Владимир Машков - Соскучился по дождику
— Нет, я так не считаю, — майор наконец-то откашлялся. — Просто Семенков тебя знает и, увидев, что ты приехал, может натворить глупостей. Мы сообщим о Семенкове нашим коллегам в Чернигов, они все сделают как надо. И про Андрея сейчас выяснят хлопцы… А ты молодец, много узнал… Ну, работай.
Похвала майора не утешила Петра. Ему казалось, что начальник в нем сомневается и серьезного дела не доверит. Будь Петр на месте майора, он бы так поступил. Ведь что получается? Петр еще одного не нашел, как второй убежал. И не без его, Петра, помощи. Зачем он говорил Васе, что теперь его черед помочь Володьке? Вот тот и кинулся «выяснять отношения». Наверное, с тем Андреем. Как бы Вася и вправду не натворил дел…
Когда Петр вернулся домой, мама сразу догадалась, что у сына что-то стряслось. Настолько расстроенная у него была физиономия.
— Петруша, что случилось? Сядь, посиди.
Но Петр не садился, а кружил по комнате. Наконец он остановился прямо перед матерью:
— Мам, ты оказалась права — не вышел из меня инспектор.
— Погоди, сперва сядь, — настойчиво сказала мама. — Вот так. А теперь расскажи толком, что случилось.
И сын поведал матери обо всем, что произошло сегодня.
— Теперь ты понимаешь, что именно я толкнул Семенкова на побег?
— Понимаю, — ответила мама. — А вот родители Семенкова понимают, что их беспечность привела к побегу?
— Кажется, начинают понимать…
— Вот видишь, только начинают понимать, — воскликнула мать. — А ты хочешь, чтобы после двух встреч с тобой Семенков стал другим человеком. У него вполне сложившийся характер. Ему сколько лет?
— Шестнадцать, он девятый класс кончил…
— Ну, вот, — развела руками мама. — И вообще, за месяц работы в милиции ты стал худой как черт…
— Я и был худой как черт, — улыбнулся Петр.
— Ну не скажи, — возразила мать. — И потом, Петруша, нельзя так все близко принимать к сердцу…
— А как можно?
— Если б я знала, — прошептала мать.
— Мам, ты помнишь, — сказал Петр, — как уволили Марью Тихоновну из твоей лаборатории и как ты хлопотала, чтобы ее восстановили?
— Ну! — пылко воскликнула мама. — Это же было совершенно несправедливое дело… Как же я могла молчать?
— Вот именно, — улыбнулся Петр. — Послушай, мам, а я и вправду как черт голодный.
— Ой, заговорил ты меня, — всплеснула мать руками.
Вскоре Петр уплетал за обе щеки борщ, а мать не сводила глаз с сына.
— Как поешь, ляг отдохни, — говорила мать.
— Некогда отдыхать — экзамены на носу, — с шутливым вздохом произнес Петр.
Помедлив немного, мать сказала:
— Ты знаешь, в этом году тебе не стоит поступать. Конечно, жаль — год пропадет. Но слишком большая нагрузка вредна для здоровья. Честно говоря, я не думала, что у тебя будет такая трудная работа…
Петр пошел к себе в комнату, лег на тахту. Полистал свежий журнал и отложил.
Полежал с открытыми глазами. Из соседней комнаты долетала приглушенная музыка. Мама включила телевизор.
Да, он, Петр, тоже не представлял, что будет так тяжело…
ЗУБОСКАЛ ОТ АРХЕОЛОГИИ
На прибрежной гальке подсыхали вылинявшая до белизны майка, пестрая ковбойка с распластанными рукавами, под ней серые брюки и в самом низу — сверкающие от чистоты кеды. Ни дать ни взять — человек.
А рядом лежал, раскинув руки, Володька. Закрыв глаза, он дремал.
Внезапно на мальчишку легли тени и послышался веселый голос:
— Прошу у аудитории внимания!
Володька чуть приоткрыл один глаз. Его окружила компания веселых девушек и юношей в плавках и шортах. Студенты, решил Володька. Кто же еще, кроме студентов, умеет так беззаботно жить на свете, словно у них впереди целая вечность? Еще только школьники. Но эти ребята, пожалуй, староваты, для школьников.
Бородатый парень выступил вперед и воздел руки вверх.
— Перед нами скелет неизвестного юноши из захоронений пятого тире шестого веков до нашей эры, — начал парень, подражая кому-то, кого все знали, потому что слова зубоскала покрыл дружный смех.
Володька открыл оба глаза и тоже улыбнулся.
— Путем тщательных исследований, основанных на собственном оригинальном методе, — продолжал парень, — я пришел к неопровержимому выводу, что юноша этот был отменно ленив, лекций не посещал и науке предпочитал лежание на солнышке на берегу Понта Эвксинского, то бишь Черного моря. Сообщаю сие название для тех, кто не удосужился прийти на мою прошлую лекцию…
Володька сел, обхватив руками худые колени. Зубоскал подергал себя за бороду, будто не поверил тому, что видели его глаза, и патетично воскликнул, показывая руками на мальчишку:
— То, что произошло на ваших глазах, нельзя назвать иначе, как чудесным оживлением скелета. Вот до чего дошла, так сказать, докатилась наука в наше время… Не без моей помощи, само собой.
Володька улыбался, открыв рот. Студенты уже визжали от хохота. Лишь одна долговязая девушка в широченной шляпе, которая почти закрывала ее лицо, сохраняла серьезность.
— Миша! Ребята! Пошли, а то Аристарх Павлович рассердится, — позвала долговязая девушка.
Миша с ходу продекламировал:
В гневе сидит Аристарх и в печали,
Булку сухую жует, запивая кефиром.
Предводительствуемая Мишей компания побрела вдоль пляжа к невысокому холму. Володька вскочил на ноги и растерянно поглядел вслед студентам. Неожиданно Миша обернулся и помахал ему рукой. И тогда Володька крикнул:
— А вы куда?
Студенты остановились, обернулись. За всех ответила долговязая девушка:
— Мы студенты, на практике. Ведем раскопки.
— А-а, научная экспедиция, — понимающе протянул Володька.
— Что, бывал в экспедициях? — Миша оглядел мальчишку с ног до головы.
— Приходилось, — не вдаваясь в подробности, ответил Володька.
— Хочешь с нами? — предложил Миша.
Володька кивнул и с надеждой посмотрел на веселого парня. Тот подмигнул мальчишке:
— Собирай манатки!
Володька быстро натянул еще влажную рубаху и брюки и потянулся следом за студентами, стараясь держаться поближе к Мише. К нему Володька сразу почувствовал расположение. Веселым людям он доверял, можно сказать, на все сто. Веселые люди, знал Володька, добрые люди.
Студенты подошли к двум высоким колоннам. Это были словно бы ворота в древний город. Этот город таился до поры до времени под землей. А когда сняли верхний слой земли, то люди увидели на удивление прямые улицы, вымощенные камнем, чудом сохранившиеся стены домов…
Там, где некогда была городская площадь, пестрели палатки. Возле одной из них на складном стульчике сидел Аристарх Павлович, злющий-презлющий.
Увидев его, Володька прыснул. Аристарх Павлович, и вправду, жевал булку, запивая ее кефиром. Одет он был, как и студенты, в шорты и клетчатую тенниску. На голове красовалась войлочная шляпа. Одно отличало его от студентов — у Аристарха Павловича не было бороды.
Будто нашкодившие школьники, студенты молча разбрелись по раскопкам, а Миша подтолкнул Володьку к Аристарху Павловичу.
— Аристарх Павлович, обратите внимание, сей юноша проявил страстный интерес к археологии. К тому же — косая сажень в плечах. Короче говоря, приобщим страждущего к науке — таскать носилки с землей он вполне годен.
Бросив оценивающий взгляд на Володьку, Аристарх Павлович буркнул:
— Кожа да кости.
— Вот и отлично, откормится на наших харчах, — у Миши на все был готов ответ.
— Берите, — наконец сдался Аристарх Павлович. — Но только под свою личную ответственность.
— Отвечаю бородой, — торжественно, словно давая клятву, произнес Миша и хлопнул Володьку по спине. Мол, дело сделано.
Аристарх Павлович строго глянул на Володьку.
— Запомните, молодой человек, ни одного черепка руками не трогать…
— Я понимаю, — открыл, наконец, рот Володька.
— Видите, какой сообразительный, — воскликнул Миша, — с полуслова понимает, так сказать, на лету схватывает…
Аристарх Павлович махнул рукой. Мол, делайте, что хотите, только оставьте меня в покое. Наверное, брызжущий весельем Миша ему порядком надоел.
Миша повел Володьку к своему месту работы. Это была широкая и неглубокая яма, от которой шел узкий ход к еще одной яме.
Там сидела долговязая девушка в широченной шляпе и осторожно счищала щеткой землю с какой-то штуковины, напоминавшей кувшин.
Миша сел на краю ямы и свесил вниз ноги.
— Ну, старик, ты в рубашке родился, — сказал он Володьке.
— Аристарха уломать трудно. Мы тут будем еще с неделю копаться. Заработаешь немного.
— А что я должен делать? — озирался по сторонам Володька.
— Я в тебе не ошибся, ты и вправду жаждешь трудиться, — удивился Миша. — Работа у тебя, прямо скажу, будет пыльная… Я буду копать, а потом мы вдвоем станем относить землю. Авось что-нибудь выкопаем. Ясно?
