Валентина Осеева - Васёк Трубачёв и его товарищи
Леонид Тимофеевич шутил, девочки смущались.
— Вы, может быть, шутите, Леонид Тимофеевич?
— А может быть, и не шучу, — улыбался директор.
— Тогда…
Девочки переглядывались:
— Мы, конечно, будем строить… Только мы ещё никогда не строили ничего…
— Не строили школ?
— Нет! — засмеялись девочки.
Директор стал серьёзен.
— Строить заново мы, конечно, не будем. Я списался с местным начальством и предложил взяться за ремонт какого-нибудь подходящего дома, чтобы осенью открыть в нём школу. Один такой дом на примете есть, но завтра я ещё кое-где побываю и договорюсь окончательно.
Директор задумчиво посмотрел на взволнованные лица девочек и открыл записную книжку.
— Денька через два я сообщу вам через Ивана Васильевича, когда и куда прийти.
В конце разговора Нюра робко спросила:
— А наши ребята из пятого «Б» скоро приедут?
— Все собираются. Конечно, те, кто эвакуировался с родителями, вероятно, останутся до конца войны — отцы и матери их уже работают там на заводах, на фабриках. Люди везде нужны, работу сейчас не бросишь. Но многие летом обязательно приедут. Сейчас экзамены у них уже кончились. И ваш класс пятый «Б» уже стал шестым.
В глазах у девочек мелькнуло беспокойство.
— Ну ничего, ничего. Один год вам придётся пропустить, что поделаешь! Зато уж с осени начнутся регулярные занятия, — успокоил их директор и тут же спросил: — А вы хоть немного занимались эту зиму?
— Мы занимались, мы хороню занимались! — торопливо заверила Лида. — Мы и сейчас занимаемся.
— Это очень хорошо! Но сейчас уже июнь, начало лета, — надо будет отдохнуть, набраться сил. Вот посмотрим, что за ремонт предстоит. Может, и вам найдётся там какая-нибудь работа. Физический труд на свежем воздухе всем на пользу… А что Митя, писал он? — неожиданно спросил директор.
— Писал. Только давно уже письмо было, — грустно сказала Лида.
— Ещё осенью, — добавила Нюра. — Ведь оттуда редко кто приезжает.
В разговор директора со школьницами Грозный не вмешивался. И только на прощанье, когда, обратившись к нему, директор сказал: «Вот и Иван Васильевич в стройке нам поможет», — школьный сторож скромно ответил:
— Стройка — это прямое наше дело, Леонид Тимофеевич.
* * *Попрощавшись с директором, девочки бросились к Трубачёву. Васёк занимался. Держа перед собой книжку, он расхаживал по комнате, повторяя заданный урок по грамматике.
— Васёк! — крикнула ещё на лестнице Лида. — У нас хорошая новость!
Васёк выскочил навстречу девочкам.
— Директор наш приехал! — выпалили обе сразу. — Леонид Тимофеевич!
Васёк бросил учебник, позвал девочек в комнату:
— Рассказывайте всё!
— Да что — всё? Ну, приехал! Будет дом ремонтировать для школы. А денька через два он скажет Ивану Васильевичу, куда нам прийти. Вот! Одним словом, надо ребятам сказать!.. — залпом рассказывала Лида.
— И ещё хорошая новость: Васина операция прошла благополучно! Он уже пришёл в себя. Привет вам передавал, — перебивая подругу, говорила Нюра.
Васёк слушал девочек, радостно повторяя:
— Какие новости!.. Вася… Директор…
Приезд директора сильно взволновал его. Школа теперь уж обязательно будет.
Вторая новость тоже обрадовала мальчика. Ещё вчера, разговаривая с Васей, ребята очень тревожились за него, теперь все тревоги были позади.
Васёк схватил тюбетейку:
— Так что же мы сидим? Пойдём, ребятам всё расскажем! И нам ещё Васю навестить нужно…
— К Васе сейчас нельзя, — предупредила Нюра. — Нина Игнатьевна и так сердится, что все к нему приходят.
— Да мы бы на минуточку… Ну ладно, потом пойдём, лишь бы всё хорошо было… А что Леонид Тимофеевич сказал? Денька через два-три? Это, значит, в среду — четверг. Кто будет дежурить во вторник вечером, не забудьте спросить у Грозного, куда нам прийти. Надо сейчас же всем ребятам рассказать. Пойдёмте к Булгакову.
— Вы идите, а мне нужно домой, — сказала Нюра.
— Да пойдём! Такие новости! Пойдём, мы ненадолго… — уговаривала её Лида.
— Нет, меня и так всегда ругают… Мне нужно домой!
Когда Лида и Васёк, перепрыгивая через весенние лужи и обгоняя друг друга, завернули за угол, Нюра остановилась и с грустной завистью поглядела им вслед.
«Другая мама сказала бы: „Беги, конечно, расскажи, порадуйся вместе“, а моя только всё сердится! — подумала она, отвечая на свои мысли. — Может, я сама неправильно делаю — всё молчу, ничего не рассказываю, — попробовала она оправдать свою маму. И тут же снова ответила себе сама с горькой уверенностью: — Да разве можно что-нибудь рассказать! У неё ведь всё плохо: и ребята наши плохие, бегаю-то я зря, и об учёбе ничего не думаю… И про Екатерину Алексеевну сказала, что она ненастоящая учительница. Лучше бы спасибо ей сказала! А то ещё обзывает „ненастоящая учительница“! Как будто Екатерина Алексеевна обязана с нами заниматься…»
Расстроившись своими мыслями, Нюра шумно вошла на крыльцо, потопала ногами и открыла дверь.
— Наконец-то! — сказала мать. — Я думала, что ты уж снова к какой-нибудь своей приятельнице переселилась.
— Никуда я не переселилась! — резко ответила Нюра. — И в госпитале была. У нас новость — директор наш приехал, вот что!
Она сказала о приезде директора сердитым голосом, потому что была уверена, что в родительском доме никто не интересуется её делами и даже хорошее известие никого здесь не может обрадовать.
Но лицо матери вдруг оживилось:
— Директор? Леонид Тимофеевич? Что ж ты сразу не сказала? — Она пошла за дочерью, запахивая на ходу фланелевый халат и поправляя гладкие седеющие волосы. — Это новость! Что ж ты сразу не сказала? Может, учиться будете?
— Мы сами ещё ничего толком не знаем, мама. Приехал — и всё, — кратко ответила Нюра.
Мать вздохнула и пошла в кухню.
— Никогда ничего не хочет рассказать матери, хоть клещами из неё каждое слово тащи! — пожаловалась она соседке.
А Нюра остановилась посреди комнаты и снова с грустной завистью подумала: «А ребята-то сейчас! Радуются, шумят… Наверно, уже всех обежали. Ведь директор приехал! Дом будут ремонтировать… И ещё новость — Вася… Эх, порадоваться бы вместе! Ведь такие важные новости!»
Глава 23
ЗЕЛЁНЫЙ ПУСТЫРЬ
В среду вечером Грозный передал ребятам адрес будущей школы и велел на другой день к десяти часам утра быть на месте.
Взволнованные этим сообщением, ребята все, как один, минута в минуту в половине десятого собрались в палисаднике у Севы. Не хватало только Саши. Его ждали, волновались, смотрели на часы.
— Подождём ещё. Никогда он не опаздывал, сейчас прибежит! — говорил Васёк.
Несмотря на то что шёл крупный летний дождь и платья ребят промокли, настроение было праздничное, радостно-возбуждённое.
— Не то на демонстрацию идём, не то в поход собираемся — просто ноги на месте не стоят! И где это Сашка запропастился? — нетерпеливо говорил Одинцов.
— И бывают же такие люди, честное слово! Тут спешишь, а тут стой как дурак! Эх, жизнь! — ворчал Мазин.
— А зачем нам стоять? Пойдёмте к нему сами, — предложила Нюра.
Шлёпая по тёмным лужам, ребята помчались по улицам.
Во дворе Саша, нагнувшись над кучей лома, перебирал куски железа и что-то объяснял собравшимся вокруг малышам.
Нютка, обвязанная материнским платком, стояла перед братом и, стирая с румяных щёк капли дождя, возбуждённо жаловалась ему на соседского мальчишку:
— Я говорю: «Светляк, Саша не велел собирать жестянки, надо собирать другие вещи», а он не слушается.
— Нужно ему объяснить — ты старшая, — строго говорил Саша сестре.
Ребята остановились в воротах.
— Подождём, — сказал Одинцов, — у нас ещё есть время. Пусть Саша кончит разговор.
В калитку вдруг с громким рёвом вбежал толстый, неуклюжий малыш. Обеими руками он прижимал к себе старую чугунную сковородку и, добежав до Саши, уткнулся в него головой.
— Мамка… отнимает…
За малышом показалась женщина в тёмной косынке, с молодым весёлым лицом.
— Светляк! — смеясь, кричала она. — Ой, не могу! Что ж это за парень такой! Последнюю сковородку у меня утащил. Я говорю — положи, а он — в рёв, — сказала она, подойдя к Саше. — Не на чём картошку поджарить, честное слово! Уж я ему всё с чердака выгребла, старую медную кастрюлю давала. — Нет! Ухватил сковородку — и бежать!
Ребята расхохотались:
— Вот умора!
Но Саша даже не оглянулся. Обняв Светляка, он что-то тихо и убедительно сказал ему, осторожно взял из рук мальчика сковородку, отдал стоявшей рядом женщине и тут же распорядился:
— Ступайте за кастрюлей. Медь нам очень нужна. Ступай с Нютой, Светляк! Ты у нас хороший работник, только без спросу ничего брать нельзя.
