Александр Дорофеев - Звезда корабельная
Назывались-то они по-прежнему, но учились ратному делу вполне серьезно — без шуток и потех. Отборная, преданная Петру гвардия выросла из потешных ребят. Многих уже испытали беломорские волны.
И теперь, держа на ладони первую свою саблю, решил Петр поглядеть, каковы полки его в сухопутном деле, провести большие маневры, что замыслил еще у Белого моря в Архангельске.
Кожуховский поход
Петр составил две армии — «нашу» и «неприятельскую» во главе с «королем». В «нашу» входили Преображенский и Семеновский полки, три роты «гранатников» и еще две роты боярских людей — «Навалы» и «Налеты». А «неприятельская» армия была собрана из старого московского войска — из стрельцов.
В середине сентября обе армии собрались в поход. «Неприятелю» пришлось пройти через всю Москву.
«Ну-у-у, опять, сызнова, государь шутить отправился, — говорил народ на улицах. — Одна потеха на уме!»
Торжественно прошагали стрельцы по Тверской, через Кремль, Каменный мост и Замоскворечье. Вышли через Серпуховские ворота к деревне Кожухово. Спустя три дня «король» дал знать, что готов оборонять земляной город.
Двинулась и «наша» армия, в которой сам Петр был в звании бомбардира. Вскоре приблизилась к «вражескому» городку.
Сильный был дождь, ливень проливной, когда «наша» армия пошла на приступ.
С крепостного вала стрельцы палили из самопалов холостыми патронами, бросали гранаты и горшки с горючей смесью, лили воду из медных труб, отбивались длинными шестами с горящей паклей.
— Гей! Налети, «Навалы»! Навались, «Налеты»! — прокричал Петр, заряжая пушку.
И тут все произошло так быстро, что даже пушка, говорят, выстрелить не успела.
Может, не хотели стрельцы мокнуть до костей под осенним ливнем. Может, «Навалы» и «Налеты» так отчаянно штурмовали городок, мечтая поскорее укрыться от дождя и ветра. Одним словом, крепость сразу, не препираясь, сдалась на милость победителя. Привели и самого «короля» со связанными за спиной руками.
Петр ужасно рассердился.
— Вот тебе моя милость! — сказал «королю». — Собирай свое войско в крепости и обороняйся до крайности. Иначе, поверь, хуже будет!
Ну, и правда, к чему такая скорая, случайная и глупая победа, когда войска должны научиться осаждать крепость по всем правилам военного искусства. Ясно, что от лихого навала да простого налета мало толку в серьезном сражении…
По осадной науке нужно было взорвать крепостной вал в нескольких местах сразу и тогда брать городок приступом.
Войска «наши» принялись копать сапы и апроши — узенькие ровики, по которым можно подобраться к валу, устроить под ним минную галерею. Вели апроши и сапы зигзагами. Землю выбрасывали вперед, чтобы защищала от вражеских пуль.
Петр копал наравне с другими солдатами-саперами. Дождь не утихал который день. Воды в канавах набралось по колено. Жидкая грязь летела из-под лопат и заступов.
Но когда дело дошло до минных подкопов, стало еще труднее. Вдруг открылись подземные ключи и до краев наполнили ямы. Да еще осажденные непрестанно лили сверху воду.
Все же Петр с товарищами быстрее других умудрился подвести подкоп и заложить в него четыре ящика пороху. Теперь только и ждали приказа — взорвать мину!
Как дали сигнал к решающему приступу, грохнул взрыв. Вал дрогнул и как бы присел в одном месте. «Наши» полки легко перешли через него.
Однако в самой крепости осажденные дрались не на шутку — сдаваться-то было не велено! Уже казалось, что идет настоящий бой. Много было раненых, обожженных.
Петр сражался рядом с друзьями из Преображенского полка.
— Господин бомбардир! — кричал ему Гаврила Меншиков. — Слева! Слева заходи! Сейчас мы его!
«Неприятельский» полковник, здоровенный детина, замахнулся было шпагой, да остановился. Петр сбил его на землю и скрутил руки за спиной.
— Плохой ты полковник, — склонился над пленным, — если простого бомбардира устрашился!
Кожуховский поход, как заведено, кончился большим пиром. А на другой день все войска — и «наши», и «неприятельские» — мирно отправились в Москву, на свои квартиры.
«Напотешился царь!» — говорили на улицах москвичи.
Шутки в сторону
— Потрудились мы под Кожуховом на военной потехе, — сказал Петр своим друзьям. — Ничего более, кроме игры да шуток, на уме не было. Но привела игра к настоящему делу. Пора поднять оружие на врагов России!
— Пора, государь, пора! — отвечали преображенцы. — Вдоволь наигрались-напотешились! Проверим в деле силу русского оружия!
— А ведь велено азбуку с первой буквы учить, — усмехнулся Петр. — С «азов» все начинается, как говаривал мне Никита Зотов. Так и мы, ребята, начнем ратные дела с похода на Азов!
Задумались преображенцы — совсем не простое дело штурмовать Азов-крепость.
На самом юге земель русских стоит этот город — там, где река Дон впадает в море Азовское, которое Синим зовется.
Когда-то был Азов русским. Да захватили его половцы, а потом турки.
Не позволяет крепость Азов выходить в море, идти по нему в заморские страны, торговать свободно к славе Русского государства.
Томится громадная страна, как в темнице. Одно Белое море едва приоткрыто, точно малое оконце. Да темница, пожалуй, на то и существует, чтобы, когда время придет, из нее вырваться.
Так нужен России выход в Синее море, но стоит на пути Азов…
Сильно укреплен город. Каменная крепость с отдельным замком внутри. Повсюду пушечные батареи. Вокруг ров глубокий и вал земляной.
Сильна крепость Азов! И с моря Синего в любую минуту поможет турецкий флот — подведет людей, снаряды, еду.
А чтобы донские казаки не беспокоили, турки саму реку Дон перегородили. Выстроили на обоих берегах каменные башни-каланчи, протянули между ними толстые цепи. Ни одна казацкая лодка не пройдет дальше турецких каланчей!
Да, Азов — это, конечно, не земляной городок под деревней Кожухово. Тут шутки-потехи в сторону — дело серьезное.
Часть 3
От «азов» к «добру»
Торжественная встреча
Во главе армии Петр поставил трех генералов — Головина, Лефорта и Гордона.
Сам царь числился бомбардиром бомбардирской роты Преображенского полка. Верно, хотел быть ближе к своим друзьям потешным. А собирались в поход и Федосей Скляев, и Гаврила Меншиков, и Сашка Кикин, и братья Лукины — Григорий да Тихон.
Появился у Петра и новый товарищ — голландский матрос и артиллерист Якоб Янсен, хорошо знавший свое дело. Петр полюбил его, как друга верного и честного, — назначил командиром батареи мортир.
— Что, Яшка, как тебе на русской службе живется? — спрашивал бывало.
— Не скажу ни добра, ни худа, — весело отвечал Янсен. — Плати хорошо, герр Питер, и я исправен буду!
— Ну а под Азовом, думаешь, победим мы?
— Кто-нибудь да победит, — отшучивался Янсен.
План похода на Азов утвердили на Пушечном дворе. Войска генерала Гордона должны подойти первыми и окружить город, чтобы не получал подмоги.
Два месяца были в пути полки Гордона. У городка Раздоры присоединился к ним атаман Фрол Минаев с донскими казаками. Наконец в жаркий июньский полдень поднялись войска на гряду холмов, и с самого высокого — Скопиной кровли — увидали Азов-крепость.
По военному обычаю того времени, генерал Гордон приказал дать залп из трех пушек — мол, тут мы, скоро на приступ пойдем.
Турки из крепости ответили беспорядочной стрельбой.
— И куда палят? — удивлялся Гордон. — Думают что ли напугать?!
Но вскоре дело прояснилось. Турки целились в деревянные постройки, которых вокруг крепости было немало, — чтобы не мешали обороне. Через несколько часов окрестности Азова полыхали.
«Торжественная встреча, — подумал Гордон, — В огне и грохоте. Похоже, действительно не до шуток будет»…
Долго еще дымилось пепелище, и тоска одолевала при одном взгляде на него.
Каланчи
На грузовых лодках-стругах прибыли по Дону войска Головина и Лефорта. Смогли дойти, конечно, только до каланчей. Петр приказал высадиться да сразу выгружать артиллерию.
— Обедать после будем, — сказал встречавшему генералу Гордону, и принялся таскать бочки с порохом, кули с дробью, — Сколько у тебя, Лукин, бочек-то на струге? — спросил Григория.
— Ни много, ни мало, а двести семьдесят пять — ровным счетом. Да еще тысяча двести бомб.
— Выгружайте, ребятушки, выгружайте, — приговаривал Петр, подставляя спину под очередной куль. — Гей, здорово! Все в Азов-крепость полетит.
Подошел генерал Головин:
— Жара-то какова, господин бомбардир! Пекло адское, и нет тени под этим солнцем…
— Да скинь ты парчовый кафтан, Автомон Михайлович! Не пекись зря — пекись о деле. Подставляй плечо под бочку, пусть турки на вежах своих знают-ведают, каковы русские генералы.
