Евгений Люфанов - Помощники
Как это произошло, Павлик не заметил: всего несколько минут назад, хотя и узеньким ручейком, но Волга всё же текла, а тут вдруг словно исчезла. Не стало реки, некуда было ей течь, потому что берега ручейка плотно сомкнулись. Земляная плотина выросла на глазах. Словно это сам берег сдвинулся с места и лёг поперёк реки.
— Волга… А где же Волга?.. — удивлённо затеребил Минька Павлика за рукав. — Где она?
А Павлик и сам не знал. Раскинулась перед ними успокоившаяся водная гладь, похожая на большое озеро, а реки не видать. Долго они стояли на берегу и смотрели, — что же дальше-то будет?
Мимо них проходил в высоких сапогах и в меховой куртке какой-то большой дядя. Он улыбнулся, глядя на их удивлённые лица, и спросил.
— Что, нет Волги-то, а?.. Куда же она пропала?
Павлик смущённо повёл плечами.
— Не знаю.
— Ну, ничего, ничего, — успокаивающе проговорил дядя в куртке и в сапогах. — Где-нибудь мы её обнаружим. Тебя как зовут? — наклонился он к Павлику и заглянул ему в лицо.
— Павлик Лобанов. А вас как?
— А меня зовут Разиным, — ответил большой дядя. Он тоже посмотрел на пропавшую Волгу и сказал: — Вырастешь, учись на гидротехника. Будешь реки останавливать и моря создавать.
— Нет, я, как Вовка, на инженера буду учиться, а не на техника, — сказал ему Павлик.
Разин ещё раз улыбнулся и похлопал его рукой по плечу.
— Ну, если на инженера, так ещё лучше.
Дома от отца Павлик узнал, что запруженная Волга, не находя нигде выхода, нырнула под здание ГЭС и выскочила в специально сделанные для неё так называемые донные отверстия гидростанции.
— Сама под себя нырнула? — спрашивал Павлик.
— Почти что так, — смеясь, отвечал отец.
И ещё Павлик узнал, что разговаривавший с ним Разин был главным инженером стройки.
«А дед говорил, что Разин был атаманом и по Волге на стругах плавал, — вспомнил Павлик. — Наверно, спутал дед всё».
8. МОЛОДОЕ МОРЕ
Новый город потому так и назывался, что в нём с каждым днём обязательно появлялось что-нибудь новое.
Около большой новой школы, например, был совсем недавно пустырь, а потом как-то прибежал туда Павлик и увидел — растёт сад с большими деревьями и на многих из них даже не облетела листва, хотя была уже осень.
Юрка и Шурик жили теперь в новом городе, и им всё тут нравилось. А про старый город все позабыли. Да там и смотреть было не на что, потому что в нём ничего не осталось.
Однажды утром Павлик проснулся, и мать сказала ему:
— Ты вот спал и не видел, что в старом городе делается.
— А что там?
— Посмотри, так увидишь.
Павлик выбежал на косогор, глянул вниз и увидел: до самой дороги, что вела к прежней окраине старого города, разлилась вода. Это было море. Оно даже слегка плескалось у своего нового берега, и вода в нём была такая же, как в Волге, а не белая, как молоко. Наверно, хорошо они тогда сделали, что убрали извёстку и мел. Жаль только, что не вышли из моря богатырями!
Совсем недавно бегали ребята по городским улицам, и Волга была далеко, а теперь улиц и следа нет. И Порт-город сразу изменился. Целое море подступило к нему. Здесь действительно будет порт. Появились уже первые лодки, и скоро приплывут пароходы.
В один тихий погожий день, когда солнце, словно вспомнив о лете, было ярким и тёплым и с самого утра ни разу не пряталось, к Павлику прибежал Шурик.
— Хочешь с нами рыбу ловить? Папка к лодке пошёл, а я за тобой побежал. Хочешь?.. У нас удочки есть, и я целую банку червяков накопал.
Мать легко отпустила Павлика, узнав, что Шурик собрался на рыбную ловлю вместе со своим отцом. Они поплыли и были, наверно, первыми рыбаками, вышедшими в молодое море. Уплыли далеко. Когда Павлик оглянулся назад, домики Порт-города показались ему маленькими, словно игрушечными.
Отец Шурика бросил якорь — камень на длинной верёвке, — лодка остановилась, и они закинули удочки. Поплавки спокойно лежали на воде, и тогда, чтобы поддразнивать рыбу, отец Шурика стал изредка подёргивать свою удочку. Павлик стал тоже поддразнивать и почувствовал что-то тяжёлое, будто кто-то схватил под водой конец лески и не отпускал от себя.
— Опять язь! — обрадовался Павлик.
— Подсекай, подсекай, — торопливо зашептал Шурик.
И Павлик подсёк. Чтобы ему помочь, отец Шурика перехватил у него из рук удочку и стал вываживать попавшуюся рыбу. Она хотя и не сопротивлялась, но шла тяжело. Шурик держал сачок, готовясь подцепить им рыбу, как только она покажется около лодки. Павлик затаив дыхание ждал. И — что же это такое?.. У него удивлённо расширились глаза. На крючке его удочки висело старое ведро с дырявым проржавленным дном и большой вмятиной на боку.
— Вот так улов! — засмеялся отец Шурика.
Смеялся и Шурик, а Павлик ещё раз посмотрел на вытащенное ведро и узнал его.
— Шурик! — крикнул он. — Мы тут дно очищали, чтобы море не было белым, помнишь? Я тогда ведро это видел.
Отец Шурика осмотрелся и сказал:
— Мы, похоже, на Ракитинском огороде находимся. Или на Рыбацкой улице.
— На огороде, — решил Павлик. — Ведро там валялось.
— А наш дом был примерно вон в том месте, — указал отец Шурика в сторону, где так же ровно разлилась вода.
«Чудно, — подумал Павлик, — на огороде рыбу ловим».
И поймали. Сначала клюнуло у самого старшего рыбака. Он вытащил подлещика. Потом ка-ак рвануло поплавок у Павлика, и он приподнял окунька. Шурик завистливо смотрел на них и не заметил, что у него на крючке уже давно сидит маленький ёрш.
Рыба словно знала, к кому идти: к большому рыбаку — покрупнее, к Павлику — поменьше, а самая маленькая — к самому молодому из рыбаков.
А ещё через день Павлик вместе с гурьбой ребят плавал по морю уже не на лодке, а на настоящем буксирном пароходе. Капитаном на нём был Вовкин дядя. Ему нужно было привезти от горного берега баржу с кирпичом. Они плыли, а под ними был старый город. Ребята стояли на носу буксира и всё время всматривались в воду, стараясь увидеть хоть какие-нибудь признаки города, но так ничего и не увидели.
9. ЗОЛОТАЯ КНИГА
Вовка сказал, что в гидростроевском клубе есть золотая книга. Она большая, очень красивая и сделана, наверно, из чистого золота. Потому так и называется — золотой.
В ней — золотой вставочкой и золотыми чернилами — написаны имена самых лучших людей гидроузла, и ключ от шкафа, в котором хранится эта книга, находится у самого директора клуба.
— А мы там есть? — спросил Павлик.
— Кто мы? — не понял Вовка.
Павлик хотел спросить, — записаны ли в такую книгу они, ребята, но почему-то смутился.
— Не знаю, кто там есть, а мой папа записан, — с гордостью сказал Вовка.
— А мой? — ревниво спросил Павлик.
Этого Вовка не знал. Сам он такой книги не видел. Это учительница в классе говорила, что в золотой книге гидростроевцев записан его отец и что поэтому ему, Вовке, стыдно получать двойку за кляксы.
Павлик нетерпеливо ждал возвращения отца с работы, чтобы узнать, записан ли он в золотой книге.
— Не интересовался я этим, сынок, — улыбнулся отец.
Тогда Павлик решил: наверно, потому он так уклончиво ответил, что не записали его. Как же так? А Вовкиного отца записали. И стало обидно.
С этого дня мысль о золотой книге не давала Павлику покоя. Он два раза подходил к гидростроевскому клубу и заглядывал в дверь. Даже самого директора видел, но спросить не решался. Если бы пойти вдвоём с кем-нибудь, тогда можно быть посмелее. Хорошо бы с Вовкой пойти, но он в школе. И Павлик решил поговорить с Минькой.
Минька прыгал около большой сосны, росшей недалеко от дома. Он был в боксёрских перчатках и бил сам себя. Увидев Павлика, он обрадовался.
— Давай — кто кого? Мы с тобой так ни разу и не дрались. Давай, а?..
— Ещё чего выдумаешь?! Очень мне нужно драться! — отказался Павлик. — Лучше пойдём со мной.
И сказал ему о золотой книге.
— Пойдём, Минька, спросим. Книга большая, в ней много листов. Может, и твой папа тоже записан. Пойдём!
Минька согласился, но только боялся, как бы директор не прогнал их.
— Ничего, — обнадёживал его Павлик. — Мы ведь только спросим про книгу.
Директор клуба сидел в своём кабинете за большим столом и читал газету. Он недоуменно посмотрел поверх очков на протиснувшихся в дверь ребят и показался таким строгим, что Минька попятился назад. Павлик удержал его шёпотом упрекнув:
— Эх ты, забоялся!
— В чём дело? — спросил директор, отложив газету.
Минька вздрогнул, а Павлику сразу стало жарко и у него пересохло во рту.
— Нам… мне… Вовка Курганов говорил… — начал он и запнулся.
— Какой Курганов? Что говорил? — наморщил директор переносицу и от этого стал ещё строже.
— Уйдём, Павлик, — шепнул Минька.
Директор услышал их шёпот и немножко подобрел.
