Нина Бодэн - Мятный поросенок
Но Полл тоже боялась, притом сейчас, нынче. Она вскрикнула:
- О, я прошу тебя, Тео, останови его! Я тебя прошу!..
Тео смотрел на нее, не понимая ее испуга, и потому сам тоже растерялся: сестра испугалась! Его с е с т р а, которая всегда и почти во всем была храбрей его! Он сразу почувствовал себя старшим, защитником. Конечно, дело можно было уладить только одним способом. О, если бы он, Тео, был покрупнее или похрабрей хотя бы! В раздумье он сравнивал себя и Ноя, но ведь ясно: даже если он накачает себя отвагой до немыслимых пределов, все равно драка не продлится и минуты. Ной старше его всего на несколько месяцев, но можно считать, что на несколько лет: он, Тео, против этого здоровенного верзилы младенец!..
- Послушай, - заговорил Тео, уже уступая, - я положу это яйцо назад. Этого с тебя довольно? А если хочешь, могу извиниться перед женщиной.
Ной с ухмылкой пожал плечами. Полл вскочила с могильной плиты, стала его упрашивать:
- Пожалуйста, Ной, не говори тете Cape!..
- Ну, это будет чего-то стоить. Это зависит...
Его зеленые глаза сузились, стали жесткие, как стекляшки, и она прижалась к брату.
- Оставь ее, Ной, - сказал Тео. - Она девчонка - всего лишь, и нечего ее стращать. - Потом он повернулся к Полл. - Я тут сам разберусь. Ты иди, я догоню, когда надо будет.
В его голосе звучали повелительные нотки, каких она раньше от него не слыхивала. Она подхватила корзинку с продуктами и отошла к церковным воротам; Джонни семенил следом. Там она остановилась, оглянулась. Слышать, о чем говорили мальчишки, она не могла, но видела, что Тео вел разговор, при этом жестикулировал энергично, а Ной слушал его с удивлением, но и с интересом. Она достала из кармана одно «Послание купидона» и, прежде чем съесть, прочла стишок: «Девушка чистая, роза душистая, замуж пора, женихи у двора». Посасывая конфетку, Полл присела рядом с Джонни, обняла его рукою за шею и почувствовала себя совсем спокойно. Прижавшись к его теплому, плотному телу, она подумала: до чего же быстро он растет, прямо удивительно быстро! Под котлом он уже не помещается, а скоро станет такой большой, что нельзя будет в доме держать. Мама жаловалась, что от него в кухне повернуться негде, и обещала, как только потеплеет, соорудить для него местечко в старом курятнике в углу сада. Полл почесала ему горло против его колючей щетины и вздохнула:
- Бедный Джонни!
Казалось, сто лет прошло, а по церковным часам всего пять минут.
Наконец Ной кивнул и отошел, а Тео не спеша направился к сестре. Он был бледен, но улыбался. Полл сразу стало легче от этой улыбки.
- Он не расскажет?
- Нет, я это уладил. Но если по правде, то умной тебя никак не назовешь. Никогда нельзя уступать вымогательству. - Его улыбка сталаеще шире, румянец вернулся к его щекам. - К счастью, он тоже дурак порядочный.
- Что ты под этим подразумеваешь?
- Да ничего особенного.
- Нет, ты же подразумевал что-то?
- Ну, что-то. Тебе, во всяком случае, этого знать не надо. И бояться тоже, потому что я нашел способ заткнуть ему рот, притом мне это ничего не будет стоить, а он думает, что стоит, и немало. - Он глядел на нее, в его глазах светилась какая-то тайна, может быть, даже зловредная. - Думаю, что тут есть кой-какие тонкости, которых тебе не понять. Даже если бы я тебе рассказал.
Он так и не рассказал. Хотя она приставала к нему всю дорогу, пока шли домой, и потом еще несколько дней. Она уже устала спрашивать, а он сказал только одно:
- Тебе лучше этого не знать. Надежней, честное слово. Пусть так и останется между мной и Ноем. Ты уж доверь мне все это...
ГЛАВА 5
Когда настала пасха, Полл уже настолько освоилась в Норфолке, будто прожила здесь многие годы. Каждый дюйм был ей знаком, и не как карта на бумаге с обозначенными на ней речками и прочими значками, но как нечто свое, запечатленное в мозгу и в душе. Она могла, закрыв глаза, видеть, как медведь пляшет на Маркет-сквер. Тео и Ной толкуют возле церкви, а среди примул на набережной Парк Лейн - гнездо малиновки; а за церковью каштановая аллея, и она сама мчится по ней через скакалку или же кувыркается на белых деревянных перилах около городского колодца и, вися вниз головой, наблюдает за лошадьми-битюгами, которых привели на водопой; когда они поднимают свои большие морды, с них сбегают струи воды...
- Почему называется городской к о л о д е ц, - спрашивает Полл, - когда на самом деле это целый пруд?!
- В Норфолке все пруды зовут колодцами, - отвечает ей тетя Сара.
- А я однажды видела, - добавила тетя Гарриет, - как слон купался в городском колодце, это когда цирк приезжал. О, это было зрелище! Люди столпились вокруг, только из церкви, одеты по-праздничному - и все сразу насквозь, когда слон задрал свой хобот и ка-а-ак дунул!.. А то озеро, где мы на коньках катались, называется Колодец угрей, а еще есть Колодец невесты, там лягушки икру мечут.
- Но когда стемнеет, туда лучше не ходить, - сказала мама. - Я вам не рассказывала ужасающую историю про то, как этот пруд получил свое название? Так вот, однажды темной ночью, много лет назад, жених с невестой выехали из города в крытой карете, запряженной парой горячих вороных коней. Погода была ненастная, тучи то и дело набегали на луну, и, когда они подъезжали к пруду, кучер сбился с пути и попал на дорожку, что спускается прямо к воде. Потом он хотел было повернуть, но слишком поздно. Карета была чересчур тяжелая, и все они канули в воду навеки - и кучер, и кони, и бедная юная чета, погибшая во цвете лет. Гворят, что в темные ночи все это как бы заново происходит: можно услышать, как бьют копыта по дороге, катят колеса, жуткий крик невесты...
- Сказка, и только, - молвила тетя Сара. - Думаю, что сначала это был какой-нибудь Птичий колодец - множество птиц гнездится в этих мecтax! - но с годами название поменялось, как это нередко бывает с названиями.
- Анни Даусетт там живет, - сказала Полл, - на той дороге, что идет мимо Колодца невесты. Не хотела бы я быть на ее месте, когда она бежит домой, зимою!
- Не слишком ли много времени ты проводишь с этой Анни Даусетт?
- А почему бы и нет?
- Потому что.
- Анни моя подруга, - сказала Полл.
Но она это сказала себе под нос, совсем тихо - только Тео мог это расслышать.
Полл отлично знала, за что мама недолюбливала Анни Даусетт, но сама как раз за это ее и любила. Анни носила старье в будни и в праздники, дралась с мальчишками, была грубиянка и на все способна. Она даже согласилась сопровождать Полл в самый трущобный квартал города, который назывался Скотобойня, - беспорядочный и тесный лабиринт узеньких закоулков и ветхих домов. Тетя Сара сказала, что ни одна воспитанная девушка не пошла бы через этот квартал даже средь бела дня, а уж вечером и говорить нечего. «Ой, я бы - ни за что!» - сказала Лили, передернув плечами, и, разумеется, Полл тут же решила побывать там.
Она и Анни отправились на Скотобойню в последний день пасхи, сразу после школы. Полл сперва нервничала, потому что не знала, что ее ждет. А узнав, разочаровалась: ничего такого ужасного. Правда, не слишком опрятное место, овощные отбросы чавкают под ногами, женщины перекидываются новостями и сплетнями, не отходя от своих порогов, детишки возятся у их ног...
Полл тогда подумала, что в жизни не видывала такого количества детей. Тощие и толстенькие, бледные и румяные, они цеплялись за материнские юбки или сидели в рахитичных колясках. А один младенчик уронил на землю свою погремушку, и, когда Полл подняла ее, он перестал пищать и улыбнулся ей. Щеки были у него толстенькие, упругие и блестящие. Полл обратилась к его маме:
- А мне кажется, я ему понравилась. Как вы думаете, можно мне им погулять?
Женщина смотрела на Полл молча. Она была высокая, с большой грудью и крупным лицом, а глаза темные, с жестким блеском. Она засмеялась, и Полл увидела, что у нее многих зубов не хватает. Притом Полл не сразу поняла, что женщина смеется н а д н е ю. А когда Полл повернулась, чтобы уйти, женщина из соседнего дома стала смеяться, а за ней и следующая, и смех этот заполнил, кажется, всю улицу, бил по ушам... Анни схватила ее за руку:
- Бежим! Живей!..
Они бежали, заляпывая ноги грязью, бежали по кривым улочкам, мимо сумрачных лачуг, все двери у них нараспашку, мимо других женщин - бежали туда, где Маркет-сквер, такая широкая и безопасная. Вздохнув наконец свободней, они поглядели друг на дружку. Анни с удивлением, Полл виновато.
- С чего это ты вдруг с ней заговорила? - сказала Анни. - Рехнулась, что ли?
- Сама не знаю.
Полл сгорала от стыда, издевательский смех все звенел в ее ушах.
- Скажи спасибо, - добавила Анни, - что она в ухо тебе не съездила!
- А что я такого сделала? Не нагрубила ничуть, только попросила ребеночка подержать.
- Все равно довольно странно с твоей стороны. Она подумала, что ты психическая.
