Вера Ферра-Микура - Двенадцать человек - не дюжина
Отец вздохнул.
— Папа, ты ведь не волновался… Я была… Я была…
Отец прижал Марианну к себе ещё крепче. Ей было даже трудно дышать. И потому она спросила совсем слабым голосом:
— Ты ведь не волновался?..
— Пойдём, — сказал отец. Они вышли на улицу, Они шагали рядом в вечерних сумерках, не говоря ни слова. Только в парадном отец сказал:
— Я рад, что ты пришла. Мамина записка из замочной скважины исчезла, и ты тоже исчезла, а я ходил по квартире взад и вперёд, как тигр в клетке, и понять не мог, куда ты девалась… Представляешь?
— Да, — сказала Марианна.
— Это было для меня неразрешимой загадкой.
— Не сердись, — сказала Марианна.
Голос у неё был такой глухой, словно доносился из пещеры.
— Главное, что с тобой ничего не случилось, — сказал отец.
— На улице такое движение… Сразу начинаешь думать о несчастном случае…
Марианна долго молчала, опустив голову.
— Это было так, папа, — наконец сказала она. — Я решила вас догнать и побежала за такси. Но такси-то гораздо быстрее ехало… И вообще я его не видела…
— Так ты побежала догонять такси, которого даже не видела? — с изумлением спросил отец.
— Да.
— Ну и ну!
— Я, наверное, просто обалдела…
Отец отпер ключом дверь. Марианна прошла за ним на кухню и села на край ящика с углём, зажав руки между коленками. Она молчала, сжимая в ладонях маленький влажный бумажный шарик.
— Есть хочешь? — Отец приподнимал крышки разных кастрюлек и закрывал их снова. — Я-то ещё есть не хочу, но, может, ты поешь, Марианна?
— Я тоже не хочу… Я только устала… и всё время думаю про маму…
— А мы скоро опять позвоним… Может быть, малыш уже родился.
— Папа!.. — Марианна отвела взгляд. Она смотрела на календарь, висевший на стене. — Папа, ты, случайно, не знаешь, мамино окно выходит на улицу или в сад?
Отец сел рядом с ней на ящик с углем.
— Понятия не имею, — сказал он. — Мы с мамой расстались в коридоре… В длинном белом коридоре. Дальше меня не пустили.
— А-а, — сказала Марианна.
Отец снова поднялся и поглядел на часы.
— Может, всё-таки разогреть тебе ужин? Как же ты без ужина спать ляжешь? Маму бы это огорчило. А на завтра у нас жаркое в духовке. Мы его только разогреем.
У Марианны звенело в ушах. Завтра? Как так завтра? Забыл папа, что ли, что он должен отвести её сегодня к фрау Кульм?
— Мама говорила, что лучше бы всего нам отварить ещё макароны, — рассказывал отец, — но я ей сразу сказал, что мы можем про них забыть и у нас получится каша. Тогда мама сказала: «Ну возьмите варёный рис в кулинарии!»
Марианна перестала катать шарик в ладонях.
Сердце её громко стучало.
Неужели он правда забыл?..
Отец взял тряпку и вытер клеёнку на столе, хотя она и так блестела.
— Варёный рис из кулинарии — отличный выход, — продолжал он.
Теперь Марианна была совершенно уверена, что он забыл про фрау Кульм. Она сидела словно одеревенев и боялась произнести хоть слово.
— Марианна!..
Она вздрогнула. «Вот сейчас он об этом заговорит…» — испуганно подумала она. Но отец сказал:
— Знаешь, Марианна, мама не хотела уезжать в больницу, пока ты не вернёшься. Она была страшно огорчена, что так тебя и не дождалась.
Марианна кивнула.
Отец снова заглянул в кастрюли и, погромыхав крышками, закрыл их.
А потом сказал с неловкой улыбкой:
— Мама ведь всегда думает о себе в последнюю очередь… Марианна нетерпеливо переступала с ноги на ногу.
— Папа… я так хочу пить!.. Прямо горло пересохло…
Она и сама не знала, почему сказала это только сейчас. Зато она знала другое — нехорошо хитрить с мамой. Мама ведь ясно написала: «Он проводит тебя к фрау Кульм». А Марианна всё старалась придумать какой-нибудь ход, чтобы отвлечь отца от фрау Кульм. Может, он про неё и не вспомнит — ведь он так растерян, взволнован. На этом нетрудно сыграть. А как бы чудесно было остаться с папой! Сегодня, завтра, послезавтра — всю неделю! А если он сам вспомнит про фрау Кульм, Марианна быстро переведёт разговор на другое. Уж это-то она сумеет…
Она встала и, достав из посудного шкафа кружку, налила в неё воды.
— Ты ведь уже немного остыла, не такая разгорячённая, правда? — спросил отец.
— Ага!
Она жадно выпила воду и поставила кружку на стол. Потом снова подошла к ящику с углем, села на него и вздохнула.
И вдруг подняла голову и решительно сказала:
— Папа… а как же с фрау Кульм?
Не так-то ей было легко поднять голову и задать этот вопрос. Она даже сама испугалась своей смелости.
Затаив дыхание, она не отрываясь глядела на отца. Отец ответил не сразу. Вид у него был растерянный.
— А-а-а… Фрау Кульм…
— Ну да, — сказала Марианна. — Ты говоришь: «На завтра у нас жаркое в духовке. Мы его только разогреем». «Мы»… — Ну вот, теперь она посмотрела правде в глаза. Она говорила всё уверенней: — «Мы»… Как так «мы»?
Отец глядел на неё в замешательстве.
— Мы с мамой ещё в такси обо всём договорились, — сказал он наконец. — Сегодня и завтра ты уж во всяком случае можешь побыть со мной! А к фрау Кульм успеешь и в понедельник.
Марианна вскочила с ящика.
— Сегодня и завтра! — крикнула она и, повиснув у отца на шее, задрыгала в воздухе ногами, как разыгравшийся жеребёнок. — Сегодня и завтра!..
— Тише, а то ты сейчас меня повалишь!.. Марианна!
— Сегодня и завтра! — повторяла Марианна. — Ух, какая красота!..
Она заплясала вокруг кухонного стола, напевая от радости. Но вдруг остановилась и, понурив голову, спросила:
— Значит… нам ещё сегодня придётся пойти к фрау Кульм… насчёт понедельника?
Отец прокашлялся.
— Ты, видно, просто дождаться не можешь! Только об этой фрау Кульм и думаешь!
— Наоборот, — сказала Марианна, — мне так не хотелось тебе напоминать. Но я ведь уже не маленькая…
— Серьёзное соображение, — сказал отец.
— Мне ведь почти двенадцать…
— Почти двенадцать?
— Ну да, — сказала Марианна, — придётся уж проглотить эту пилюлю.
Отец хотел было что-то сказать, но промолчал. Он глядел на Марианну, как-то странно улыбаясь.
Марианна откинула волосы со лба.
— Ну да, ты не принимаешь меня всерьёз!
— Наоборот, — сказал отец. — Марианна…
— Да, папа?..
— Я уже был у фрау Кульм.
— Ты уже… — От удивления она даже не сразу закрыла рот.
— Ты представь себе, Марианна… Прихожу я домой, записка из замка исчезла, и ты тоже исчезла…
— И ты ходишь взад-вперёд по комнате, как тигр в клетке.
— Вот-вот. И вдруг мне приходит в голову, что ты взяла да и побежала прямо к фрау Кульм. Ну и я туда отправляюсь. Прихожу, звоню раз, звоню другой, а после третьего звонка за дверью раздаётся: «Да-а-а! Кто та-а-ам?» Я отвечаю: «Шпиндель». Фрау Кульм приоткрывает дверь, смотрит на меня через щёлку и говорит: «Ах, это вы?» А я ей через щёлку отвечаю: «Добрый вечер, фрау Кульм!» И объясняю, что маме пришлось неожиданно уехать в роддом и что я тебя ищу. Спрашиваю: устраивает ли её, если ты переселишься к ней в понедельник…
— А она?..
— Представляешь, она говорит: «Простите, в понедельник? Ах да, понедельник! Так я же в понедельник уезжаю к моей сестре за город! Ведь ваша жена была у меня сегодня. Кто же мог предположить, что всё это произойдёт так быстро. Теперь мне пришлось бы посылать телеграмму сестре, а сестру всегда так волнуют телеграммы. Да и вообще все мои планы рухнули бы, как карточный домик. Поэтому попрошу вас прислать ко мне Марианну в среду. И вообще я сейчас как раз принимаю ножную ванну и стою босиком в коридоре с мокрыми ногами!»
— «Извините, пожалуйста, фрау Кульм! — говорю я. — Извините за беспокойство!» Но фрау Кульм не говорит мне: «Ничего, ничего!» или там «Пожалуйста!», а высоко поднимает брови и чихает через щёлочку в двери. А потом прикрывает дверь ещё плотнее, так что мне уже виден один только кончик её носа, и говорит: «Значит, договорились. Марианна приходит в среду!» Но тут я, вежливо поклонившись…
— Ну?.. — спросила Марианна затаив дыхание.
— …говорю: «Нет, спасибо».
— «Нет, спасибо»?
— Да.
— А фрау Кульм?
— Фрау Кульм чихает и говорит: «Так вы, значит, отказываетесь от моей помощи? Вы не пошлёте ко мне Марианну в среду?» И тут я ответил: «Да, с вашего разрешения, не пошлю. Спокойной ночи, фрау Кульм!» И спустился с лестницы. Вот и всё.
— Вот и всё! — сказала Марианна. Больше она ничего не могла выговорить.
А отец стоял перед ней с виноватым видом, словно мальчишка, нечаянно попавший камнем в окно.
— Фрау Кульм, наверно, никогда больше не отдаст маме бельё в починку, — проговорил он наконец. — Но мама всё равно скажет, что я был прав, когда я ей завтра утром всё расскажу. И я очень рад за тебя, Марианна, что тебе не придётся переселяться к фрау Кульм.
