Людвик Керн - Проснись, Фердинанд !
Фердинанд снял с одного плеча ружьё, с другого – рог. Ружьё он прислонил к растущему поблизости кусту можжевельника и больше к нему не притрагивался. Зато рог он долго вертел в руках, любуясь бликами, которые от него исходят, и томимый желанием хоть немного потрубить. Но это желание он в конце концов поборол, справедливо считая, что, поскольку охота началась, трубить без согласия старшего запрещается.
Всласть налюбовавшись рогом, Фердинанд положил его под кустом.
Он стал глядеть на капустный рай, где торчали тысячи капустных головок, но ничто живое не шевелилось. Вскоре Фердинанду стало жарко – в кустах стояла страшная духота.
– Уфф, кажется, я тут заживо сварюсь, – буркнул Фердинанд, снял свою охотничью шапочку с пером и бросил на землю.
Через четверть часа он стянул с себя высокие сапоги со шнуровкой, а ещё четверть часа спустя – охотничью куртку, только тогда он почувствовал, что ему полегчало.
"Нет смысла торчать всё время в этом просвете да пялиться на пустое капустное поле, – подумал Фердинанд, растянувшись на земле, поросшей толстым мягким мохом. – Полежу так с полчасика и начну наблюдать…"
Поручиться – не поручусь, но, по-моему, Фердинанд слегка вздремнул. Впрочем, не исключено, что он просто отдыхал, согласно новому методу, с закрытыми глазами. Во всяком случае, в тот момент, когда Фердинанд открыл глаза, он увидел большого зайца, обнюхивающего ружьё, которое, как вы припоминаете, было прислонено к кусту можжевельника.
– Эй, ты! – шёпотом позвал Фердинанд. При звуке голоса заяц одним прыжком очутился за можжевельником.
– Чего боишься? – спросил Фердинанд.
– Те-те-те-те-те-тебя, – дрожащим голоском ответил заяц.
– Не бойся, я тебе ничего не сделаю.
– А зачем тогда ру-ру-ружьё? – спросил заяц, и его дрожь передалась можжевельнику, из чего можно было заключить, что за дрожащим кустом притаился дрожащий заяц.
– Дали мне, вот я и взял, – пояснил Фердинанд. – А стрелять из него я не буду.
– П-п-п-п-правда? – допытывался заяц.
– П-п-п-п-правда! – ответил Фердинанд, передразнивая зайца.
Того это настолько ободрило, что он высунул из-за можжевельника кончики своих длинных усов.
– Ты од-д-д-дин?
– О-д-д-дин, – ответил Фердинанд. – А в общем-то, перестань валять дурака и говори нормально, ладно?
– Ла-ла-ла-ладно, – согласился заяц.
– Как твоя фамилия?
– Быстрицкий.
– А зовут как?
– Кицек.
– Это что, уменьшительное имя?
– Понятия не имею, – ответил заяц. – Меня с детства зовут Кицеком, так уж и повелось.
– Бывает, – заметил Фердинанд. – А моя фамилия Великолепный, а зовут Фердинанд.
– Очень приятно, – отозвался Кицек Быстрицкий, качнув за кустом длинными ушами.
– Мне тоже очень приятно, – сказал на это Фердинанд, – но было б ещё приятней, если бы ты всё-таки вылез из-за куста.
Кицек одним прыжком очутился рядом с Фердинандом.
– А ты большой, – заметил Фердинанд, посмотрев с одобрением на зайца.
– Я самый большой заяц в округе, – с гордостью сообщил Кицек. – Меня здесь зайцы все слушаются.
– Вот и отлично, – обрадовался Фердинанд. – Немедленно предупреди зайцев, чтоб до восьми вечера не ходили в капустный рай.
– А что такое "капустный рай"? – спросил удивлённый Кицек.
– Капустный рай, ты, капустная кочерыжка, – это то самое, что ты видишь перед собой, – пояснил Фердинанд, указывая сквозь просвет в ветвях на поле, засаженное капустой.
– На нашем языке это называется "столовая", – ответил Кицек.
– Пусть будет столовая, – не стал спорить Фердинанд. – Надо предупредить, чтоб ни один заяц не приходил в столовую сегодня до восьми часов вечера, понятно?
– Понятно. А почему?
– Потому что будут стрелять.
– Кто?
– Другие охотники.
– Ага! Тогда я побежал! – воскликнул Ки-цек и помчался сквозь кусты с поразительной быстротой – не зря, видно, носил он свою фамилию.
Минуты через три он уже вернулся.
– Всё в порядке! – заявил, тяжело дыша, Кицек. – Ни один заяц не придёт в столовую до восьми. Каким только образом мы узнаем, что время уже прошло?
– Об этом можно узнать, посмотрев на часы, – объяснил Фердинанд.
– А часы у тебя есть? – спросил Кицек.
– Нету, – чистосердечно признался Фердинанд. – Но ведь, я думаю, у кого-нибудь из зайцев часы найдутся?
– Часов ни у кого нет, – упавшим голосом проговорил Кицек.
– Тогда всё погибло! – буркнул Фердинанд.
– Что ж теперь будет? – спросил убитый горем Кицек.
– Минуточку… – ответил Фердинанд и глубоко задумался.
Думал он, думал, а потом вдруг ни с того ни с сего спросил:
– Есть тут в округе башня?
– Какая башня?
– Всё равно какая, – пояснил Фердинанд. – Пусть будет колокольня, пожарная каланча или башня на ратуше…
– А зачем тебе башня?
– "Зачем! Зачем"! – вспылил Фердинанд. – А затем, что на башнях сплошь да рядом бывают часы. Дошло?
– Дошло! – воскликнул Кицек и от волнения пошевелил усами. – У нас в округе не одна башня, да вот беда: я не знаю, на какой есть часы. По правде сказать, нас это никогда не интересовало.
– Пошли зайцев, пусть разузнают. Кицек свистнул особенным образом, и тотчас явилось с дюжину зайцев.
– Разбегитесь по округе, – велел им Кицек, – ищите башни. Чуть какую башню увидите, тут же выясняйте, есть ли на ней часы…
– Да спросите заодно, ходят ли они, – добавил Фердинанд. – Это очень важно!
– Будьте осторожны! – предостерёг их Кицек.
– И ни в коем случае не пробегайте через капустный рай! – предупредил их Фердинанд.
– То есть через столовую! – перевёл Кицек слова Фердинанда на заячий язык.
Выяснилось, что башня с исправными часами находится неподалёку. При башне оставили одного из зайцев, который, едва пробьёт восемь, должен был немедленно оповестить штаб в кустах. Остальным зайцам приказано было отсиживаться в укромном месте, а зайчат даже загнали в норы.
Кицек и Фердинанд меж тем, чтоб скрасить ожидание, устроили себе в кустах развлечение: они передавали друг другу рог и строили при этом всевозможные гримасы. На медной полированной поверхности рога их изображения десятки раз искривлялись и растягивались самым невероятным образом, и оба они давились при этом от смеха.
Памятуя, однако, что следует соблюдать абсолютную тишину, они смеялись исключительно про себя, ухитрившись за всё это время ни разу не хихикнуть вслух.
V
До восьми вечера не прогремел ни один выстрел.
Все охотники (за исключением Фердинанда, который всё ещё сидел с Кицеком в кустах) вышли из засады и столпились вокруг аптекаря.
– Я и ползайца не видел… – сказал первый охотник.
– Я и четверти зайца… – добавил второй.
– Я и осьмушки… – пожаловался третий.
– Я и заячьего хвоста… – зарыдал четвёртый.
– Я и заячьего уха… – пробурчал пятый.
– Даже заячья тень не промелькнула… – заявил, с досадой махнув рукой, шестой.
– Вот так охота… – горько засмеялся седьмой.
– По три зайца собирались мы застрелить… – шепнул с насмешкой восьмой.
– А всех зайцев должно было набраться тридцать три штуки. Ха-ха-ха… захохотал девятый.
Десятый охотник, иначе говоря – аптекарь, сдвинув на затылок свою охотничью шапочку с пером, почесал в отчаянии лоб.
– Ничего не понимаю, – твердил он всё время, – ничего не понимаю… Это лучшее место из всех, какие мне только известны. В эту капусту приходят под вечер сотни зайцев. А сегодня ни одного.
– Может, это не здесь? – пробормотал кто-то. – Может, капустный рай совсем другое место?
– Чепуха, – проговорил аптекарь, – капустный рай только один. Ошибка исключается.
– Может, зайцы явятся позже? Может, их задержало, скажем, собрание или что-нибудь ещё? – предположил один из охотников.
– Такого ещё не бывало, – с убеждением проговорил аптекарь. – Капуста для зайца важней любого собрания.
– Но если они, предположим, сейчас покажутся, то ведь можно и стрельнуть… – не утерпел другой.
– Ни в коем случае! – воскликнул аптекарь. – Мы же сами решили, что стреляем только до восьми. Одно из двух: либо мы хозяева своего слова, либо нет.
– Хо-зя-ева!!! – воскликнули хором охотники.
– Тогда попрошу разрядить ружья, – распорядился аптекарь.
Защёлкали ружейные замки, и все стали выковыривать из патронников заряды, которые торчали там в ожидании зайцев.
– Готово? – спросил старший.
– Го-то-во!!! – ответили все хором.
– Подождём Фердинанда, – проговорил аптекарь. – Я отвёл ему самое дальнее место. Затем – по домам.
– А как же с традиционным костром? – послышался чей-то голос.
– Не думаю, чтоб у нас было право на костёр, – заметил аптекарь. – Костёр – это своего рода награда для охотников, которые добыли в лесу трофеи. А какие трофеи добыли мы, ну какие?
