Вера и Марина Воробей - Отзвуки прошлого
– А я не люблю лицемерия! Больше всего в жизни! – отрезала Лена, заводясь.
Нотации читать вздумал, мамочку выгораживать. Да от нее самой все живое нужно защищать!
– А по-моему, тебя не с этого ломает! – У Борьки, похоже, тоже сдали нервы. Щека дернулась, лицо помрачнело, брови сошлись на переносице.
– А с чего же еще?
Раздался звонок на урок, но они его не услышали.
– С того, что тебя с твоим новым папашей заносить стало! Рулишь его «мерсом», да все не в ту сторону! Неужели ты не видишь, что он твою любовь купить хочет! Во, брюлик подарил! Что там дальше в списке?
Лена отшатнулась:
– Я думала ты обрадуешься, что у меня в жизни отец появился. А ты?
– Ну, что я? Что? Не ты ли сейчас говорила, что лжи не терпишь? Выходит, что не вся правда тебе по вкусу?
– Дурак ты, Шустов! – выкрикнула Лена, гневно сверкнув глазами.
– Сама дура, Серова! – отплатил он ей той же монетой. И с противной ухмылкой, которую Лена сто лет у него не видела, уточнил: – Или теперь Драгомилова?
Лена развернулась и, ни слова не говоря, пошла к выходу. Обида захлестывала ее.
– Лен, вернись! – крикнул Борька.
– Не вернусь! Никогда не вернусь! – бросила она через плечо, удаляясь от него походкой разгневанной королевы.
8
Борька не шелохнулся. Не побежал за ней. Хотя для этого ему понадобилось собрать всю свою волю в кулак.
«Верно говорят, – думал он, провожая Лену взглядом, – хочешь поссориться, начни выяснять отношения…»
Он представить себе не мог, что Алена всерьез заявила о разрыве. Милые бранятся – только тешатся. Так решил Борька, идя на физику. Весь день соседнее место пустовало. Лена так и не появилась в классе. На душе у Борьки становилось все мрачнее и мрачнее. К концу шестого урока он внезапно вспоминал о психологе. В конце концов, для чего он сидит в школе? Пусть подскажет, что Борьке делать. Любовные ссоры – это как раз по его части, по психологической. С этой мыслью он подошел к двери кабинета и уже собрался постучать, как услышал свое имя. Похоже, что у Романова шло какое-то совещание.
«Опять я кому-то на хвост наступил!» – поморщился Борька, прикладывая ухо к неплотно прикрытой двери.
– А что Боря Шустов? У него по физике твердая годовая четверка выходит, – сообщила Кошка.
Борька усмехнулся, но довольно. Тут в разговор вступил директор:
– Он вообще здорово за этот год подтянулся. Я смотрю, у него и по русскому удовлетворительная отметка, по литературе вообще пятерка в четверти, четверка в году! Чудеса да и только!
Все согласно закивали.
– А ведь это вы, Дмитрий Дмитриевич, раскрыли нам глаза на его внутренний резерв, – напомнил Кахобер Иванович. – Помните тест, что вы у нас проводили, и как Боря упирался, не хотел в нем участвовать. И вот что из этого вышло. У парня проснулось желание учиться, а это гораздо важнее отличных отметок.
Борька улыбнулся, оглядевшись по сторонам. В коридоре было тихо, можно было и дальше слушать, как ему поют дифирамбы. Как-то стало светлее на душе, все же он не конченый человек.
– А знаете, коллеги, – сказал Дмитрий Дмитриевич с какой-то лукавой интонацией, – я ведь вас с этим тестом обманул. Развел на раз-два, как выражаются наши ученики.
– Как? – воскликнула Кошкина, не допускающая мысли, что ее кто-то может обвести вокруг пальца.
– А вот так. Я, разумеется, эти анкеты обработал и пришел к определенным выводам, но они разительно отличаются от действительности. В принципе я задумал провести научный эксперимент не столько с учениками девятых классов, сколько с вами, педагогами. И чтобы осуществить свой план, я взял несколько анкет наугад. Просто от фонаря, так сказать. Среди них попалась и анкета Бори Шустова. Потом я подсунул эти анкеты вам, сказав, что именно эти ученики обладают неограниченными скрытыми возможностями, что у них неординарное видение жизни и очень развито абстрактное мышление. И все вы тогда решили, что ваша обязанность помочь раскрыться этим юным талантам.
Все опять зашумели в кабинете, теперь уже возмущаясь.
– Позвольте, вы что же, проводили над нами эксперимент без нашего согласия? – Литераторша готова была рвать и метать.
– А что же в этом плохого, Нина Викторовна? – повысил голос директор.
– Как что плохого, а этика? – поддержала литераторшу Кошка.
– Да бросьте вы, этика! – пророкотал Лапушка, физрук. – Ну какой в этом научном обмане вред? Если вдуматься, никакого, кроме пользы.
Дальше Борьке расхотелось слушать. То, что Романов устроил такую свору среди учителей – его мало тронуло, его взбесило, что его самого развели, как лоха. Это была та самая капля, которая переполнила чашу терпения.
«А ну их всех… в баню! И психолога этого подвинутого! Сам во всем разберусь!» – решил Борька и принялся вырабатывать стратегию поведения. Сегодня он, естественно, выдержит характер, звонками надоедать не станет и глаза мозолить не будет, а завтра все образуется, короче, утро вечера мудренее.
Возможно, и даже скорее всего, Борька Шустов изменил бы свое решение, если бы смог проникнуть в Ленины мысли. Но он этого делать не умел. А Лена, распаляясь все сильнее и сильнее, думала следующее: «Да что он понимает в жизни, этот маменькин сынок! Он и представить себе не может, что это такое не спать по ночам, бояться, что можешь остаться совсем одна, что тебя и сестру ждет детдом! Нашел чем упрекнуть! Отцом! Подарками! Чуть ли не девкой меня выставил. Так чего он ко мне такой плохой прилип? Пусть ищет себе хорошую, бескорыстную, а я уж как-нибудь это переживу». Согласитесь, с такими мыслями путь к примирению не близок.
Но Борька ничего этого не знал, поэтому решил не отступать от своего плана ни на йоту.
9
Утром Борька приклеил к губам легкомысленную улыбочку и вошел в класс:
– Всем привет! – поздоровался он, как всегда отбросив длинную челку назад.
Ему ответил нестройный хор голосов, и Борька сразу уловил в воздухе какое-то напряжение. Он бросил взгляд на свою парту. Она была пуста. Затем он быстро пробежался глазами по рядам, и сразу стало понятно, отчего это в кабинете математики такая напряженная атмосфера. Алена от него сбежала, пересела на свободное место у окна, рядом с Вадиком Ольховским.
«Ясен корень! Борьба противоположностей!» – иронично усмехнулся Борька и в два шага оказался за своей партой. Тут и звонок подоспел. Собственно, он специально так время рассчитал, чтобы не устраивать разборок с Аленой перед алгеброй. Он собирался забить стрелку после уроков и капитально все обсудить. Она, как обычно, решила все по-своему. «Что ж! Флаг ей в руки, барабан на шею!» – медленно заводился Борька, не замечая, что происходит вокруг.
А в это время в класс вошел Мих-Мих и, расположившись за столом, открыл журнал.
– Так, у кого возникли трудности с домашним заданием? – спросил преподаватель, сдвинув очки на лоб.
Лес рук. Среди них и Борькина. Четыреста двадцатый номер оказался крепким орешком для большинства. У него вообще не было ни одного решения в тетрадке, он и учебник не открывал. Не до этого было.
– Я собирался перейти к повторению материала, сами знаете, до экзамена осталось совсем немного времени, но раз этот номер вызвал у вас такие затруднения, придется потратить на него часть урока. К доске пойдет… – Мих-Мих перевел взгляд с отличницы Юли на отличника Максима и произнес: – Елкин.
Максим вышел к доске, как и положено, с дневником и тетрадкой. Борька покосился назад на Ленку, смотревшую прямо перед собой, и взялся за ручку, собрался срисовать с доски парочку формул вслед за всеми, и тут:
– Михал Михалыч, мне писать нечем. – Максим обернулся и захлопал совиными глазами. – Мела нет.
– Как нет? – удивился Мих-Мих. – Кто у нас сегодня дежурный?
Во, блин, е-мое! Борька едва не забился лбом о парту. Они же сегодня дежурные с Ленкой! Только в пылу ссоры совсем забыли об этом.
Борька собрался встать, взять огонь на себя, и как раз в эту минуту раздался насмешливый голос Комарова Витальки:
– Сегодня дежурные Шустов с Серовой. Только им не до этого. У них, это, типа раздел имущества начался! Стол – Борьке, мел – Ленке.
Народ шутку принял. Едва раздался дружный хохот, Лена опустила глаза. Борька, напротив, поднял их и взглянул на Виталика так, что тот осекся.
«Что-то в последнее время Комар задирается, не иначе дружки-»вэшники» на него так влияют. Нужно парня поправить», – подумал беззлобно Борька, отправляясь за мелом к завхозу.
На перемене Борька подошел к однокласснику.
– Комар, у тебя костыли дома есть?
– А че? – не понял тот. – Тебе для спектакля нужно?
– Нет, тебе по жизни могут пригодиться. Короче. – Борька прищелкнул языком для острастки. – Еще раз так пошутишь, остряк-самоучка, я тебе все ноги обломаю.
Это предупреждение дошло не только до Виталика, но и до остальных парней. С этого момента все усиленно делали вид, что ничего, собственно, не случилось. Подумаешь, «узелок завяжется, узелок развяжется», многие уже через это проходили.
