Ирина Шкаровская - Горнист первой базы
Закрыв конспект, вожатая строго посмотрела на Лёню:
— Ты, Лёня, настоящий белоручка. Тебе нужно брать пример с твоего соседа Кости, который прививает себе трудовые навыки.
— Так ведь он образцовый, — спокойно улыбнулся Лёня. — А я отсталый.
— Советую тебе брать пример с Кости! — вожатая церемонно поклонилась Лёниной маме и ушла, держа под мышкой конспект.
— Видишь, какой ты! — с тоской произнесла мама. — Ничего не хочешь себе прививать и требования ступенек не выполняешь.
— Ага! — машинально согласился Лёня. Вообще-то ему было неприятно. Вообще, он обиделся на маму. Слушала, как вожатая на него наговаривает, и ничего не возразила. Белоручка! Смешно просто! Как хотите, называйте его, но только не белоручкой. Кто все стулья в доме починил? Кто окна и двери покрасил? Кто дрова с папой пилит, полы натирает, печку растапливает? А кто две скамейки сколотил для жителей двора? Сидят себе сейчас соседки на этих скамейках, его, Лёню, осуждают. Пусть сидят, ему не жалко. И не хочет он, чтобы ему при жизни памятник за это воздвигли. Но зачем ругать без причины? Впрочем, Лёня долго огорчаться не умел.
— Завтра воскресенье, — вспомнил он, и настроение у него сразу улучшилось. Впереди длинный интересный день. Можно будет отоспаться, погулять, в футбол поиграть.
И, действительно, на следующее утро отец не стягивает с него одеяла, не гремит над его головой: «В школу опоздаешь! Костя уже встал!»
Лёню разбудила… Костина мама. Чуть свет ворвалась она к ним в комнату, держа над головой деревянного клоуна.
— Посмотрите! Это он сам сделал! — гордо сказала она. — Костя не только отличник, Костя…
Лёня перевернулся на другой бок, накрыл голову подушкой. Но пронзительный голос соседки проник сквозь подушку:
— Трудовые навыки, ступеньки… Этот клоун будет сегодня на выставке самоделок…
Лёня сбросил подушку, вскочил с постели. Сон пропал.
Позавтракав, он выбежал во двор. В дверях Лёня столкнулся с бабушкой Верой. Бабушка Вера единственная из всех соседок никогда не ругает Лёню и почему-то никогда не хвалит Костю. Она уже старенькая, но так как у неё для стажа не хватает лет, она работает — продаёт газеты и журналы в киоске на углу Ленина и Владимирской. У бабушки Веры нет ни детей, ни родственников. Когда она болеет, Лёнька бегает в аптеку за лекарствами, приносит ей продукты, поливает цветы в маленьком палисадничке перед её окнами. Бабушка не остаётся в долгу. Она приносит Лёне интересные книжки, газеты, журнал «Юный техник».
— Здравствуй, Лёшенька! — ласково сказала бабушка. — Куда собрался, дружок?
— В футбол, потом в кино сходить надо… потом, — Лёшка оборвал фразу и покраснел. Да как же он мог забыть? Ведь он твёрдо обещал бабушке Вере, что в это воскресенье поставит забор вокруг её палисадничка.
Лёшка выбежал во двор, стал перед домом и свистнул два раза. В тот же миг в окне второго этажа показалась заспанная физиономия Шиша (настоящая фамилия его Шишковский).
— Мотай вниз! — крикнул Лёшка. — Пилу прихвати.
Через несколько минут Шиш появился с пилой.
— Забор будем бабке ставить. Доски возьмём в нашем сарае. А я пойду за Дубом, — отдал приказание Лёня.
— Дуб, иначе Вадик Дубинский, — Лёнин второй закадычный приятель — живёт в соседнем дворе. Когда Лёня объяснил ему, зачем пришел, Дуб растерянно спросил:
— А кино?
— Забор поставим — тогда пойдём. Бери топорик.
Через полчаса строительство забора шло полным ходом. Лёня и Шиш распиливали доски, Дуб колол их топориком на одинаковые, ровные столбики.
Соседки высыпали во двор и расселись на скамейках. Худолеиха смотрела на мальчиков, катала перед собой взад и вперёд коляску. В коляске сидела её самая младшая дочка — Зоенька. Ей уже три года, но она ещё не ходит. Осложнение после скарлатины на ножки. Зоенька держала в руках Костиного клоуна. Собственно, ничего интересного в нём не было: туловище, кривые ноги, длинные руки, на голове — колпак, но когда клоуна дёргали за верёвочку, он начинал двигать руками и ногами. И Зоеньке это очень нравилось. Но вот появился Костя. В белой рубашке, аккуратно заправленной в брюки, в шёлковом пионерском галстуке, причёска на косой пробор.
Костя подошёл к Зоеньке и, взяв у неё из рук клоуна, снисходительно сказал:
— Поиграла и довольно. Мне его нужно на выставку самоделок отнести.
Минуту Зоенька испуганно смотрела на Костю, потом залилась плачем:
— Отдай клоуна!
— Отдай ей. Она же больное дитё! — робко попросила Худолеиха.
— Не могу… — вежливо улыбнулся Костя. — Я ведь объяснил: у нас выставка самоделок.
Зоенька заплакала ещё громче. Обескураженные соседки начали её утешать. На шум вышла бабушка Вера.
— Что здесь такое?
— Видите ли, — начал Костя, — я пионер второй ступеньки. По программе я должен уметь оказывать первую помощь, участвовать в однодневном походе и сделать несколько самоделок для младших братиков и сестричек… Может, я непонятно объясняю?.. — спохватился Костя.
— Чего там! Всё понятно… — кивнула головой бабушка Вера. — Только зачем ты у дитёнка игрушку забираешь — это непонятно.
— Так ведь выставка. Клоуна повесят на стенд. А внизу будет написано: самоделка Мищенко. Неужели непонятно? — раздражённо произнёс Костя и решительно направился к воротам.
В правой руке у него подпрыгивал на верёвочке деревянный клоун-самоделка для младших братиков и сестричек.
— Отдай клоуна! — захлёбывалась от плача Зоенька.
— Эй ты! — крикнула бабушка Вера вслед Косте. — Ступенька… выставка… наговорил тут. А для чего ступеньки придумали? Чтоб добро меньшеньким делал! А он себе славу пошёл добывать! Лёнька… Лёнька тебя на десять ступенек выше. Вот что! — гневно закончила свою короткую речь бабушка Вера.
Соседки молчали.
А молчание, как известно, знак согласия.
Белый столбик (сказка-быль)
На окраине городка стоял дом. В нём жил Старый Человек. У него были седые волосы, седые брови, похожие на кустики, осыпанные снегом, и внимательные добрые глаза. Человек этот жил один, без семьи. Жена давно умерла, а детей у него не было.
Под окнами комнаты Старого Человека был садик. Зимой и летом с утра до вечера в нём толклись ребятишки; ссорились, мирились, обменивались пуговицами, железячками, играли в войну.
— Пли по фашистским гадам! Я тебя убил. А теперь ты меня убивай! — кричал приятелю рыжий быстроглазый второклассник Вовка.
Тогда в палисаднике появлялся Старый Человек.
— Нельзя убивать друг друга, — недовольно говорил он, сердито сдвигая седые брови-кустики. — Не нужно играть в войну.
— Хорошо, — мгновенно соглашался Вовка. — Мы лучше в космонавтов будем играть. Ладно, дядя Коля?
— Дядя Коля, — так называл Старого Человека Вовка. Так все его в городке называли.
Дядя Коля был пенсионером и нигде не работал. Но у него было очень много дел и забот. Всем он был нужен, все обращались к нему за советом.
— Какими обоями оклеить спальни для младших детей? — спрашивала заведующая детским садом.
А какие книги приобрести для заводской библиотеки? Что об этом думает дядя Коля?
— Приходите на собрание молодых рационализаторов! — приглашали комсомольцы.
— Мы ждём вас на сборе нашей дружины! — напоминали пионеры.
И дядя Коля всем давал хорошие советы и успевал быть всюду, куда его приглашали.
В свободное время он прогуливался по городу. Зимой в чёрном пальто, в сапогах и в смушковой шапке. Летом в сером парусиновом костюме. И всегда с палкой в руке.
Дядю Колю любил и уважал весь город, но некоторые люди считали его чудаком.
— Всё-таки за ним водятся странности, — говорили они. — Ходит по улице и сам с собой разговаривает.
— Ничего в этом странного нет! — решительно возражали другие. И, конечно, были правы. Дядя Коля разговаривал не сам с собой, а со своими невидимыми друзьями. Их у него было множество. Это были люди, деревья, цветы, травы… И носили они одно имя: Старые Воспоминания. Старые Воспоминания часто навещали дядю Колю. Если не заставали дома, то находили его на улице и вместе с ним гуляли. Иногда они ждали его за городом, на дороге, которая вела к лесу.
— Пришёл? — спрашивала старая сосна. — Садись на пенёк. Да подстели что-нибудь, а то, гляди, простудишься.
Голос у сосны был тихий, и говорила она не совсем разборчиво, как и полагается старенькой бабушке. Но дядя Коля слышал каждое её слово.
— Помню, вели тебя бедобандиты по этой дороге, босого по снегу, по пояс голого… На голове шлем с красной звездой. А они тебя шомполами, шомполами по телу… И кровь твоя на снег ручьями бежит.
— Было дело. В тысяча девятьсот восемнадцатом году, — тихо говорил дядя Коля, закуривая трубочку.
