Мария Грипе - Эльвис Карлссон
Здесь, в спальне, заняться нечем. Игрушки лежат в ящике под кроватью, но играть неохота. Обычно Эльвис берёт их с собой на кухню. В столовую игрушки таскать нельзя, там всегда должно быть нарядно. В столовой только можно смотреть телевизор.
На стуле сидит потрёпанный медвежонок. Он достался Эльвису от Юхана. Никто не знает, как его зовут. Подумать только, что Юхан никому этого не сказал. И бабушка думает, что Юхан не дал ему никакого имени… А имя, конечно, было.
Эльвис берёт медвежонка, разглядывает его. Очень хочется узнать, как его зовут. Наверно, можно догадаться по его мордочке. По носу, может быть? По ушкам? Или по глазам?…
С медвежонком в руках Эльвис подходит к окошку: здесь лучше видно. Зрачки у мишки чёрные, большие. А вокруг весёлый жёлтый ободок.
Теперь он знает! Глаза у медвежонка, как два подсолнуха. Наверно, Юхан назвал его по глазам. Хотя, конечно, «Подсолнух» — не очень подходящее имя для мишки…
Эльвис посадил медвежонка на подоконник, чтобы тот видел улицу. Потом вытащил из-под кровати ящик с игрушками. Где-то здесь должен быть кулёк с семенами подсолнуха. Он помнит, что спрятал его в ящике. На кульке был нарисован очень красивый цветок. Вот он!
Эльвис вернулся назад к окошку, где сидел медвежонок, взглянул на кулёк и вдруг обнаружил, что умеет читать. Неужели правда?
Уже не складывая по слогам, как раньше, он прочитал слово: «Подсолнух». Буквы сами прыгали к нему в голову, прежде чем он успевал даже подумать. Первый раз в жизни с ним случилось такое чудо. За первым словом стояло другое — более трудное, но он и его разобрал:
Г-Е-Л-И-А-Н-Т-У-С.
У каждого цветка есть ещё и иностранное название, про это он слыхал. Наверно, «Гелиантус» — иностранное слово. Эльвис недоверчиво покосился на медвежонка: Неужели Юхан тебя назвал Гелиантус?
Нет, что-то непохоже. Хотя вообще кого-нибудь другого вполне могли назвать и так.
Эльвис задумчиво смотрит то на кулёк с семенами, то на мишку. На кульке нарисован подсолнух. Он весь золотистый, рыжий, как ободки вокруг зрачка медвежонка. Рыжий? Понял!
«Подсолнух», «Гелиантус» — всё не то. «Рыжик» — совсем другое дело. Для медвежонка с такими глазами это великолепное имя. Эльвис несколько раз повторяет: «Рыжик, Рыжик…» Да! Всё ясно. Он угадал, как Юхан звал своего медвежонка! Хотя, конечно, он никому этого не откроет.
«Нет худа без добра», — обычно говорит бабушка. Раньше он в это не верил. А вот сейчас… как знать… Ведь если бы мама не заперла его сегодня в спальне, он бы нипочём не угадал имени медвежонка. Он готов чуть ли не сказать маме спасибо.
А что, ему здесь сейчас совсем неплохо. Радио почти не слышно. А побыть одному, подумать — тоже ведь хорошее дело. Тогда только и придумаешь что-нибудь интересное. Эльвису обидно, что его заперли, когда на улице у него столько дел, а вообще-то ему здесь очень даже хорошо, лучше и быть не может. И с ним Рыжик, которому он вернул его имя. Медвежонок повеселел, сразу видно.
Эльвис прижался лбом к стеклу окна. Стекло прохладное, прижиматься к нему приятно.
А небо — синее.
Хотя вообще-то оно не синее, а только кажется синим. Юлия ему всё объяснила, а ей рассказал об этом Петер. Уж он-то знает такие вещи, так что это точно.
Небо просто чёрное и очень-очень большое, ему вообще нет конца. А синевы никакой нет. Это просто дымка такая над чёрным. Иногда она отливает синим, когда облака не слишком плотные. Вот оно как. Небо, оказывается, чёрное.
Эльвис сначала чуточку огорчился, когда это узнал. Потому что, выходит, вначале была ночь. И только потом — день. А должно быть наоборот. Сначала — день, когда Эльвис не спит, играет. А потом уже ночь — когда все спят.
После, правда, Эльвис подумал: может, это не так уж плохо, как ему показалось на первый взгляд. Может, даже лучше, когда ночь рассеивается, уступая место дню. Гораздо хуже, когда угасает день, превращаясь в ночь. А ведь, пожалуй, даже лучше сначала спать, а потом проснуться, играть, работать. А то играешь, работаешь, а потом вдруг — ложись спать. Дедушка с ним согласился. Но не мама. Мама не любит просыпаться. Маме больше нравится спать.
Так что, может, и нет ничего плохого в том, что небо чёрное. Только чудно немножко: Эльвис подышал на окно и на запотевшем стекле начертил кружок.
Вдруг кто-то остановился под окном и помахал ему.
Петер!
Петер, которого он так долго искал, стоял там, внизу. Под его окном!
Петер знаком показал Эльвису, чтобы он открыл окно.
Эльвис взобрался на стул и начал возиться с задвижками. Он так торопился, что никак не мог их открыть. Наконец он распахнул окно.
— Привет! — сказал Петер.
— Привет!
Эльвис сообразил, что разговаривает с Петером первый раз в жизни.
Но тут же он позабыл обо всём на свете. Петер протянул к нему обе руки и скомандовал:
— Прыгай!
Он хотел, чтобы Эльвис спрыгнул с окна. А он, Петер, его поймает.
От окна до земли не так уж и высоко. Всего несколько метров.
Эльвис залез на подоконник, взял медвежонка Рыжика, и вдвоём они соскочили с окна прямо в объятия к Петеру.
— А знаешь, сегодня меня не пускают гулять, — сказал Эльвис.
Обычно он сразу же убегал из дома, как только было можно, но сейчас почему-то не хотелось. Зачем убегать?
— Давай пойдём к твоей маме и спросим, — сказал Петер.
Мама очень удивилась, когда открыла дверь, а там стояли Эльвис и Петер.
— Это ещё что! — воскликнула она. — Неужели мальчишка всё-таки сбежал? Как это ему удалось?
— А я его поймал, — ответил Петер, будто иначе и быть не могло.
Но мама-то знала, что все двери были заперты. И она ничего не понимала. Эльвис начал ей объяснять.
— Сначала я выпрыгнул в окно, — сказал он.
— Нет, — сказал Петер. — Сначала я сказал Эльвису, чтобы он выпрыгнул в окно. И он прыгнул.
— Да, правда. Потом я прыгнул, — подтвердил Эльвис.
— А я его поймал, — сказал Петер.
— Да, он меня поймал, — подтвердил Эльвис. Тут мама наконец поняла.
— Значит, ты улизнул через окно? — спросила она.
Эльвис замотал головой.
— Я не улизнул, — твёрдо произнёс он. — Я просто прыгнул.
— Эльвис не хотел улизнуть, — сказал Петер. — Мы пришли спросить у вас разрешения.
— Да, мы пришли спросить у тебя разрешения, — как эхо повторил Эльвис.
— Да… Но я не понимаю… — Мама смотрела то на Эльвиса, то на Петера. Может, малыш снова обвёл её вокруг пальца?
— Мы хотели бы немного прогуляться вдвоём, — сказал Петер.
— Да, хотели бы, — сказал Эльвис.
— И немного поговорить, — продолжал Петер.
— Потому что мы ещё ни разу не говорили друг с другом, — пояснил Эльвис.
— Значит, вы не знакомы? — насторожённо спросила мама.
— Что вы, — ответил Петер, — мы с Эльвисом старые знакомые!
— Да, старые знакомые, — снова как эхо откликнулся Эльвис.
— Но вы же ни разу не говорили друг с другом?
Мама смотрела на них и ровным счётом ничего не понимала.
— Это не имеет значения, — сказал Петер.
— Не имеет, — подтвердил Эльвис.
— Но какие же вы знакомые, если вы ни разу не говорили друг с другом? — резко произнесла мама.
— И всё же мы знакомые, — сказал Петер и взял Эльвиса за руку. — Так тоже бывает.
Мама удивлённо взглянула на него. Может, он смеётся над ней? И вообще всё это похоже на какой-то заговор… Мама взглянула на Эльвиса. И вдруг у неё вылетело из головы всё, что она собиралась сказать. Раньше она не замечала, что у него такие глаза. Синие-синие. А она-то думала, серые. Но они синие. И он такой послушный. Никогда она не думала, что её мальчик послушный. Никогда она не думала, что её мальчик может быть таким. Просто совсем послушный…
Да, конечно, она разрешит Эльвису прогуляться с Петером, конечно. Пожалуйста. Отчего же нет?
Они ушли. Мама застыла на пороге, держась за дверную ручку, и смотрела им вслед. Потом она вошла в комнату, раскрыла окно и продолжала смотреть на них. Они как раз шли мимо и помахали ей. А она долго ещё стояла и смотрела им вслед, пока совсем не потеряла их из виду.
Тогда она вернулась в прихожую и села у телефона. Сняла трубку, но тут же опять положила. А вообще-то ей сейчас необходимо было с кем-нибудь поговорить…
Мама ещё раз сняла трубку, но так и замерла с ней на коленях. А трубка всё гудела, гудела… Но мама сидела не шевелясь… Конечно, ей надо бы поделиться с кем-нибудь, но что она может сказать? Подумать только, какие синие глаза у малыша!..
13
Петер с Эльвисом погуляли немного, потом Эльвис спросил: Ты сказал маме, что мы с тобой знакомы. Правда, ты так сказал?
— А разве мы не знакомы? Может, ты считаешь, что я наврал?
— Не-ее…
— Ты просто вспомнил, что мы ни разу не говорили друг с другом?
Эльвис кивнул. Он вспомнил, что сказала мама: знакомый — это тот, с кем ты хоть раз в жизни поговорил. Сам он раньше тоже так рассуждал, но, наверно, это неправильно. Вот они гуляют сейчас вдвоём, и Эльвис чувствует себя с Петером вроде как с дедушкой, словно он знает его так же хорошо. Они то болтают о чём-нибудь, то молчат. Как придётся. А когда нечего сказать, оба молчат, и всё равно никому не скучно. С дедушкой и Петером Эльвис не чувствует себя одиноким, даже когда они молчат. А не то вдруг переглянешься и рассмеёшься. С дедушкой и Петером весело.
