Александр Дорофеев - Звезда корабельная
Уже к концу февраля 1696 года солдаты и плотники срубили из сырого, мерзлого леса части двадцати с лишком судов.
Да это только четверть дела. Нужна верфь на судоходной реке. Нужно собрать галеры, оснастить, спустить на воду. Страшно подумать, сколько еще всяких «нужно»!
Пожалуй, не четверть — какая-нибудь десятая часть дела была пока завершена.
Нужны десятки тысяч работных людей. Нужны умелые плотники и столяры. Нужны лес, канаты, металл, пенька, парусина, смола. Нужны транспортные суда для перевозки под Азов солдат и артиллерии — по меньшей мере, тысяча стругов, пятьсот лодок, сто плотов.
И все это за два с небольшим месяца: весной морской караван должен выйти к Азову. Это не один корабль за целую зиму построить, как на Белом море. Есть от чего растеряться, руки опустить!
Но Петр не позволял себе такого. Умел он не только плотничать-столярничать, рыть окопы, стрелять из пушек. Умел Петр приказать, да так, что ослушаться его не смели.
Для строительства первой русской военной флотилии выбрал он город Воронеж. Тут и река судоходная — прямой путь к Азову, и леса дремучие — дубовые, буковые, липовые, сосновые. На небольшом острове близ города издавна рубили и строгали грузовые лодки — струги. Каждый год на них перевозили хлебное жалованье донским казакам, охранявшим южные границы России. По реке Воронеж струги спускались в Дон и дальше вниз по течению, в донские степи. Обратно их не пригоняли — тяжело супротив течения.
А еще важно, что в городе было много мастеровых людей — плотников, смолокуров, канатчиков, — необходимых для корабельного дела.
В марте начали прибывать корабли из села Преображенского. При каждой разобранной галере был капитан с командой из солдат Преображенского и Семеновского полков. Лучших своих товарищей отрядил Петр в морскую службу.
День и ночь — то в распутицу, в грязь непролазную, то в метель и жгучий мороз — шли санным путем к Воронежу десять тысяч крестьянских подвод.
— Первый поход нашей славной флотилии, — глядел Петр на унылую вереницу груженых телег. — А ведь развернемся боевым строем на море Синем! Скажем туркам наше русское «добро»!
Петр спешил в Воронеж. Не по душе ему было только приказы отдавать — хотелось, видно, обеими руками самому за дело взяться.
Воронеж
Воронежские господа очень хлопотали, поджидая Петра. Дома свои особенно убирали, наряды пышные примеривали. Хотели удивить государя, порадовать, какая в городе жизнь богатая, достойная.
Но Петр явился с другими думами, дело торопить. Встречали в Воронеже царя, а прибыл капитан морской в черном глухом мундире. Поселился на берегу реки, рядом с пристанью. Хоть и назывался его дом громко — «Государев шатер» — а был совсем небольшим домишкой. Зато баню во дворе поставили знатную.
— После трудов корабельных добрая баня нужна, — говорил Петр.
Тогда все бани топили по-черному. Дым выпускали через дверь, на стенах — сажа, копоть. А эту соорудили с трубой вытяжной, по-белому. К тому ж два окошка и печка, выложенная изразцами. Сени банные с перилами, опиравшимися на точеные столбики — балясины.
— Хороши балясины! — любовался Петр. — Да вот только балясничать, из пустого в порожнее переливать совсем недосуг.
С раннего утра он уже на верфи — при корабельном деле. А на берегу круглые сутки горят костры, стучат топоры, повизгивают пилы, хлопочет работный люд, деловито посматривают заморские мастера. Тут и там громоздятся бревна, доски, бочки со смолой, тугие кольца канатов.
Каждую галеру собирала такая бригада: главный мастер, плотник, подмастерье, шесть кузнецов, шестьдесят подручных плотников, один столяр, один резчик по дереву, украшавший борта узорами, один маляр да еще лекарь.
Петр за всем успевал доглядеть. То циркуль у него в руке и бумага, то пила или топор. На пару с Лукьяном Верещагиным трудился он над галерой, которой уже дал имя «Принципиум» — Начало.
На этом корабле заранее числились матросами Федосей Скляев, Лукьян Верещагин и Степан Васильев, боцманом Гаврила Меншиков, а капитаном сам Петр Алексеевич. Да еще Сашка Кикин при нем денщиком.
Так вместе они и работали, из одного котла кашу да клецки ели. Как говорится, в одном хлебе жили.
Со всех концов России съехались в Воронеж мастера — строить флот для победы над турками. Из Архангельска и Астрахани, из Вологды и Нижнего Новгорода. Были тут Осип Щека с двадцатью четырьмя товарищами и мастер Яков Иванов с большой командой плотников.
Как говаривал Петр, дело шло с поспешанием. На глазах росли корабли, поднимались, как терема огромные.
«Неужто, — думали воронежцы, — пойдут по воде эдакие громадины!? Да куда им, таким тяжелым! Небось, потонут…»
Беды-ненастья
Не все однако гладко шло в корабельном деле. Железа, к примеру, не хватало. Капитаны жаловались — в кузнице угля нет, потому и простои…
Нередко подводчики бежали с дороги, бросая поклажу. Да и как не бежать, когда лошади еле на ногах держались от тяжелой работы. А на дворе уже весна — пахать, сеять время. Без лошади — горе!
Во всем Петру надобно разобраться — выслушать доклады помощников о расходах, о найме новых плотников, о заготовке пеньки, смолы, снастей, о подвозке железа…
— Оглядеть все железные заводы в округе! — приказывал Петр. — Доставить все железо, какое найдется!
На дворе рассвет, а капитан Петр Алексеевич еще и спать не ложился.
«Восемь компасов, — составлял роспись необходимых припасов, — десять песочных часов, смолы жидкой шестьдесят три бочки, двести гвоздей по десять пальцев длиной, да две тысячи — по семь пальцев».
Ну, хоть к утру, а со всеми делами можно управиться. Вот с погодой и природой — никак!
Вдруг леса загорелись именно там, где рубили струги. «Или злодеи-поджигатели хотят морскому походу остановку учинить?» — размышлял Петр.
Да сколько ни думай, пожары не уймешь. Хорошо, дожди зарядили. Весенние, проливные. Реки начали вскрываться. Уж собрались для пробы одну галеру на воду спустить, как ударили вдруг морозы. Да какие! Снежная буря пришла с севера, стужа великая. Целую неделю невозможно было работать на верфи.
Томился Петр без дела в Государевом шатре. Только шахматы развлекали. Играл с шутами-балагурами придворными — Степкой Вытащи да Ивашкой Биткой.
— Гляди-ка, — говорил Петр Битке, — у тебя ныне черное войско. Быть тебе азовским пашой. А уж я поведу осаду по всем правилам.
— Аз не без глаз — все вижу, — отвечал Битка, склонившись над доской.
Петр лихо выдвинул вперед белого короля со свитой пешек.
— Аз, да увяз, да не выбрался, — подмигивал Битка.
Но белые пешки умудрились уже ворваться в неприятельский лагерь. Тесно стало черным коням, слонам и ладьям.
— «Буки» — букашки, «веди» — таракашки, «глаголь» — кочерыжка, — вздохнул Битка и положил, сдаваясь, своего короля на доску.
— Что же тогда «добро»? — спросил довольный победой Петр.
— Большая ложка, — подал голос из угла Степка Вытащи.
За окном гудел буран, окна были залеплены снегом.
— Стольник Засекин второго дня свиным ухом подавился, — тихо молвил Битка.
Да Петр уже не слушал своих шутов, далеко был мыслями.
«А под Азовом, верно, тепло, — представил он цветущие донские степи. — Сине море нас ждет-не дождется».
Морской караван
Как только окончательно вскрылась ото льда река Воронеж, многие сотни плотов, стругов и лодок спустили на воду. Первого апреля начали грузить на них пушки, порох, свинец, ядра, бомбы, хлебные запасы.
На другой день торжественно вошла в реку и первая из галер — «Принципиум».
— Воистину сегодня начало положено русскому флоту! — возгласил капитан Петр.
Поднялся на галеру и отсалютовал из пушки.
Теперь ежедневно воды реки Воронеж принимали все новые и новые суда.
И вот в конце апреля весь флот был готов к дальнему пути. Впереди пошел грузовой караван с восемью полками под командованием генералов Головина и Гордона.
Через неделю — отряд из семи кораблей во главе с галерой «Принципиум», которой управлял капитан Петр.
Затем — и остальные суда. День и ночь продвигались вперед галеры — под парусами и греблей. Первая русская флотилия шла в первый боевой поход.
И это был, конечно, совсем не тот караван торговых карбасов, что ходил когда-то по Северной Двине к Архангельску.
Впереди поджидала турецкая крепость Азов, а за нею — Синее море.
И смех, и досада
Незадолго до прихода нашей флотилии казаки атамана Фрола Минаева вышли на легких своих лодках в море. И увидали два турецких корабля.
Казаки, не долго думая, пошли на абордаж. Но борта кораблей высоки. Никак не удавалось взобраться на них с лодок.
