Вера Чаплина - Забавные животные
Летом его пересадили в клетку к Лобо. Совсем не похожие по характеру, крепко сдружились волчата. Если брали одного, другой скучал и рвался за товарищем. Обычно их выводили вместе.
Ляля Румянцева с Лобо, а я с Арго гуляли по дорожкам парка. Иногда, если не было публики, пускали волчат свободно. Играя и перегоняя друг друга, они резвились совсем как щенята. Держались волчата около нас. Более самостоятельный, Арго иногда отбегал, но стоило мне сделать вид, что ухожу, как он возвращался обратно.
Арго становится взрослымБлагодаря частым прогулкам и внимательному уходу Арго рос хорошо.
За лето он сильно вытянулся, стал ростом с большую собаку, за зиму возмужал. Теперь это был сильный и опасный волк. Но только для других, для меня же он оставался прежним волчонком Арго. Чего я с ним только не делала! Теребила пушистую шерсть, таскала за лапы, хвост. И не было случая, чтобы он на меня огрызнулся.
Однажды Арго заболел экземой. Болезнь эта неопасная, но тяжёлая. Всё тело зудит, на нём появляются болячки, раны. То же случилось и с Арго. За какой-нибудь месяц вылезла густая, пушистая шерсть, а воспалённое болезнью тело покрылось болячками и ранами. Приходилось его смазывать мазью. Делала это я. Мазь была очень едкая. Когда я втирала её, Арго от боли ложился на спину, скулил, ловил зубами мои руки.
Мягко жали огромные клыки и никогда не причиняли боли. Но это не значило, что Арго не умел кусаться. Его зубы хорошо дробили кости, а клыки могли рвать не только мясо.
Ещё зимой бросилась на него собака. Собака была очень большая, гораздо больше Арго, а его, наверно, приняла за овчарку. Подбежала ближе и вдруг увидела Арго. Кинулась назад, но поздно: метнулся вслед за ней Арго. Собака бежала нервно, скачками, то проваливаясь в снег, то выскакивая. Уверенно, размашистым шагом преследовал её Арго. Напрасно я кричала и звала его назад. Он так увлёкся, что, казалось, ничего не слышал. Всё ближе, ближе… настигает… настиг. С разорванной от шеи до плеча раной, с визгом убегала собака, а Арго, полу взрослый волк, возвратился без единой царапины.
Ненависть волкаК чужим Арго не подходил и, если его не трогали, не кусал. Вообще вёл себя так, как будто никого не замечал.
Однажды был такой случай. Я пустила Арго побегать в загон и ушла. Возвращаюсь через полчаса и вижу: дверь загона полуоткрыта и волка нет. Я испугалась: вдруг что натворит, укусит кого-нибудь… День был выходной, народу много. Бегу, а сама смотрю, не видно ли где беглеца. Нашла его около клеток с орлами. Идёт Арго между посетителями, по сторонам поглядывает, да так спокойно – даже публика не обратила внимания, что это волк.
Хорошо, что Арго не встретил служащего ветеринарного пункта Николая Михайловича. Его Арго не любил. Даже больше – ненавидел. И случилось это из-за пустяка. Когда Арго болел, Николай Михайлович переводил его в другую клетку, а чтобы волк не укусил, связал ему морду верёвкой. Крепко возненавидел его за это насилие Арго. Память у волка хорошая, и неудивительно, что полгода спустя Арго чуть не свёл с Николаем Михайловичем счёты. А получилось это вот как.
Вырвался из загона як. Николай Михайлович и несколько сотрудников парка пошли его загонять. Проходить нужно было мимо Арго, который последнее время сидел на цепи. Увидев среди проходивших ненавистного ему человека, Арго не бросился. Он лёг за будку и караулил его, как кошка мышь. Николаи Михайлович совсем забыл об опасности и проходил слишком близко от волка.
Каждый раз вздрагивало серое тело Арго. Он делал почти незаметное движение в сторону Николая Михайловича, но каждый раз оставался на месте.
Слишком хорошо знал Арго длину своей цепи. Часто, сидя днями на привязи, он развлекался тем, что ловил воробьев, ловил их быстро, без промаха: он знал ту грань, за которой они были недоступны, и никогда не ошибался. Не ошибся и тут.
Стоило Николаю Михайловичу чуть-чуть перейти эту грань, как Арго одним могучим прыжком очутился около своего врага.
Спасла Николая Михайловича случайность. От сильного рывка цепи волка отбросило назад. Правда, он тут же вскочил и бросился снова, но Николай Михайлович был уже в стороне и поправлял оторванный ворот рубашки.
На новом местеПосле этого случая Арго вместе с Лобо и волчицей Дикаркой перевели на Остров зверей.
Остров зверей совсем не походил на тесные, тёмные клетки старого парка. Просторные, залитые солнцем площадки, трава, деревья, а вместо решётки широкий ров с водой – всё это создавало обстановку свободы.
На новом месте угрюмый и сильный Арго сразу взял верх над выпущенными вместе с ним волками.
Никто, кроме него, не смел подойти ко мне, никто не мог взять первый кусок мяса. Он был вожаком этой небольшой стаи, на этом маленьком клочке земли, где царил свой закон свободы.
Интересно относились ко мне родившиеся на площадке волчата.
Они были совсем дикие, никого не знали, и войти к ним с пустыми руками было опасно. Однако благодаря Арго я входила к ним свободно. Волков он ко мне не подпускал, а если кто-нибудь из них подходил слишком близко, набрасывался и кусал их.
Арго-«киноартист»Из всех волков Арго был самый красивый и сильный. Когда для киносъёмок был нужен волк, всегда останавливались на нём.
Первое его знакомство с киноаппаратом состоялось зимой на пруду Зоопарка. Надо было изобразить охоту на волков. Вокруг пруда натянули бечёвку с флажками. Это была западня для волка, которую устраивают на настоящей охоте. Флажков волки боятся. Так боятся, что даже не решаются перепрыгнуть, чтобы уйти. Охотники этим пользуются и стреляют волков, которых гоняет егерь в кругу флажков.
Когда все приготовления закончились, а кинооператор сидел в надёжном месте, я пошла за Арго. Услышал он звон цепи ещё издали. Насторожил уши и, радуясь предстоящей прогулке, заскулил. Я надела цепь, и Арго, виляя хвостом, весело пошёл за мной.
Вышли на пруд. Я спустила его с цепи и отошла в сторону. Арго обрадованно взмахнул хвостом, отбежал, а потом, припадая на передние лапы, стал приглашать меня поиграть. Вдруг затрещал аппарат. Непривычный звук сразу привлёк внимание волка.
Он вскочил, насторожился и, пугливо прижимая то одно, то другое ухо, стал беспокойно вынюхивать воздух. Зрелище было очень красивое: на белом снегу резко выделялось могучее серое тело волка, напряжённо и осторожно ступавшего, готового каждую секунду отскочить или укусить. Как раз то, что было нужно для кинокартины.
Дальнейший ход картины требовал показать волка в тот момент, когда он вышел к самым флажкам, но не решался их перепрыгнуть. Однако Арго упорно не подходил к верёвке.
И как я ни старалась отогнать его от себя, Арго всё время держался рядом. Пришлось пойти на хитрость: я перешла через линию флажков, ушла подальше и позвала к себе Арго.
И вдруг случилась неожиданность. Арго с разбегу, как собака, перемахнул через «непроходимую» линию и подбежал ко мне. Все охотничьи правила были нарушены. Из-за аппарата показалось полное ужаса лицо оператора. Момент был испорчен. Пришлось снимать сначала.
Тогда я стала ходить около самых флажков и хлопать в ладоши. Арго то подбегал ко мне, то отскакивал. Цель была достигнута; оператор был в восторге и уверял, что четвероногий «артист» оказался куда понятливей иных двуногих.
После этого Арго пришлось сниматься во многих картинах. Он быстро привык к звуку киноаппарата, перестал обращать на него внимание и послушно выполнял задания. Зато человека, крутившего ручку, Арго считал своим злейшим врагом. Он каждую минуту старался выместить своё зло на брюках операторов; не раз операторам приходилось от дюймовых клыков «артиста» спасаться на дереве.
«Переводчиком» при нашем «артисте» всегда была я. Режиссёр говорил мне, какая «игра» требуется от волка, а я уже обдумывала, как этого добиться. Это не составляло особого труда, так как я хорошо знала характер Арго. Но как-то раз, во время съёмки одной из картин, случилась история, которая чуть не кончилась плохо. Нужно было заснять борьбу женщины с волком. Сделать это было нетрудно: Арго любил играть, а во время игры он набрасывался на меня, делая вид, что хочет укусить. Надо было только вызвать его на игру.
Вышли на съёмку. Никогда не имевший дела с дикими животными, режиссёр решил, что волк может подождать, и занялся другими делами. Арго ждал. Время подходило к трём часам, когда Арго обычно получает свою порцию мяса. Голодный, он всё больше и больше волновался: то ложился, то вставал. Видя это, я стала требовать немедленной съёмки.
Наконец всё было готово. Меня загримировали и одели в тулуп. Против тулупа я протестовала: от него сильно пахло овчиной, а для голодного волка это был большой соблазн. Но спорить было трудно, да и времени не было. Я подошла к метавшемуся волку. Арго сразу же молниеносным броском кинулся на меня и всей силой стальных челюстей вцепился в тулуп. Глаза у него злобно горели, а шерсть встала дыбом. Пришлось много раз как можно спокойнее назвать его по имени, прежде чем знакомый голос дошёл до сознания волка. Медленно, с трудом Арго разжал зубы, долго и внимательно смотрел мне в лицо. Затем, узнав, он виновато прижал уши, отряхнулся. Шерсть, стоявшая дыбом, легла, и уже не верилось, что минуту назад передо мной был злобный, дикий зверь.
