Владимир Машков - Веселая дюжина
Мои друзья, задрав повыше ноги, мирно дремлют в кювете под липами. Рядом прикорнули велосипеды.
— Привет! — кричу я, подбегая к ребятам.
Друзья радостно окружают меня.
— Пока все идет неплохо, — подмигивает мне Горох.
— И ребята в отряде настоящие, — говорит Генка.
— Вот не думал, что Капитолина похвалит ваше воззвание, — удивляется Семка.
— Я тоже, — говорю я.
— Не нравится мне Аскольд. Он может вам навредить, — предупреждает Горох.
— Я думаю, что он долго не выдержит. Сбежит от нас, — улыбаюсь я и спрашиваю: — А вам еще далеко ехать?
— Далеко, — отвечает Генка. — Хочешь с нами?
— Хочу.
— Ты пока отдохни, наберись сил, — уговаривает меня Семка, — а мы скоро за тобой заедем.
— Буду набираться сил, — вздыхаю я.
Мои друзья вскакивают на велосипеды и снова мчатся по шоссе. А солнце стоит за их спинами и освещает им дорогу.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ Я ПРОИЗНОШУ РЕЧЬ
О ВРЕДЕ КУПАНИЯ В ЖАРКИЙ ЛЕТНИЙ ДЕНЬ
Капитолина Петровна полоскала в воде термометр, напевая: "Распрягайте, хлопцы, коней та лягайте спочивать…"
Коней у нас никаких не было, но почивать мы ложились. А что нам оставалось делать, когда нас не пускали в воду.
— 17 градусов, — радостно воскликнула Капитолина Петровна, — еще часок терпения, и вы сможете купаться.
Прямо перед нашими носами неторопливо текла река, шумела на перекатах, стаскивала с берега и проглатывала куски торфа. Они шлепались в воду и делали ее мутной, но только на минуту. А потом река снова текла, чистая и прекрасная. Я представил, какая в ней теплая вода, и мне страшно захотелось искупаться.
Уже много дней мы жили в лагере. И все это время нас не пускали купаться.
— Еще часок терпения, — ежедневно восклицала Капитолина Петровна, — и вы сможете искупаться.
Мы ждали, чтобы вода нагрелась до 18 градусов. И каждый день нам не хватало одного градуса. Единственного!
Нас, ребят из пионерлагеря "Лесная сказка", выводили на берег реки, усаживали на травку, и мы начинали гнусавыми, противными голосами клянчить, чтобы нам позволили всего одну минуту… ну хотя бы только окунуться… ну просто ноги намочить… туда и назад, и все…
— Нет и нет! — восклицала Капитолина Петровна. — Я отвечаю за вас перед родителями. Вы утонете, кто будет виноват? Я, одна я.
Итак, нам не хватало одного градуса, чтобы стать полноценными утопленниками. Тьфу! О чем это я? На такой жаре и не такие глупости в голову полезут.
Но сегодня произошло событие, которое круто переменило спокойное течение нашей жизни. А началось все с того, что приехал на велосипеде купаться какой-то парень. Видно, ему страшно хотелось побыстрей залезть в воду, потому что парень бросил на траву велосипед и с космической скоростью раздевался.
Когда он выбрался из кустов в красных с белой полоской плавках, я чуть не ахнул. Это был Колька Горох. Может, с ним прикатили и Генка с Семкой, мелькнула у меня мысль. А может, мне это снится? Нет, к сожалению, все происходило наяву.
— Колька! — закричал я. — Здорово!
— Валерка! — возликовал Горох.
Мы долго и усердно трясли друг другу руки. И все никак не могли закрыть рты. Улыбки не позволяли это сделать.
— Так ты здесь в лагере? — радостно спросил Горох. — Почему же мы ни разу не встретились?
— Не понимаю, — я удивился не меньше Кольки. — А ты где обитаешь?
— Я у бабки в деревне. Помнишь Зеленое? Километров семь отсюда. Приезжай к нам. У нас ерши клюют — по сто штук в час. А я здесь по дороге в магазин, за сахаром на варенье, — словоохотливо рассказывал Колька.
Он здорово обрадовался, что мы встретились. Я — тоже.
— Ты сейчас что, в речку полезешь? — робко спросил я.
— Конечно, — сказал Горох. — Давай вместе.
— Коробухин, тебе нельзя, — приказала за моей спиной Капитолина Петровна.
Я скосил на нее глаза и глухо промямлил:
— Мне нельзя.
— Понятно, — ухмыльнулся Горох.
Он разбежался и нырнул с обрыва. Вынырнул, отфыркался и стал откалывать номера. Колька то плыл кролем, врезаясь руками в воду с невероятной скоростью, то переворачивался на спину и, раскинув руки, отдавался на волю волн. Потом резко сбрасывал с себя оцепенение и переходил на баттерфляй. Колькино мускулистое, загорелое тело мелькало перед нашими глазами и дразнило, и манило, и злило, и бесило.
А Горох решил сегодня показать все, на что он был способен. Он вылез на берег и вытащил из сумки ласты и маску. Напялил это все на себя и снова полез в речку.
Выставив из воды кончик трубки и пуская пузыри, Колька шел по реке, как подводная лодка с перископом. Это совершенно вывело из терпения ребят. Они дружно заныли.
Я не выдержал, встал, и ноги сами понесли меня к тому месту, где лежал велосипед Гороха и его одежда. Вскоре там появился и Колька. На его мокром лице сияла довольная улыбка. Я взглянул на маску и ласты, которые Колька бросил на траву, и, не долго думая, стал раздеваться. А потом, соблюдая осторожность, облачился в Горохову подводную форму и сказал Кольке:
— Посиди пять минут в кустиках. Я — сейчас.
Когда я очутился в речке, то понял, как истосковался по воде, и решил, что надо взять все милости от природы. Я надолго исчезал под водой, ползал по дну, потом выныривал, выбрасывая из трубки фонтан брызг, как кит.
Наплававшись, я вылез на противоположном берегу отдохнуть. Никто из ребят и не подозревал, что это не Горох, а я… Но когда, не снимая ластов и маски, я растянулся на песочке, Юрка Трофименко закричал:
— А чего это у тебя — сперва плавки были красные, а теперь — синие?
Мне бы пропустить мимо ушей Юркины слова, но я был бы не я, если бы на одно слово не отвечал двумя.
— Они от холода посинели, — протянул я, стараясь подражать басу Гороха. И сам себя выдал.
— Это Коробухин! — радостно закричал Юрка.
— А почему ему можно, а нам нельзя? — спросил у Капитолины Петровны Толька.
— Коробухин себе слишком много позволяет, — в другое ухо Капитолины Петровны прошипел Ленька Александров.
Поняв, что обнаружен, я быстро влез в речку и поплыл под водой, выставив напоказ кончик трубки.
Вот говорят, если ты плывешь под водой, а на тебя с берега кричат что есть силы, то ты ничего не услышишь. Закон физики. Не верьте, ребята, тем, кто так говорит. Мне прямо в уши лезли крики Капитолины Петровны: "Коробухин! Вылазь немедленно! Вылазь сию же минуту! А то будет плохо!" (А может, еще на берегу я хорошо запомнил слова Капитолины Петровны, и они продолжали звучать в моих ушах и под водой?).
Я знал, что будет плохо, но все равно не вылезал. Надеялся спастись, хотя шансов было маловато.
На берегу меня ждали кроме моего друга Кольки Капитолина Петровна, Аскольд и ребята. У Капитолины Петровны на щеках выступили красные пятна, круглые, словно печати. Это значило, что она достаточно накалилась для того, чтобы прочесть мораль.
Но я опередил ее на долю секунды:
— Вы совершенно правы, Капитолина Петровна, вода необыкновенно холодная.
Капитолина Петровна опешила.
— Конечно, надо обязательно ждать, пока будет 18 градусов на вашем термометре, — тараторил я, воодушевляясь, — а то мы все простудимся, охрипнем и околеем.
Капитолина Петровна таращила удивленные очки.
— Ребята, — обратился я к мальчишкам и девчонкам, — поглядите внимательно на мою кожу.
Ребята поглядели внимательно.
— Такая кожа бывает у самых непородистых гусей, которых никогда вообще не жарят, а тем более с яблоками.
Ребята молчали.
— Итак, — закончил я краткую речь о вреде купания в жаркий летний день, — итак, я показал вам пример, как не надо себя вести, пример, до чего может докатиться человек, который без спроса лезет в ледяную воду.
Я стал усердно изображать, как меня трясет озноб. Ну, точно как мальчишка яблоню в чужом саду.
— Тебе надо, Коробухин, лечь в изолятор, — посоветовала Капитолина Петровна.
— Больше мне некуда лечь, только в изолятор, — с готовностью согласился я.
Поддерживаемый с обеих сторон и укутанный в сто одежек, я заковылял к лагерю.
В продолжение моей речи Горох удивленно хлопал глазами. Неужели я, закаленный парень, наверное, думал он, и смог простудиться в такую жару? Когда меня повели, я подмигнул Кольке: не трусь, все в порядке. Горох расцвел. Он все понял.
— Валерка! — крикнул Колька. — Как поправишься, приезжай ко мне. Тут недалеко. Проедешь через мостик, а потом прямо по лесу, а потом налево и еще немного прямо, а тогда уже направо — и будет Зеленое.
— Приеду! — крикнул я Кольке.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ ВОДА НЕОЖИДАННО НАГРЕВАЕТСЯ
От выслушивания нотации Капитолины Петровны я отвертелся, а от изолятора — нет. Но мне кажется, лучше валяться здоровым на больничной койке, чем таким же здоровым слушать, как тебе читают мораль.
