Яна Шерер - Мой внутренний Элвис
К бушующему водопаду на маленьких лодчонках едут люди в синих дождевиках. Я очень боюсь воды, потому что на первой экскурсии по Ваттовому морю мне говорили, как опасно море и что во время отлива не надо убегать далеко от берега. Иначе захлебнешься в набегающей воде. С другой стороны, я не хочу мороженого — мне вовсе не улыбается снова чувствовать себя, как после «Сандей» из «Макдональдса». Но я обязательно закажу его, иначе Нелли снова заладит свое «Антье на диете».
Одно мороженое можно незаметно выкинуть.
— Мороженое, — говорю я.
— Хочу на корабле! — кричит Клара.
— Ладно-ладно, — говорит мама. — Прокачусь с тобой разочек. А вы пока съешьте мороженое.
— Ты наверняка хочешь прокатиться на корабле, а? — спрашивает папа у Нелли.
— Я уже два раза каталась, — скучнеет та.
— Жалко, — бормочет папа.
Мама с Кларой отправляются покупать билеты на корабль.
Мороженое можно заказать трех размеров: маленькое, большое и очень большое. Я беру самое маленькое, будет не так жалко денег. Нелли заказывает самое гигантское.
Продавщица протягивает мне мое мороженое.
Отхожу чуть-чуть от киоска — вдруг где-нибудь поблизости найдется одиноко стоящий мусорный бачок.
А водопад ничего так. Может быть, попросить папу сфотографировать меня.
И пусть напечатают под ним: «Мир этому миру, Антье».
— Эй, можно с тобой сфотографироваться?
Я оборачиваюсь.
За мной стоит Нелли и ухмыляется. Неужели я сказала про фотографию вслух?
Нелли тычет в табличку, около которой я остановилась, и громко смеется. «Сфотографируйтесь с бочкой!» Я тупо таращусь на табличку и чувствую, как на глазах предательски выступают слезы. Не реветь, не реветь!
Я сглатываю, и горло перехватывает от боли.
Нелли все смеется и смеется, никак не может остановиться. В паре метров от таблички и вправду стоит бочка коричневого дерева — около нее можно сфотографироваться и говорить всем, что ты проплыл по Ниагарскому водопаду на ней.
И чего я тут встала?
— Нелли! — я оборачиваюсь.
Папа стоит у киоска и машет нам. В руке у него мороженое высотой не меньше полуметра. Слава богу, Нелли подходит к нему и берет мороженое из его рук. Папа с Нелли садятся на скамейку около киоска. Папа стучит по скамейке и кричит: «Антье!»
Я вам не собака! Но я уже знаю, что он сейчас затянет: «Справа, справа есть местечко, сядь-ка, Антье, сядь, сердечко!», и поэтому поспешно сажусь.
Нелли лижет белую замороженную глыбу.
Около нее сидит худенькая старушка, с интересом наблюдающая за всем происходящим.
— Ты любишь мороженое, правда? — спрашивает она у Нелли чуть погодя. Верно подмечено! Нелли не отвечает и лижет мороженое.
— Это дочь одного моего коллеги, — объясняет папа, — мы из Германии.
— О! — вскрикивает старушка. — Кузина моей прапрабабки тоже из Германии!
— О! — кричит папа так, словно всю жизнь мечтал это услышать.
Неллина башня из мороженого рушится и хлопается на стол перед старушкой.
— О! — восклицает та, но уже не так восторженно.
— Сорри, — говорит папа и вытирает старую даму своим платком.
Нелли вдруг встает и ни слова не говоря исчезает.
— Что это с ней? — недоумевает папа.
Ловко она это обставила с мороженым, Нелли.
Может быть, мне тоже надо было опрокинуть мороженое на платье старой леди.
Правда, тогда она не вскрикнула бы «О!», а спросила, уж не на диете ли я.
Вот теперь можно просто выкинуть мороженое в урну у лавочки — папе все равно не до меня. Он таращится то туда, где исчезла Нелли, то на озеро.
— Скоро придет корабль с мамой и Кларой, а мы потеряли Нелли.
— Слушай… — начинаю я.
Но папа не слушает — он мечется в поисках Нелли, а я стараюсь рассмотреть маму и Клару на каком-нибудь из кораблей.
Люди в синих дождевиках выстраиваются в странные очереди у причала, а потом всходят на корабль. Как синие лемминги, которые через секунду кинутся в водопад, а до этого послушно отстоят положенное им в очереди. Раньше индейцы тут и вправду кидали в воду людей — молоденьких девушек: их приносили в жертву каким-то своим богам. А один вождь ирокезов прыгнул однажды вслед за своей дочерью — потому что не мог жить без нее.
Думаю, папа бы так не поступил никогда.
Он секунду смотрел бы мне вслед, а потом решил, что я больше не вернусь и он может с чистой совестью доесть мое мороженое.
— Так надолго оставить нас одних! Ты ни за что не можешь нести ответственность! — орет папа маме в лицо, когда она сходит с Кларой на берег.
У папы так всегда: если он думает, что в чем-то виноват, то первым делом орет на всех остальных.
«Он панически боится разочаровать других и поэтому становится агрессивным», — объяснила мне мама однажды. Орать на других, чтоб не орали на тебя, — не такая уж и бессмысленная стратегия.
— Где Нелли? — спрашивает теперь мама.
Вовремя.
— Смылась! — говорю я и чуточку ухмыляюсь.
— Смылась? — Маме совсем не до шуток.
— Я все это время ищу ее, может, теперь и вы наконец-то поучаствуете! — сердится папа, а мама цедит: «Вольфганг!».
Мимо нас едет машинка-поезд, на которой можно проехаться по территории парка у водопада. Люди с интересом пялятся на папу. Наверное, сейчас они его сфотографируют. Я улыбаюсь и надеюсь, что они думают: ну, в Германии просто так громко говорят и при этом немножко краснеют лицом. А когда машинка уезжает, мне приходит в голову мысль.
— Можно отправиться на поиски Нелли на поезде, — говорю я маме.
— Отличная мысль! — соглашается она. — Вы с папой поедете на поезде, а мы с Кларой подождем Нелли тут.
Ну почему бы мне иногда не держать язык за зубами!
Теперь придется колесить вокруг водопада с орущим папой. Мама покупает нам билеты за два доллара и мы встаем в очередь. К пане вдруг снова вернулось хорошее расположение духа и он хвалит меня за гениальную идею — так мы точно скоро найдем Нелли, говорит он. Поезд подходит, и я стараюсь сесть в последний вагон. Тут гораздо меньше людей — будет не так стыдно, если папа снова начнет кричать.
А еще у последнего вагончика нет оконных стекол — и можно высунуться по пояс, высматривая Нелли.
Папа глядит направо, я налево. Мы объезжаем водопад со всех сторон, но Нелли и след простыл. Папа снова нервничает, и я предлагаю поспрашивать, не видел ли ее кто. А через секунду уже жалею об этом.
Как же я могла забыть, что папа никогда в жизни никого ни о чем не спрашивает. А кроме папы спросить некому — поэтому приходится мне. Я высовываюсь из окна и ору: «Excuse me! Have you seen a sixteen year old dark haired girl?»[2] Фраза кажется мне ужасно странной, но папа заставляет орать именно так. Я спрашиваю снова и снова и уже все путаю: «Excuse me, have you seen a sixteen hair old girl?»[3] и «Excuse me, have you haired a sixteen year old girl?»[4]
Люди переспрашивают «Пардон?», а я кричу в ответ: «Have you yeard a sixteen girl old hair?»[5], и тогда они качают головой и смотрят на нас так, словно хотят покрутить у виска, но не решаются, ведь в Америке никогда не знаешь, вдруг у сумасшедшего перед тобой в кармане пистолет.
Пассажиры в вагончике злятся на нас с папой и время от времени шикают, потому что из-за моего крика они совершенно не слышат слов рейнджера, сидящего за рулем.
Когда я замолкаю, папа пихает меня локтем в бок, показывает на прохожих и говорит: «Спроси-ка еще у этих!» В конце концов голос в динамике произносит: «Светловолосая девочка там, сзади — перестань орать на людей».
Я краснею так, как не краснела никогда в жизни.
— Видишь, — шиплю я папе. Он поворачивается к людям, которые сидят у нас за спиной, мямлит что-то вроде «Моя дочь потеряла подругу» и, извиняясь, пожимает плечами.
Я тоже поворачиваюсь к ним и возражаю:
— Она вовсе не моя подруга!
Тогда папа снова поворачивается назад и рассказывает, что Нелли должна была быть моей подругой и не стала ею только потому, что я бука и социофоб, поэтому та и сбежала.
Потом я сказала пассажирам — если тут кто-то и социофоб, то это папа, а люди ответили, что, судя по всему, наша проблема вовсе не социофобия, ну а потом поезд снова пришел туда, откуда мы уехали — и там уже стояли мама с Кларой и махали нам.
Мы искали Нелли целых три часа — а потом сдались и пошли к машине.
Усевшись на заднее сиденье, я понимаю, как же удобно ехать без Нелли. Вытягиваю ноги. Ага, вот в чем дело: рюкзака Нелли тоже нет.
Мы снимаем комнату в мотеле неподалеку.
Честно говоря, мне странно, что Нелли все еще не объявилась. Я-то думала, она помаринует нас немного и явится как ни в чем не бывало. Но, кажется, она и вправду убежала.
— Надо действовать систематично, — папа сидит на одной из огромных двухспальных кроватей. — Пункт первый: Нелли убежала. Пункт второй: ровно через пять дней нам нужно сдать ее с рук на руки Фицмартинам. Пункт три: отсюда вывод, мы должны ее найти.
