Майя Фролова - Солнечная Северяния
Но костра он не увидел. А сопки так похожи, что найти место, где остановилась машина, было трудно.
Они пошли от ручья по еле заметной тропинке — будто кто-то прошёл здесь недавно и примял мох.
— Куда мы идём? — жалобно спросила Лялька.
— Искать наших. Наверное, эта тропка выведет нас на дорогу.
Место было совсем глухое. Мрачные лиственницы, обросшие косматым чёрным мхом. Много поваленных гнилых деревьев, заросли багульника.
Тропинка пошла по низине, и стали совсем ясно видны следы. Они были небольшие, будто ступала босая детская нога с узкой пяточкой и растопыренными пальчиками.
— Разве здесь детям можно ходить босиком? — спросила Лялька.
— Давай лучше сойдём с этого следа, — сказал Андрюша.
Но это было не так просто. Тот, кто прошёл здесь первым, выбирал самую удобную дорогу, и как только Лялька и Андрюша свернули с неё, они провалились в мох и багульник.
Ноги цеплялись за сухие ветки, то и дело приходилось перелезать через поваленные деревья. А дальше вообще началась чащоба. Только в одном месте светлела просека, и как раз туда вели странные следы. Но пришлось выйти на просеку.
Теперь Лялька и Андрюша не разговаривали. Позади шумел ручей, да резко, противно кричала какая-то птица. Это была ворона. Ворона летела за ними, то обгоняя, то отставая.
Лялька шла впереди. Впереди не так страшно, не надо оглядываться. Вдруг она остановилась и присела. Андрюша тоже невольно присел.
— Медведь! — одними губами прошептала Лялька.
Андрюша привстал и увидел метрах в тридцати на просеке среди высокой травы голову с ушами, повёрнутую в их сторону. Это была голова медведя, хорошо знакомая по игрушкам и картинкам.
— Почему мы не убегаем? — Лялька готова была зареветь.
— Всё равно он нас видел. Разве от медведя убежишь? Он бегает быстрее лошади. Давай подождём. Может, он сам уйдёт…
Они сидели затаив дыхание, но никакого движения на просеке не было. Тогда Андрюша снова поднялся и тут же сел.
— Смотрит сюда…
Прошло минут пять — медведь не шевелился. Андрюша встал и начал пристально вглядываться. Голова медвежья, но почему он не двигается?
— Давай подойдём поближе, — наконец нерешительно сказал Андрюша. — Похоже, что это пень.
— А вдруг не пень? Мы подойдём, а он кинется…
— Не будем же мы здесь сидеть. Нам и так попадёт.
Они осторожно пошли вперёд и скоро увидели, что это действительно пень, хотя и очень похожий на медвежью голову. Тогда они схватились за руки и помчались от страшного места, не разбирая дороги.
Заросли кончились. Они выбежали на дорогу и сразу увидели костёр и людей возле машины. Их тоже увидели. Все стали кричать и махать руками. Наверное, их уже искали.
— Если вы будете так делать, придётся вам сидеть дома. Это же тайга. Заблудиться просто, а попробуй найди! — выговаривал Андрюше дядя Сеня.
Мама обнимала Ляльку. Ей, как всегда, не попало, хотя она первая предложила поискать Дюму и Мекешу.
Пришлось всё рассказать. И про следы, и про пень.
— Да, это медвежьи следы, — сказал дядя Сеня. — Правда, осенью медведь сыт, человека не тронет, но напугать может. Шутки с медведем плохи.
— Медведь не нападёт, если его не трогать, — сказал шофёр. — Есть медведи-шатуны. Они не спят зимой, шатаются по тайге. Те злые, сами нападают.
— А почему тогда в книжках про медведей пишут, что они хорошие? — спросила Лялька.
— Они действительно хорошие, — сказал шофёр, — только лучше от них держаться подальше. Я работал на руднике, на трассе. Так рабочие там приучили медведя возить тележку. Поставят на тележку бидон с борщом, привяжут его и позвонят в звоночек. Привезёт медведь на дальний участок борщ, поедят рабочие — и назад бидон отвезёт.
У костра пошли рассказы про всякие медвежьи истории…
Как Ляльку исключили из лошадок
Сыплет из туч мелкая колючая крупка, ветер гоняет её по тротуару. Прохожие подняли воротники. Улицы стали голыми, серыми.
На сопках вокруг города лежит снег. Рано он там на зиму устроился — ещё в октябре. Замёрзли речки, в бухте появилась шуга. А в Охотском море воюют со штормами пароходы. Идут им на помощь ледоколы, вылетают самолёты на ледовую разведку. Зима…
Но ведь и зимой бывают такие события, из-за которых не жалко, что пришла зима. Это, конечно, ёлка и новогодние праздники.
К Новому году в Лялькином детском саду начали готовиться чуть ли не сразу после ноябрьских праздников. Ведь давно известно, что Новый год — самый весёлый праздник.
Кто в каком танце будет участвовать, распределяли на музыкальном занятии. Десять девочек назначили хлопушками, восемь — снежинками, а всех мальчиков — конькобежцами. Но был один танец — «Тройка», — в котором хотелось участвовать всем. А для него нужно только пять человек: трёх лошадок, одну девицу-красавицу и кучера.
Кучером сразу назначили Юру Пенькова, потому что только он один мог танцевать вприсядку.
— А девочек мы возьмём таких, которые не получают замечаний, — сказала воспитательница Клавдия Михайловна.
У Ляльки замерло сердце. Ей очень, ну просто очень-очень хотелось быть лошадкой. Но Лялька часто получала замечания, особенно во время обеда или завтрака. У неё был недостаток, который очень ей мешал: она любила поговорить, и как раз тогда, когда надо было молчать. Но танцевать Лялька любила ещё больше. Поэтому она смотрела на Клавдию Михайловну умоляющими глазами и твердила про себя: «Я больше никогда-никогда не буду разговаривать за столом. Возьмите меня в лошадки. Пожалуйста…»
— Девицей-красавицей будет самая дисциплинированная девочка Оля Иванова, лошадками — Элла Кравцова, Таня Глебова и… — Клавдия Михайловна посмотрела на Ляльку, — и Ляля Смирнова, только с условием, что она не получит больше ни одного замечания.
Дома только и разговоров было что о «Тройке». Каждый вечер Лялька репетировала. Она упросила Андрюшу побыть кучером и подавать ей игрушечное ведёрко, а сама, как вредная лошадь, мотала головой и отворачивалась.
— Только вы все обязательно приходите на утренник, — приглашала она.
Но через несколько дней Лялька как-то странно затихла и на утренник перестала приглашать.
— Что это ты не репетируешь своих лошадок? — удивилась мама.
— А я уже всё выучила, — ответила Лялька.
Как-то вечером все собрались на кухне. Андрюша рассказывал, как у них в школе готовятся к встрече Нового года.
— Старшеклассники строят ракету. Они пошлют её за Дедом-Морозом, и он прилетит…
— Можешь не хвастаться, — перебила его Лялька. — К нам тоже придёт Дед-Мороз. И я даже буду с ним разговаривать. Он спросит: «Как зовут тебя, игрушка?», а я отвечу: «Меня зовут хлопушка…»
— Почему — хлопушка? — спросила тётя Рая. — Ты же будешь лошадкой.
Лялька растерянно посмотрела на неё, потом на маму и тихо сказала:
— Меня исключили из лошадок…
— Я же говорил, что она не утерпит. У-у, болтушка! — сказал Андрюша презрительно.
Лялька молчала, опустив голову.
— Ну что ж, — сказала мама, — наказывать тебя не буду. Ты сама себя наказала. Но на утренник я не пойду.
— Видишь какая ты, — подняла голову Лялька. — Тебе хочется, чтобы твоя дочка только лошадкой была. А если хлопушкой, то уже и не пойдёшь!
— Хлопушкой быть совсем не плохо, — ответила мама. — Дело в том, что тебя перевели в хлопушки за плохое поведение. Мне просто стыдно идти.
Но на утренник мама всё же пошла.
Родителей собралось много. В углу, где они стояли, было так тесно, что Лялька не могла разглядеть, пришла мама или нет. Но огорчаться у неё не было времени: Снегурочка позвала Деда-Мороза, и праздник начался.
Все дети были в красивых костюмах, все танцевали. И конькобежцы в пушистых круглых шапочках, и разноцветные хлопушки.
Но самыми красивыми всё-таки были лошадки в голубых платьицах, отороченных белым мехом, в шапочках с султанами. Средняя лошадка держала дугу с колокольчиками. Когда лошадки скакали, колокольчики позванивали.
Лялька не спускала с лошадок глаз. И, хотя она улыбалась, было видно, как горько ей в эту минуту, как хотелось ей быть лошадкой.
Может быть, Лялька даже разревелась бы, но тут она увидела маму. Мама смотрела не на лошадок, а на неё и весело улыбалась.
Когда утренник закончился, детей сфотографировали всех вместе, а лошадок, кучера и девицу-красавицу отдельно. Но Ляльке больше не хотелось плакать. В одной руке она держала розовый мешочек с конфетами, который дал ей Дед-Мороз, другой рукой крепко ухватилась за мамину руку.
Всё-таки мама сделала очень правильно, что пришла на утренник.
Последние страницы старого года
