Иван Кожедуб - Верность Отчизне
— Как же вы успеваете в техникуме и в аэроклубе?
— Работать как следует надо, вот и все. В аэроклубе есть ребята и с завода. Учатся без отрыва от производства.
— Ну, кончите аэроклуб, а дальше что? — допытывался я.
— А дальше пойдем в летное военное училище. Если, конечно, все испытания сдадим и по здоровью пройдем.
И, сняв ремни и гимнастерки, они стали упражняться на кольцах.
— Инструктор по парашютному делу требует, чтобы мы каждый день физкультурой занимались, — заметил Якимец, сделав несколько упражнений. — Говорит, летчик должен быть хорошим спортсменом.
— Ну, этого-то я не боюсь!
— Что, тоже захотел в аэроклуб поступить?
— Если будет возможность, пожалуй, поступлю, — ответил я.
…Об аэроклубе я скоро забыл и думать: началась экзаменационная пора. Экзамены я сдал хорошо и перешел на третий курс.
Снова в группе студентов я отправился на отдых в Новгород-Северский. С нами поехал и Мацуй.
Жили мы весело и беззаботно, как и в прошлом году И вдруг сообщение: 29 июля 1938 года японские самураи нарушили советскую границу в районе озера Хасан! Японские захватчики атаковали высоту Безымянную. Советские пограничники вступили в бой с врагом. Вскоре началось наступление советских войск.
Мы с утра собирались у витрин с газетами. Мацуй читал вслух сообщения о боевых действиях на восточной границе Союза. Мы горячо обсуждали военные события. Восхищались доблестью наших войск.
В те дни, когда над страной нависла угроза войны, я впер вые подумал о том, что необходимо овладеть какой-нибудь военной специальностью. Если бы понадобилось, я сейчас встал бы в ряды защитников Родины. Не овладеть ли летной профессией?..
Однажды осенью я встретил знакомых учлетов. Они уже закончили летную практику и ждали приезда комиссии из военного училища. Я спросил ребят, есть ли еще прием в аэроклуб.
— Поздновато, брат, собрался, — сказал Якимец. — Занятия уже начались. Впрочем, попытайся.
И я пошел советоваться с Мацуем. Застал нашего секретаря в комитете. Он что-то писал. Мацуй осунулся, часто кашлял, но, как видно, старался перебороть недомогание.
Увидев меня, он, как всегда, приветливо сказал:
— Ну Иван, здравствуй! Говори, зачем пришел.
— Мысль одна в голову запала. У нас двое ребят аэроклуб кончили…
— Да, наши первые ласточки — Якимец и Козинец. Молодцы! Ты тоже хочешь в аэроклуб?
— Поздно собрался: занятия уже начались.
— Видишь ли, мы говорили в комитете о твоей кандидатуре. Но решили воздержаться и тебе ничего не сказали. Ты и так загружен. Но раз сам пришел — дело другое. Знаешь, я тоже бы не прочь полетать, да вот здоровье подкачало. Врачи не пропустили. А ты вон какой здоровяк. Мы тебя поддержим. Только смотри, чтобы это не было просто увлечением. Ну, не теряй времени, иди в аэроклуб и все сам узнай.
Я сказал ему о своих сомнениях. Он ответил кратко:
— Трудностей не бойся: и не с такими комсомольцы справляются. Вспомни призыв Девятого съезда комсомола: «Комсомольцы, на самолет!» Смело действуй, Иван!
По путевке комсомола
В аэроклубе мне сказали, что заявление и документы подать еще можно: к летной практике допустят, если догоню учлетов и сдам наравне с ними все экзамены по теории. Условия были нелегкие. Но решение уже было принято.
На следующий день я подал в аэроклуб заявление с путевкой комитета ВЛКСМ и всеми нужными документами и с нетерпением стал ждать ответа.
За дни ожидания я более внимательно прочел книги и статьи о подвигах отважной семерки летчиков, первых Героев Советского Союза: М. Водопьянова, И. Доронина, Н. Каманина, С. Леваневского, А. Ляпидевского, В. Молокова, М. Слепнева, о первой воздушной экспедиции на Северный полюс.
Прочел и статьи об истории авиации, об успехах нашей авиационной промышленности, созданной в годы первой пятилетки. Большое впечатление произвела на меня книга Валерия Павловича Чкалова о перелете через Северный полюс на «АНТ-25».
Неделя промчалась в каждодневных занятиях. Меня вызвали в аэроклуб и дали направление на врачебную комиссию. Врачи долго простукивали, прослушивали и осматривали меня. Наконец председатель комиссии, старик с седой бородой, сказал, похлопав меня по плечу: — Здоровье богатырское. Годен. А спустя еще два дня я был зачислен в аэроклуб. Дело в том, что я ничего не сказал о своем намерении ни отцу, ни братьям — заранее знал, что они будут против аэроклуба. А теперь так хотелось поделиться с ними новостью. Но я все не решался. Понимал, что мой батько разволнуется да и обижен будет — ведь я с ним даже не посоветовался. Только это и омрачало мою радость.
…Первый раз иду на занятия в аэроклуб. Мне уже выдали там форму — чувствую себя в ней ловко, подтянуто. По дороге захожу в комитет комсомола. Все меня тепло поздравляют, Мацуй дружески желает успеха.
Вот и заводской дом культуры — красивое здание с парашютной вышкой. Возле него — бассейн с фонтаном, а позади деревянный домик на высоком кирпичном фундаменте. У двери надпись: «Шосткинский аэроклуб Осоавиахима».
Там уже собралось много молодежи: ребята — на вид мои сверстники, несколько девушек. Все знают друг друга, оживленно переговариваются. Стою в нерешительности у дверей.
Ко мне подбегает дежурный. Узнав, что я новичок, ведет меня в кабинет начальника — я должен ему представиться.
Несмело переступаю порог. За столом сидят трое: начальник аэроклуба Виноградов — высокий, чуть сутулый, во френче с голубыми летными петлицами; комиссар Кравченко — уже немолодой, седеющий человек с синими зоркими глазами; помощник начальника по летной части Соболев — статный, подтянутый, в реглане. Я видел всех троих, когда подавал документы.
Я не успел представиться — к моему удивлению, комиссар назвал меня по фамилии. Все трое приветливо со мной поздоровались, предложили сесть. Я почувствовал себя просто и свободно.
— Вы много пропустили, — сказал комиссар, — придется догонять товарищей. Чтобы стать летчиком, надо хорошо теорию усвоить. Вот начлет вам поможет разобраться, да и товарищи тоже. От вас самого многое зависит — как будете относиться к занятиям. А начлет заметил:
— Летчик должен знать и любить теорию — без нее в воздух не поднимешься.
Начальник задал мне несколько вопросов об учении в техникуме, а комиссар спросил, что привело меня в аэроклуб. Узнав что я решил без отрыва от учения в техникуме приобрести летную специальность, так как она может пригодиться для обороны, он одобрил меня:
— Решение правильное. Сейчас, когда так сложна международная обстановка, наша молодежь, как никогда, должна быть готова к защите Родины. Ну, а теперь идите, знакомьтесь с учлетами. Ребята у нас хорошие, вы быстро войдете в нашу семью.
Наша группа
Занятия будут в моторном классе. Иду туда. На подставке стоит настоящий авиационный мотор — его агрегаты, детали. На стенах чертежи и схемы.
Невысокий, коренастый парень сосредоточенно рассматривает детали. Лицо у него упрямое, энергичное. Широкие брови насуплены. Подхожу к нему:
— Здравствуй!
Он поднимает глаза, улыбается, и его лицо сразу становится мальчишески добродушным.
— Тебя как зовут? Я — Панченко Иван.
— Мы тезки; я тоже Иван. Учишься или работаешь?
— Слесарем работаю на заводе. А ты?
— Учусь в техникуме. На механическом отделении.
— Это хорошо: с машинами, значит, знаком. Да ты не беспокойся, что много пропустил, нагонишь — товарищи помогут.
В класс входят, громко разговаривая, несколько ребят.
Панченко говорит:
— А вот еще комсомольцы с нашего завода. Мы все вместе работаем и вместе учимся. Знакомьтесь, ребята!
Мы окружили мотор. Для меня все ново. С завистью слушаю, как ребята сыплют авиационными терминами.
Рядом со мной стоит Петраков — крепыш, с круглой румяной физиономией. Он говорит:
— Летать бы поскорее!..
Леша Коломиец — высокий, живой паренек с серьезным, открытым лицом и карими вдумчивыми глазами — возмущается:
— Летать!.. Для этого надо знать теорию полета, заниматься упорно. А ты сразу — летать! Ребята были согласны с Коломийцем.
— Там видно будет, кто научится летать, а кто нет, — замечает Панченко. — Ясно одно: не зная теории, самолет в воздух не поднимешь. Да тебя и не пустят в самолет. Вот ты, у станка работаешь, а ведь станок надо хорошо знать, понимать, чем он, как говорится, дышит. Терпением запастись надо, чтобы освоить все это! — И он добавляет: — Вызываю Петракова на соревнование.
— Да куда там… — ворчит Петраков.
В тот же вечер я убедился, что попал в хороший дружный коллектив. Ребята наперебой предлагали мне свои конспекты.
— Возьми у Коломийца, — советует кто-то, — он аккуратно все записывает, слова не пропустит.
Товарищи уговорились собраться на другой день пораньше и позаниматься со мной.
