Вера и Марина Воробей - Совсем другая история
– Все прекрасно, операция прошла без осложнений. Все вопросы потом.
– А когда его можно будет увидеть? – быстро спросила Галя.
Она опасалась, что хирург исчезнет так же неожиданно, как появился.
– Увидеть? Увидите, но не так скоро. Ему еще в реанимации предстоит провести пару суток… Не волнуйтесь, так положено, – поспешил разъяснить Сабанеев. – Так что пока можете идти домой.
– Спасибо, доктор! – с чувством произнес Лев Николаевич, хватая доктора за руку и тряся ее в порыве признательности. – Мы… мы безумно вам благодарны, безумно…
К нему присоединилась и взволнованная Галина. Она скороговоркой бормотала какие-то слова, боясь поверить до конца, что смертельная опасность наконец миновала и ее любимому больше ничто не угрожает. Мать Игоря медленно поднялась со стула и тоже приблизилась к хирургу. Сказать она ничего не смогла, в ее глазах стояли слезы, она лишь кивала головой, как бы подтверждая слова мужа. Когда все выговорились и Сабанеев исчез за дверью операционной, Снегирева попрощалась с родителями Игоря и вприпрыжку сбежала вниз по лестнице в просторный холл больницы, затем выбежала на свежий весенний воздух и вдохнула его полной грудью.
За время, проведенное в больничном коридоре, на улице произошли видимые изменения. Вдруг резко распогодилось, воздух потеплел, солнце уже не пряталось за облаками, а уверенно заняло свое место на голубом небе и уходить явно не собиралось. Галина не спеша шагала по тротуару, жмурилась от неожиданно ярких солнечных лучей и радовалась. Чему именно, она и сама толком не смогла бы внятно объяснить. Просто радовалась каждому проклюнувшемуся зеленому листику, каждому дуновению теплого ветерка, каждому солнечному зайчику, прыгавшему по витринам магазинов, по лицам встречных прохожих…
Потянулись дни, наполненные самой разнообразной суетой. Игоря перевели из реанимации в обычную палату, к счастью, чужая почка приживалась без особых осложнений. Галя приходила в больницу каждый день и подолгу сидела рядом с ним, развлекая рассказами о школе, о новых фильмах, читала ему свои последние стихи, приносила книги. А когда Игорю разрешили ходить, она прогуливалась с ним по больничному парку…
– Экзамены совсем скоро, бр-р! Я боюсь, – призналась Галина во время одной из таких прогулок. – Вроде занимаюсь нормально, а все равно как-то напрягает.
– Ну вот еще глупости. Даже думать не смей! Ты справишься, как любят говорить в голливудских картинах! – Игорь обнял девушку за плечи.
Несмотря на видимое благополучие, парень совсем не был так спокоен, как казался. С тех пор как он осознал себя реально выздоравливающим человеком, его мучил один вопрос, ответить на который могла лишь Галя. Каждый день ему очень хотелось задать его, но он не решался это сделать. А вдруг он услышит от нее совершенно не то, чего ожидает? Как ему тогда жить дальше?
В отношениях хуже всего неизвестность. Она порождает напрасные иллюзии, тщетные надежды, она порождает вечный стресс и тревогу. Игорь понимал, что надо обязательно расставить все точки над «i», как бы ни тяжело и страшно было это сделать.
– Галь, можно, я задам тебе один вопрос? – Игорь словно прыгнул в ледяную прорубь, и у него перехватило дыхание. – Ты… будешь со мной потом?
– Когда потом? – не поняла Снегирева. Или сделала вид, что не поняла.
– Ну-у… вот когда я выпишусь отсюда… Или ты со мной только потому, что я болен? Для меня это безумно важно. А для тебя как? Ты ко мне приходишь как к больному? Или… Блин, у меня не получается внятно сформулировать… Это потому, что я очень волнуюсь, – неуверенно пробормотал Игорь, – то есть я хочу спросить: Галя, ты меня… теперь оставишь? Или нет? И у нас все будет сначала?
– А как ты хочешь? Чтобы я тебя оставила или чтобы все сначала? – лукаво усмехнулась Снегирева.
– Галь, я хочу… блин! Я хочу быть с тобой. Всегда и везде. Я за это время много всего передумал и многое понял. Не веришь? – Игорь остановился и посмотрел ей прямо в глаза. – Я уже говорил тебе и сейчас скажу еще раз: я виноват перед тобой, но… я без тебя не смогу. Я очень тебя люблю, вот…
Снегирева молчала. Не потому, что ей нечего было ответить, вовсе нет. Просто она хотела продлить мгновение…
«Я очень тебя люблю…» Эти простые и вечные слова звучали волшебной музыкой, которая проникала в душу и очаровывала, заполняла ее самые дальние уголки.
– Игорек, знаешь, я могла бы сказать то же самое. Ну… в смысле, что и я виновата не меньше тебя, что из-за меня ты попал в больницу и тому подобное… И так мы станем извиняться друг перед другом и спорить до посинения, кто из нас виноват больше. Но это все прошло и не вернется. Не должно вернуться, понимаешь? И говорить нужно не о том, кто сильнее виноват, а о любви. Если она есть. А моя любовь… она со мной, она и не уходила никуда. Все это время я думала о ней и мучилась. От этой самой любви. К тебе. – Галя выпалила этот монолог на одном дыхании.
Она и не подозревала, что это так здорово – признаваться в любви! Такой полет возникает в душе, такое счастье! Галя на миг представила, что она прыгнула с парашютом и летит высоко-высоко над землей, и мощные воздушные потоки кружат ее и качают, словно в колыбели. Она никогда даже не держала в руках парашюта, но сейчас ее приподнято-счастливое состояние души почему-то ассоциировалось именно с парением в воздухе. Хотя, в общем-то, ничего удивительного в этом не было.
Игорь ничего не ответил Галине. Он просто взял ее за плечи и обнял так сильно, что у нее перехватило дыхание. Они стояли посреди парковой аллеи и целовались до того самозабвенно, что пробегающие мимо медсестры и гуляющие пациенты завистливо оборачивались на влюбленную парочку.
Уже вернувшись в палату и сидя у постели Игоря, Галина сказала:
– Знаешь, у меня есть одна просьба. Только пообещай мне, что ты ее выполнишь, хорошо?
– Да хоть сто просьб! Что желаете, мисс? – Настроение у Игоря было радужным, глаза сияли, а с лица не сходила счастливая улыбка.
Но Галя не была так беззаботна. Она с досадой нахмурилась:
– Подожди, Игорек… Я не шучу. Для меня это очень-очень важно. Понимаешь?
– Ну прости. Давай излагай свою просьбу. Я весь внимание. – Игорь старался выглядеть серьезным, но ему удавалось это с трудом: уж очень у него было игривое расположение духа.
– Нет, ты обещаешь? Скажи, обещаешь? – продолжала допытываться Галина.
– Ты меня заинтриговала! Ну конечно обещаю! Все, что пожелаешь, Галчонок!
– Тогда… Я очень тебя прошу, не мешай мне общаться с Валентином, пожалуйста… Пойми, наконец, что мы с Валиком друзья, просто друзья и ничего больше! Не изводи своей бессмысленной ревностью ни себя, ни меня. – Галя машинально взяла с тумбочки ярко-оранжевый апельсин и стала нервно крутить его в руках. – Теперь ты знаешь, что я люблю не Валика, а тебя! Вернее… – Девушка решила быть до конца честной. – Его я тоже люблю… Да. И не смотри на меня, как на врага народа. Но только как надежного, проверенного друга. Усек? И поэтому я прошу тебя смириться с этим, принять как данность, что ли…
– Ладно, Галь… Я понял. Правда, не могу сказать, что я в восторге от такой перспективы, но… я тебе верю, и корчить из себя Отелло не стану, обещаю, – после некоторого раздумья миролюбиво произнес Игорь.
– Ну вот и славненько. И давай больше не будем об этом. Ладно? – от всей души обрадовалась Снегирева.
У нее словно гора с плеч свалилась. Все это время она постоянно держала Валика в курсе всех послеоперационных дел Игоря. Валентин просил ее об этом сам, и Галина была ему очень благодарна за участие и поддержку. Ей очень хотелось примирить Игоря и Валентина – двух самых близких и дорогих ей людей. Правда, в глубине души она все же понимала, что ей вряд ли удастся вызвать у них искреннюю симпатию друг к другу, они всегда будут испытывать чувство соперничества…
Однажды, когда она, радостная, забежала к Валентину и стала рассказывать ему о скором выздоровлении Игоря, Валентин как-то мрачно посмотрел на нее и тихо произнес:
– Галь, скажи… Ты снова собираешься с ним… встречаться? Или как?
– Валик! Ну почему тебя это заботит, а? – Снегирева даже хлопнула ладонью по столу.
Нелепая ревность Валентина и его неприкрытая неприязнь к Игорю начали ее напрягать.
– Да ладно… ты не думай, я не ревную. Просто я не понимаю, как ты можешь простить предательство! Извини, но понять это не в моих силах.
– Валик, – мягко улыбнулась Галина. – Мы с Игорем все выяснили, мы оба были неправы, попросили прощения друг у друга и…
– Послушай, Галя, – продолжал гнуть свою линию Валентин, исподлобья уставясь на девушку. – Это, конечно, не мое дело, по большому счету, но если тебе хоть чуть-чуть мое мнение интересно, то я тебе вот что скажу. Если человек один раз тебя предал, он и во второй предаст, и в третий. И его раскаяние – это блеф. Просто с каждым разом предавать становится все проще и легче… Особенно когда прощают. Я так думаю, извини.
