Карен Маккомби - Фрэнки, Персик и я
Мне кажется, родители так привыкли говорить «нет», когда речь шла о домашних животных, что у них просто язык не поворачивался сказать «да».
— С-с-с-спасибо!
Пробормотав, запинаясь, благодарность, я нагнулась и почесала Персика за ухом, а в ответ услышала благодарное «мурррр». Потом он отвлекся на разбухший в молоке шоколадный шарик, который Джейк благородно бросил ему с высоты, и стал лизать его. Да, Персику здесь должно понравиться.
Подняв глаза, я увидела, как мама и папа незаметно обменялись улыбками. Что это с ними? Как произошло, что после стольких лет нелюбви к домашним животным они ни с того ни с сего согласились взять в дом эту малопривлекательную разновидность котнесского чудовища? Разве только... разве только этим они хотели подбодрить меня. А может, подкупить? «Знаешь, Стелла так огорчена, что ее притащили из Лондона на этот богом забытый курорт, давай разрешим ей оставить этот рассадник блох для поднятия настроения».
Но сегодня утром меня совсем не надо было подбадривать. Я пришла в приподнятое настроение еще вчера, когда, проверив свою почту, обнаружила целый ливень приветов от моих подруг, написанных в разное время в субботу. Они не забыли меня! Ну, разве что Нейша — от нее ничего не было. Но я знала, что у нее нет своего компьютера и во время школьных каникул ей приходилось посылать и получать сообщения, пользуясь компьютером на маминой работе.
«...Вечеринка была классная, правда? Объелась всякой всячины, и теперь меня тошнит, так что решила встать и написать тебе. А может, меня тошнит потому, что ты уезжаешь через несколько часов? Сниф!» (Это было от Лорен, отправлено 5.30 утра.)
«Сэб та-а-а-а-а-акой классный. У меня все чешется внутри, когда я думаю, что он целует тебя! Ты та-а-а-а-акая счастливая, Стелла!» (Парминдер, отправлено в 9.29 утра.)
«...Тебе лучше быть в зоне досягаемости, Стелла Стэнсфилд, а то я никогда больше не буду с тобой разговаривать! Ха-ха-ха!» (Элени, отправлено в 11.36 утра.)
«...Я и мама только что закончили убирать дом. Все время находили серпантин в самых неожиданных местах. Больше всего внутри попугайной клетки!» (Фрэнки, отправлено в 12.10.)
Тетя Эсме, конечно, не пришла в восторг от того, что обидели ее замечательного попугайчика, но эта маленькая скотина кусалась еще хуже, чем Джейми. Да уж, не хотела бы я посмотреть на руку того, кто засовывал серпантин в клетку, когда никто этого не видел...
— Да, Стелла, совсем забыл сказать, — внезапно произнес папа, стараясь подцепить вилкой кусочек крошащегося яйца. — Я проверил компьютер рано утром, потому что ждал от компании прейскурант на половую доску из вторсырья.
Поскольку я очень вежливая девочка, я подавила желание зевнуть и ждала, пока он подойдет к сути дела.
— Я сразу не передал тебе. Пришло сообщение от Нейши. Извини, что забыл про него...
Резко вскочив со стула, я потревожила обмотавшегося вокруг моей ноги Персика, который промурлыкал нечто вопросительное.
— Прошу прощения! — пробормотала я, поспешно устремляясь к компьютеру, чтобы прочитать последнее ожидаемое мной послание.
«Привет, Стелла! Прости я не ответила тебе, я настоящая дрянь, я знаю...»
Ее послание было датировано вчерашним днем, то есть понедельником.
«...Никак не могла раньше пробраться к маме на работу. Как на новом месте? Надеюсь, там не очень скучно. Здесь все в порядке. В субботу вечером здорово повеселились, но Фрэнки уже, наверное, рассказала тебе обо всем. Мы немного прогулялись у прудов в Хэмстеде. Народу полно — просто смех. Парминдер убедила Лорен окунуть ноги в воду (ты знаешь, как она этого боится — можно подумать, что там полно акул!), а потом подскочил Сэб, вытащил ее и притворился, что сейчас бросит обратно! Лорен чуть не умерла от страха.
Ой, тут пришел мамин начальник, так что мне надо срочно закругляться.
До скорого! Нейш».
Мне потребовалось прочитать сообщение Нейши три раза, чтобы сообразить, почему оно так сильно поразило меня. Наконец до меня дошло. Прошлым вечером я разговаривала с Фрэнки, хотя разговор был странно коротким. Очень странный звонок, и она ничего не сказала о том, что виделась с Сэбом вечером в субботу. В какую же игру играет моя так называемая лучшая подруга?
* * *
— Послушай, я уверена, что Фрэнки не сказала тебе об этом потому, что не хотела тебя расстраивать, — предположила мама, привычным жестом вытаскивая пластиковый трактор из рук Джейми, пока тот его не сломал. — Я уверена — она просто не хотела, чтобы ты почувствовала свое одиночество, находясь так далеко от своих подруг и их затей.
— Может быть, — пожала я плечами, нагибаясь над коляской близнецов, чтобы разглядеть, как сильно трактор Джейми поранил нос Джейка (особых повреждений не наблюдалось, только красная ссадина средних размеров).
— Дело в том, Стелла... — Маме пришлось повысить голос, поскольку Джейми затянул заунывное
«куда-пропала-моя-игрушка». — Мне кажется, ты просто чувствуешь себя сейчас слишком незащищенной. Все это, — она указала рукой куда-то в направлении крошечной главной улицы Портбора с ее магазинами, — слишком огорчает тебя. Да и Фрэнки еще никогда не покидала тебя в беде, правда?
Я покачала головой. В это время мы проходили мимо лавки мясника с жуткими кусками мяса, вывешенными в витрине...
— Так предоставь ей пока презумпцию невиновности. Ты обо всем сможешь расспросить ее в эти выходные. И... интересно, что это такое?
В Лондоне мама всегда делала стрижку в одной и той же парикмахерской в Вест-Энде после того, как попалась на удочку одного из тех агентов, которые по телефону рекламируют свои разглаживающие маски и всякое такое. Даже после того, как она перестала работать (из-за рождения близнецов), она все равно делала стрижку только там и не вошла бы в местную парикмахерскую даже за триллион фунтов. И вот теперь она стояла у двери с надписью «Салон красоты и кампания стелистов», которая выглядела так же непрезентабельно, как соседняя лавка мясника.
— Стелла, присмотри, пожалуйста, за близнецами. Я только заскочу внутрь и возьму прейскурант.
Прежде чем я успела сказать «ладно», она уже исчезла, оставив меня вместе с мапетами. Не то чтобы меня это огорчило. Близнецы вряд ли могли привести меня в замешательство своими воплями, к которым я давно привыкла. Что меня действительно удивило, так это радостное возбуждение мамы по поводу этой жалкой парикмахерской, где даже вывеску не могли написать без ошибок. Разве в заведении под названием «Кампания стелистов» могли делать хорошие прически и маникюр? Я бы побоялась делать там даже мелирование, чтобы потом не оказаться лысой, как бильярдный шар.
— Во всяком случае, — пробормотала я, присев на корточки и разговаривая с Джейком, который счастливо улыбался, несмотря на пламенеющую царапину на носу, — какой смысл маме делать маску на лице и маникюр, когда мы живем практически на строительной площадке?
— Маяток деяет бумммм! — жизнерадостно завопил Джейк.
Да, конечно, дома, на стройплощадке, молоток действительно делал «бум». Сразу же после завтрака папа взял кувалду и ударил ею по беззащитной стене. Раздался такой грохот, что Персик немедленно исчез из поля зрения, а у меня не осталось другого выбора, как пойти за покупками с мамой и близнецами.
— Байшой гьюзавик, байшой гьюзавик!
Это был Джейми, который сразу же перестал горевать о своей игрушке-оружии, когда появилось нечто более существенное. Я почувствовала грузовик раньше, чем его увидела: земля дрожала от его грохота. Или, точнее, их грохота, поскольку целая колонна грузовиков медленно проползла по главной улице по направлению к берегу. Большие листы брезента были натянуты над самым странным из грузов — широкими многоцветными арками из металла, усыпанными рядами шариков.
«Парк развлечений», — прочитала я надпись на боку первого грузовика, который теперь, включив правый поворот, миновал ресторанчик «Рыба и чипсы», чтобы повернуть на набережную.
Взглянув на дорогу, куда сворачивала колонна, я вдруг заметила, могу поклясться, вспышку рыжего меха, исчезнувшую за стоявшей на тротуаре вывеской «Свежая треска».
— Надо сказать, они здесь очень дружелюбны, — сияя, проговорила мама, выходя из парикмахерской на солнечную мостовую со стопкой буклетов в руках.
Я чуть не подпрыгнула, увидев женщину средних лет, невысокого роста, которая махала мне из парикмахерской: яркая губная помада, румяна и облако обесцвеченных белокурых волос за стеклом в двадцати сантиметрах от моего лица.
— Хозяйка салона сделала тебе комплимент, — скороговоркой пробормотала мама, забирая у меня двухместную коляску с близнецами. — Она сказала, что у тебя великолепные волосы.
— Может быть, но, бьюсь об заклад, они понятия не имеют, как стричь такие волосы, — проворчала я, подумав, что трудно принять комплимент от дамы с прической, похожей на пук сахарной ваты на палке.
