Екатерина Мурашова - Дверь, открытая всегда
– Вон он!!! – Шпень указывает пальцем на высокого, худощавого человека в низко надвинутой на глаза черной шапочке. – Точно – он, Птица! Видишь, оглядывается… Ну, я пошел?
– Погоди! Стой! – Сережка хватает мальчишку за плечо. – Видишь, вон там за ним идет один, в сером плаще… А вон – еще. Они вместе…
– Откуда ты знаешь?
– Глаза разуй! Ты что, фильмы про бандитов не смотришь?
– Не, не смотрю. У меня батя телевизор пропил.
– А-а, ну тогда ладно. В общем, они – прикрытие этого Птицы. Или, наоборот, приглядывают за ним, чтоб не сбежал. Видишь, проверяются… Наверное, от заказчика…
– Ну, я пошел?
– Опасно, Шпень. Может, подождать, когда он будет один?
– Да ну! Может, он теперь один вообще не ходит?
– Ну, давай. План ноль один дробь восемь.
Шпень выходит из-за будки с кассой. Сережка отступает в тень деревьев, к нему тут же подбегает Родион.
– Не суетись! – сквозь зубы цедит Сережка.
– Сережка, тут такое дело… Это Птица, да? Но я его откуда-то знаю!
– Откуда ты-то его можешь знать?!
– Не могу вспомнить, эта его шапка мешает… Если бы он ее снял…
– Ну ладно, иди на свою позицию. План ноль один дробь восемь.
– А это какой, Сережа? Я забыл…
– Бестолочь очкастая! – шипит Сережка. – Иди на место и смотри в оба.
Шпень попадается на глаза Птице. Тот моментально «делает стойку», оборачивается к напарникам, подает какой-то знак.
«Ага! – удовлетворенно бормочет Сережка. – У них тоже свой план. Но посмотрим, кто кого…»
Шпень неторопливо идет к автобусной остановке, замечает Мотыля, независимо протягивает руку для приветствия. Мотыль, ухмыляясь, пожимает ладошку Шпендика. Мальчишка отбирает у него бутылку пива, делает большой глоток. Мотыль шутливо стукает его по затылку, забирает пиво назад. О чем-то разговаривают. Мотыль угощает Шпендика сигаретой, потом достает из кармана деньги и демонстративно отсчитывает мальчишке несколько бумажек. Шпень прячет деньги в карман. В этот момент к остановке подходит автобус. Мотыль, почти не глядя назад, запрыгивает в него, машет Шпендику рукой. Один из сопровождающих Птицу людей огромными прыжками, расталкивая возмущенных людей, несется к автобусу. По пути задевает столик с сувенирами. Свистки, авторучки, накладные носы сыплются на дорожку. Человек успевает вскочить в автобус.
«Так, одного Мотыль уведет, – бормочет Сережка. – Если понял, что они вместе. Шпень должен был ему сказать. Осталось еще двое. Значит, план ноль один дробь пять…» – Сережка подает знак.
Птица и его оставшийся напарник, не скрываясь, проталкиваются поближе к Шпеню. Анка и Тахир спрыгивают с еще не остановившихся качелей и бегут к забору. Родион заходит сзади.
Шпень, словно не замечая опасности, быстро нагибается, подбирает связку накладных красных носов, вежливо улыбаясь, возвращает их молоденькой продавщице, при этом два носа, как бы сами собой, оказываются у него в кармане.
Птица хватает Шпеня за плечо, вытаскивает из толпы, прижимает к ограде:
– Попался, гаденыш!
Его напарник идет к стоящей неподалеку темной иномарке, садится за руль и подгоняет машину поближе месту «беседы». Потом выходит наружу и прислушивается, контролируя ситуацию.
– Дяденька, пусти! – верещит Шпень. – Не убивай! Я отдам чашку! Только не убивай!
– Ты знаешь, где Мотыль ее прячет?!
– Не знаю, он не говорит! Но я узнаю, ты только не убивай! Давай договоримся…
– Что-то ты крутишь… А ну, поедем с нами, там разберемся! Посидишь у нас, расскажешь, как на Мотыля выйти, а я уж сам с ним договорюсь.
– Не, не поеду! Не поеду с вами!
– Поедешь! – Птица, недолго думая, взваливает Шпендика на плечо. Шпендик отчаянно извивается и вопит. Напарник Птицы подходит сзади и быстро нажимает какие-то точки на шее мальчишки. Шпень сразу обмякает.
– Бумажник у меня в толпе спер, паршивец, и напарнику передал, – объясняет Птица оборачивающимся людям. – Сейчас вот отвезу в милицию, пусть там разбираются. С таких лет и такие наглые…
– План ноль один, дробь один! – вопит Сережка и кубарем бросается в ноги Птице. Птица не падает, но ослабляет хватку. Шпень как-то вывертывается и падает на землю на четвереньки, ошалело крутя головой. Видно, что он не совсем осознает происходящее. Родион хватает с лотка сразу два свистка, сует их в рот и оглушительно свистит.
– Милиция! Вай! Где милиция! – вторит ему Тахир.
В толпе начинается недоуменное коловращение.
Анка хватает Шпендика за руку:
– Бежим! Я знаю, куда спрятаться!
Птица с напарником бегут за Анкой и Шпендиком. Анка тащит Шпендика к эстраде. Толстого клоуна уже нет, на скамейке переодеваются танцоры, а на эстраде выступает совсем маленький мальчик-жонглер. Женщина-руководительница внимательно следит за его выступлением и шепотом что-то подсказывает. За кулисами эстрады толпятся другие циркачи. Ахают, увидев Анку и Шпеня, который почти теряет сознание.
– Анка, ты откуда?!
– Почему ты не переодеваешься? Ты что, не будешь выступать?
– Мария Николаевна заругается!
– А кто это с тобой?
– Это наш, цирковой, – задыхаясь, говорит Анка. – За ним гонятся, хотят убить. По правде. Надо его прикрыть и спрятать. Вон они!
Дети-циркачи делают круглые глаза, но вид Анки и особенно самого Шпеня убеждают их в серьезности происходящего. Старшая девочка-гимнастка подает несколько команд, и дети бросаются по дорожке навстречу Птице и его напарнику. Некоторые идут колесом, кто-то размахивает разноцветными лентами, тоненькая девочка завораживающе крутит сразу четыре блестящих обруча. На дорожке и вокруг останавливаются люди, улыбаются, показывают пальцами на расшалившихся циркачей. Маленькие дети в восторге подпрыгивают и хлопают в ладоши. Птица и его напарник тоже поневоле останавливаются. Высокий мальчик в черном плаще со звездами подходит вплотную к Птице.
– Извините, у меня тут реквизит сбежал, – вежливо говорит он и достает из кармана Птицы живую белую крысу.
Птица испуганно отпрыгивает в сторону. Его напарник, грубо расталкивая детей, пытается пройти вперед, но на его пути мгновенно возникает пирамида из совсем маленьких детишек в блестящих купальниках, изображающих космическую ракету.
– Наш налод – поколитель космоса! – гордо возглашает самый верхний малыш под аплодисменты собравшихся на дорожке людей.
Птица и его напарник, ругаясь, пытаются выбраться из пестрого водоворота. По бокам толпы прохаживаются Сережка, Родион и Тахир и внимательно наблюдают за их попытками.
Тем временем Анка подводит Шпеня к большому фанерному сундуку, откидывает крышку.
– Сиди здесь и не высовывайся, – говорит она. – Реквизит весь разобрали, места тебе хватит. Мне еще самой переодеться надо. А когда все кончится, я тебя вытащу.
Шпень сидит в абсолютной темноте, слышит приглушенные неопределенные звуки: музыка, смех, голоса.
Вдруг крышка осторожно приоткрывается и снова захлопывается. Потом открывается уже по-настоящему. В сундук заглядывает лукавая мордочка малыша-арлекина, который дразнил Сережку. Некоторое время он внимательно разглядывает Шпендика, потом серьезно спрашивает:
– А ты точно из наших, из цирковых?
– Точно, – не колеблясь, подтверждает Шпень. Непослушной рукой роется в кармане, достает пару красных поролоновых носов. – Вот! Один тебе, другой – мне! – Он надевает нос. – Мы с тобой одной крови, ты и я!
– Спасибо, – улыбается малыш и тоже надевает нос. – Те, которые за тобой гнались, ушли. Сейчас у Анки номер кончится, и я ее мигом сюда приведу… Я-то сразу понял, что ты наш. Это другие сомневались…
Вся компания медленно идет по набережной Невы, в районе Летнего Сада и Лебяжьей канавки. Нева уже по-осеннему черная, тяжелые волны лениво облизывают плюшевые, поросшие зеленой тиной камни набережной. По набережной неторопливо гуляют спокойные, хорошо одетые люди. Слышна иностранная речь.
– Чего мы сюда-то приперлись? – спрашивает Шпень, застегивая куртку и поддергивая штаны. В центре он явно чувствует себя неуютно.
– Конспирация, – объясняет Сережка. – Родиона предки достают: с кем связался? Мы с Анкой вообще на тренировках. Да и Птица с друзьями в этом районе нас караулить уж никак не станет. Ты головой-то подумай: компания у нас довольно заметная…
– Красиво здесь, – задумчиво говорит Тахир.
– И это тоже, – неожиданно покладисто соглашается Сережка. – Приобщаемся, так сказать, к прекрасному.
– Шпень, – застенчиво говорит Тахир. – Родион говорил, тебе стихи нужны… для этого… для вхождения в контакт…
– А то! – оживляется Шпендик. – Ты придумал, да?
– Какие еще стихи? – влезает Сережка.
– Вот, – объясняет Тахир. – Мы же не знаем, про что ему точно нужно. Поэтому я постарался в общем, чтоб можно было вставить. Смотри:
«Наш та-та-та так хорош,
Что ты мимо не пройдешь!»
И еще:
