Жан-Филипп Арру-Виньо - Летающий сыр
— Это не какашка, это кусок недожеванной лакрицы, — сказал Пьер Б. и постучал по стеклу, чем до смерти напугал бедного Суппозитория.
— Нет, это моя лыбка, котолую зовут Суппозитолий, — пояснил Жан Д.
— Скорее головастик какой-то, — вмешался Пьер В.
— Сам ты головастик, — не выдержал Жан В.
Пьер А. схватил бутылку и начал изо всех сил ее трясти. Жан Д. заплакал, и тут началось…
— Поставь на место рыбку моего брата, или я тебя убью, — выпалил я.
— Попробуй только, — хорохорился Пьер А. — Не забывай, я занимаюсь боксом.
— Обижать маленьких — это единственное, на что ты способен? — вмешался Жан А. Он снял очки и ударил Пьера А.
— Как вы там, ребятки? Все хорошо? — послышался за дверью голос бабушки.
— Просто супер! — крикнули мы хором.
Едва она отошла от комнаты, как Пьер В. начал прыгать на кровати середнячков.
— На кровати прыгать нельзя! — крикнул Жан А. — Бабушка не разрешает.
— Мне плевать! Плевать! Плевать! — закричал Пьер Б. и тоже запрыгнул на кровать.
— Это моя кровать, — заверещал Жан В. — А ну-ка убирайтесь отсюда в своих грязных галошах!
— Не прыгайте на кровати! Мы всё бабушке расскажем! — дразнился Пьер А., продолжая прыгать.
— Ну давай, попробуй! — бросился на него Жан В.
Жан Г. стукнул Пьера Г., потому что это была и его кровать, хотя тот спокойно сидел в кресле и листал комикс про Тинтина.
— Не трожь наши книжки своими грязными руками! — прибавил он.
— Бабушка! Он меня ударил! — покраснев как рак, заныл Пьер Г.
Он кинулся на Жана Г., и они стали кататься по полу возле кровати, вцепившись друг в друга.
— Четверо против четверых, — предложил Пьер А., — или мы зовем бабушку!
— Сами напросились! Только, чур, не рвать одежду! — постановил Жан А.
Он же первым и отвесил Пьеру А. звонкого тумака. За секунду комната превратилась в настоящий ринг. Жан Д. был лишним, поэтому он забился в уголок, прижав бутылку с рыбкой к груди, чтобы в нее не попали летающие повсюду подушки.
Мы вот-вот должны были устроить братишкам Фугас отличную взбучку, но тут нас позвала бабушка:
— Ребятки! Идите играть на улицу! Тут такая прекрасная погодка!
— А что, в этой халупе десерт не предлагают? — надев очки, уточнил Пьер А.
— Это мои очки! — перебил его Жан А. — На твоих полно жирных следов!
— Ты уверен? — не уступал Пьер А.
— Уверен! — повторил Жан А.
Они обменялись очками, и все пошли на улицу.
— Вам повезло, — не унимался Пьер Б. — Еще бы минута, и вам конец…
— Что ты сказал? — переспросил Жан В.
Мы уже почти дошли до взрослых, которые мирно пили кофе в тени деревьев, но решили притормозить, чтобы подумать, как быть дальше.
— Мы больше не будем отдавать вам нашу старую одежду! — пригрозил Пьер А.
— Подумаешь, потеря! Она колется и вся дурацкая! — ответил Жан В.
— Может, устроим гонки на ваших убогих великах? — предложил Пьер А., показывая на старые велосипеды, которые нам недавно отремонтировал дедушка.
— Не трожь! Это велики для крупных соревнований, — возразил Жан В.
— Да ты что?! Вот у нас велики, как на «Тур де Франс»: полугоночные, с двенадцатью скоростями и держателем для воды на раме, — похвастался Пьер В.
— А оттопыренные уши вам во время гонки не мешают? — съязвил Жан В.
— Может, в сад пойдем? — предложил Пьер Г.
— Давайте. Только, если что, мы скажем, что это вы предложили, — согласился Жан А.
— Какая разница! Бабушка все равно нас больше любит и вам не поверит! — парировал Пьер А.
Мы смирно сидели на заборе и наблюдали, как братья Фугас носятся от дерева к дереву и набивают рты то сливами, то вишнями.
— Бабушка их в порошок сотрет! — злорадствовал Жан В., предвкушая разборку.
— Это точно! К тому же сливы червивые! — радостно добавил Жан А.
— Представляю, как их будет пучить! — продолжил Жан В.
Потом мы тоже взялись за сливы, стали бросаться ими друг в друга и сами не заметили, как перебежали в огород. Только началось настоящее веселье, как Пьер А. схватился за живот, лицо его вытянулось, и он пулей помчался в дом. Та же участь постигла и Пьера Б., и Пьера В., и Пьера Г.
— Что я вам говорил? — прошептал Жан В.
Братишки вернулись бледные как полотно.
— Может, сыграем во что-нибудь спокойное? — взмолился Пьер А.
— Хорошо, но мы начнем, — согласились мы.
— Нет уж, конечно, мы начнем.
— Об этом не может быть и речи! Мы первые сказали, что будем первыми! — не сдавался Жан А.
— Хорошо, договорились. А во что будем играть? — спросил Пьер Б.
Придумать ничего не удалось, и мы вернулись в комнату. Там Пьер Б. начал рыться в моем секретном блокнотике.
— Не трожь! Это мое! Или пеняй на себя! — закричал я.
В это время Пьер А. взял мою трубку со стрелами-присосками и начал стрелять в Жана А., которому это совсем не понравилось. Пьер В. и Пьер Г., в свою очередь, обнаружили «Жокари» Жана В. и начали, как сумасшедшие, колотить мячиком о стены, да так, что тот все время норовил угодить в бутылку с Суппозиторием. Жан Д. начал плакать, и Пьер В. попытался закрыть ему рот.
— Обижать маленьких круто, да? — вмешался Жан В. и ударил Пьера В. в ответ.
— Не трожь моего брата! — закричал Пьер А. и применил знаменитый боксерский захват.
— Ну что ж, вы сами напросились! — сорвался Жан А. и снял очки.
— Может, все-таки во что-нибудь спокойное сыграем? — взмолился Пьер Г.
Но никто его уже не слышал — все были слишком заняты дракой. А Жан Д. прыгал на кровати со своей бутылкой в руках и кричал:
— Я вас пледупледил! Я умею делать зюдо!
Мы еле-еле успели хоть как-то прибраться в комнате, прежде чем туда вошли бабушка Жанет, дядя Пьеро и тетя Пьеретта и объявили, что братьям Фугас пора уезжать. В этот момент мы все сидели на полу и смирно читали про Тинтина.
— Ну что, хорошо поиграли? — спросила бабушка.
— Угу! — кивнули мы.
— Раз вы так чудесно ладите, приглашаем вас теперь на денек к нам, — радостно предложила тетя Пьеретта.
— Отличная мысль! — воскликнула бабушка. — Мы согласны, ведь правда, детки?
— Супер! — хором буркнули мы.
К счастью, мы сидели, уткнувшись в комиксы, и бабушка не видела выражения наших лиц.
— Уж тогда-то мы точно вас порвем на мелкие кусочки! — прошипел Жан А. над самым ухом Пьера А.
— Это вы живыми не уйдете! — огрызнулся Пьер А.
Но когда они уехали, почему-то сразу стало скучно. Впервые в жизни получилось нормально подраться с кем-то еще, а не между собой! Выстроившись на пороге, мы с фальшивой грустью махали им вслед, пока машина не исчезла из виду… Бабушка громко вздохнула:
— Какие все-таки милые мальчики… И так хорошо воспитаны!
— Ватьпле! — прошипел Жан А.
— Ты что-то сказал? — переспросила бабушка.
— Э-э-э… Да, просто супер! — согласился Жан А.
— Видите, что значит дисциплина и порядок в доме!
И мы все громко поддакнули.
Несмотря на супницы вместо голов и стоящие торчком уши, в одном братья Фугас все-таки были правы: их бабушка любит больше.
Летающий сыр
Вот так всегда с этими каникулами. Особенно летом. Кажется, они такие длинные, что конца не видно, а они берут и заканчиваются!
Мама уже начала собирать чемоданы. Отдельно на полке лежала одежда, приготовленная для отъезда. Пачкаться и мусорить запрещается! Вернувшись из Тулона, мама сразу принялась за стирку: она проклинала деревню, где растет трава, от которой зеленеют штаны, и чертополох, от которого все носки в колючках.
Я обожаю последние дни каникул, когда по вечерам уже нужно надевать свитер и можно думать о школе.
Однажды утром мы с Жаном А. поехали на велосипеде в соседнюю деревню, чтобы купить наклейки с «Тур де Франс», которых в нашей коллекции еще не было, и обнаружили, что в магазине уже выложили на витрины школьные тетрадки, мелки и портфели. Мы задержались на минутку, чтобы посмотреть на пеналы, папки для рисунков и цветные обложки для учебников. И мне так захотелось в школу!
— Вот увидишь, тебе в пятом классе понравится! — сказал мне Жан А. — Теперь мы оба будем в старшей школе, и, если что, я смогу за тебя заступиться!
Когда мы вернулись, нас уже ждал папа. Он хотел показать фотографии нашего нового дома. Мы уселись вокруг него и стали передавать друг другу фотокарточки. А папа, весь такой гордый, посматривал на нас с явным нетерпением…
— Ну, что скажете? — не выдержал он наконец.
— Вижу палец! — ответил Жан В.
— Кусочек мамы! — воскликнул довольный Жан Г.
Папа очень крутой фотограф. На первом плане у него получились какие-то неопознанные объекты — напоминает подводный мир.
— Все этот проклятый фотоаппарат, — закашлял папа. — Ну вот… чуть-чуть гостиной… или это…
