРИЗРАКОВ
Примерно через неделю Энн решила сходить вечером к Лесли — вроде как забежать по-соседски. Над бухтой повис густой туман, моря не было видно — лишь слышался рокот прибоя. Бухта Четырех Ветров предстала перед Энн в новом обличье — заманчиво-таинственном, немного пугающем и навевающем ощущение одиночества. Джильберт уехал на конференцию в Шарлоттаун и должен был вернуться лишь на следующий день. Энн захотелось побыть в обществе своей сверстницы. Конечно, капитан Джим и мисс Корнелия прекрасные люди, но молодость тянется к молодости.
«Как было бы замечательно, если бы неподалеку жил кто-нибудь из подруг: Диана, или Фил, или Присцилла, или Стелла, — с грустью подумала Энн. — Какой-то сегодня жутковатый вечер. Так и кажется, что если сдернуть пелену тумана, то увидишь входящие в гавань суда-призраки с командой утопленников на борту. Еще немного, и мне начнет мерещиться, что напротив меня сидит привидение кого-то из прежних обитательниц дома. Даже Гог и Магог, кажется, навострили уши и прислушиваются к шагам невидимых гостей. Сбегаю-ка я к Лесли, а то совсем испугалась собственных выдумок. А дом пусть принимает своих старых жильцов без меня. Они согреются у веселого огня и к моему возвращению уйдут с миром. И дом будет опять принадлежать мне. А сейчас я чувствую, что он хочет повидаться с прошлым».
Посмеиваясь над своими фантазиями, но все же ощущая, как по спине бегут мурашки, Энн послала воздушный поцелуй Гогу и Магогу и вышла из дому в туманную ночь, захватив с собой несколько свежих журналов для Лесли.
— Лесли обожает читать, — сообщила ей мисс Корнелия, — а читать-то ей нечего. У нее нет денег, чтобы подписаться на журналы или покупать их в магазине. Лесли страшно бедна, Энн, мне даже непонятно, как она умудряется сводить концы с концами. И ведь никогда не жалуется, даже словом не обмолвится о том, как ей трудно. Но я-то знаю. Она всю жизнь прожила в бедности, но когда была молода и строила радужные планы, бедность ее не тяготила. Я очень рада, что она пришла к вам в хорошем настроении. Капитан Джим говорит, что он чуть ли не силой вытолкал ее за порог. Поскорей нанесите Лесли ответный визит, Энн, а то она подумает, что вам неприятно увидеть Дика, и опять спрячется в свою раковину. Дик — просто большой и безобидный младенец, но его дурацкая ухмылка очень часто действует людям на нервы. Слава Богу, у меня вообще нет нервов. Мне Дик Мор сейчас нравится даже больше, чем когда он был в полном уме — хотя, по правде говоря, иногда он и меня выводит из себя. Как-то я пришла к ним помочь Лесли и стала жарить пончики. А Дик вертелся рядом и, как всегда, клянчил их. И вдруг схватил горячий пончик, который я только что выудила из кипящего масла, и сунул мне его за шиворот. И принялся хохотать до упаду. Поверите ли, Энн, я едва удержалась, чтобы не вылить кипящее масло ему на голову!
Идя по тропинке, Энн вспомнила гневное лицо мисс Корнелии и рассмеялась. Но смех прозвучал как-то странно в туманном мраке и отрезвил Энн. Подойдя к дому Лесли, она увидела, что в комнатах нет света, обошла дом и поднялась на веранду. Остановившись перед открытой дверью, которая вела в маленькую гостиную, Энн замерла.
Лесли сидела за столом, положив на него руки и опустив на них голову, и приглушенно, но страшно рыдала. Казалось, вся боль ее души рвалась наружу и душила ее. Старая черная собака сидела рядом с ней, положив голову ей на колени и устремив на нее взгляд, полный молчаливой преданности и сочувствия. Энн попятилась. Она не вправе навязывать Лесли свое общество в такую горькую минуту. Эта гордая женщина не простит этого никому.
Энн на цыпочках спустилась с крыльца и прошла через двор. Тут она услышала доносящиеся из мрака голоса и увидела огонек. В воротах она встретила капитана Джима с фонарем. С ним был крупный толстый мужчина с круглым красным лицом и отсутствующим взглядом — видимо, Дик Мор.
— Это вы, миссис Блайт? — спросил капитан Джим. — Зря вы ходите одна в такую ночь. В тумане ничего не стоит потеряться. Погодите, я отведу Дика спать, а потом провожу вас до дому. А то, не дай Бог, вернется доктор Блайт и узнает, что вы в тумане шагнули вниз с обрыва. Сорок лет назад это случилось с одной женщиной…
— Значит, навещали Лесли? — спросил капитан Джим, вернувшись.
— Нет, я не вошла в дом, — ответила Энн и рассказала капитану Джиму, что она увидела. Капитан Джим вздохнул:
— Бедная девочка! Она не так-то часто плачет, миссис Блайт. У нее много мужества. Видно, ей стало совсем невмоготу. В такую ночь на людей обрушиваются все их горести и страхи.
— Кажется, что тебя окружают призраки, — передернула плечами Энн. — Поэтому я и пришла сюда — мне хотелось увидеть живого человека и услышать чей-нибудь голос. А то все вокруг какое-то потустороннее. Даже мой родной дом кажется полным призраков. Они прямо-таки вытолкали меня наружу. Вот я и пошла к Лесли.
— Но вы правильно сделали, что не вошли к ней, миссис Блайт. Лесли это не понравилось бы. Дик пробыл у меня весь день. Я стараюсь брать его почаще, чтобы немного облегчить ей жизнь.
— А почему у него такие странные глаза? — спросила Энн.
— Вы заметили? Один глаз голубой, а другой карий. И у его отца были такие же. Я по глазам и узнал его на Кубе. А то как было узнать — с бородой и такого толстого? Вы, наверно, знаете, что это я его нашел и привез домой? Мисс Корнелия много раз говорила, что зря я это сделал, но я с ней не согласен. Иначе я поступить не мог, тут у меня и сомнений нет. Но за Лесли душа болит. Ей всего двадцать восемь, а горя она хлебнула больше, чем иная восьмидесятилетняя старуха.
Некоторое время они шли молча. Потом Энн сказала:
— Знаете, капитан Джим, мне никогда не нравилось ходить в темноте с фонарем. Кажется, что оттуда, из темноты, за мной злыми глазами следят враждебные существа. И это чувство у меня с детства. С чего бы это? Когда темнота как бы обнимает меня, я ничего подобного не ощущаю, и мне совсем не страшно.
— У меня и самого бывает такое чувство, — признался капитан Джим. — Наверно, когда темнота близко, она кажется нам другом. Однако туман редеет. С запада задул ветер — чувствуете? Пока дойдете до дому, на небе появятся звезды.
Так и случилось. Когда Энн вошла в дом, в очаге еще тлели угли, а все призраки исчезли.
Глава четырнадцатая НОЯБРЬСКИЕ ДНИ
Яркие краски, которыми несколько недель полыхали берега бухты Четырех Ветров, наконец выцвели, и серо-голубое покрывало поздней осени легло на окрестные холмы. Целыми днями поля мокли под моросящим дождем или ежились под порывами холодного морского ветра. По ночам часто разыгрывался шторм, и Энн, просыпаясь от сильных ударов ветра по стеклу, молилась, чтобы какое-нибудь судно не отнесло к скалистому берегу бухты, потому что тогда его не спасет даже яркий и надежный огонь маяка.
— В ноябре мне иногда кажется, что весна никогда не наступит, — вздыхала Энн, грустно глядя на свой оголенный мокрый садик. Пирамидальные тополя и березы, по словам капитана Джима, «торчали как палки», хотя еловый лесок по-прежнему зеленел, презирая непогоду. Но и теперь, когда изредка выпадали солнечные дни, бухта сверкала и переливалась так беспечно, а залив так нежно голубел вдали, что бешеный ветер и шторм казались дурным сном.
Энн с Джильбертом часто проводили вечер на маяке. Там всегда было тепло и уютно. Даже когда восточный ветер пел в минорном ключе и море было свинцово-серым, в доме капитана Джима, казалось, поблескивали солнечные искры. Может быть, причиной этого был Старпом, шуба которого искрилась золотом. От огромного кота исходило сияние, вполне заменявшее солнце, а его оглушительное мурлыканье создавало приятный фон для разговоров и смеха, звучавших у камина.
Джильберт и капитан Джим обсуждали самые разные проблемы, а Энн слушала их или мечтала. Иногда с ними приходила и Лесли, и тогда они с Энн вдвоем бродили по берегу в призрачных сумерках или сидели на камнях на берегу, пока ночь не загоняла их к веселому голубому пламени. Капитан Джим заваривал чай и вспоминал о своих бесчисленных приключениях.
