Сергей Антонов - Молодые граждане
— А я знал, что его нарисуют, — говорит Ваня. — Героев всегда рисуют.
Федя молча отходит к колонне. Нет, он не откроет тайны… Пусть Ваня думает, что это его папа, но Федя хорошо знает, кого изобразил художник на картине. Вот приедет из командировки папа, Федя его обязательно потянет сюда и спросит: не он ли изображен на картине?
Мальчики медленно поднимаются по гранитным ступенькам. Розоватый свет заливает подземный дворец. Федя кладет руку на Ванино плечо и говорит:
— Хорошо быть героем, правда?
— Правда.
Ваня идет с высоко поднятой головой. У него из-под шапки выбивается вихор волос точно такого же цвета, как и у того, на картине, который принимает знамя…
Нина Михайловна Артюхова
Новые соседи
— Девочки, вам задавали что-нибудь на каникулы?.. Задачи? Ну, вот и хорошо, расскажите мне…
Елена Павловна обвела взглядом класс.
Сорок незнакомых девочек. Они еще почти неотличимы друг от друга. Сорок незнакомых фамилий в классном журнале. А впрочем…
— Северцева Наташа!
Где-то она слышала эту фамилию… совсем недавно.
Румяная девочка с длинными светлыми косами радостно улыбнулась и вышла к доске.
«Хорошо выучила урок», — подумала Елена Павловна.
Но где же она встречала эту девочку раньше?
Особенно знакомыми были глаза — светлосерые, какие-то очень ясные и приветливые.
Мел поскрипывал о доску, буквы и цифры выстраивались правильными рядами, как хорошо обученные солдаты, без торопливости, но и не медленно.
Елена Павловна перелистала журнал. Против фамилии Наташи Северцевой почти одни пятерки, редко-редко четверка попадется.
Наташа провела через все черное поле своих аккуратных солдатиков. Вот и скобки благополучно раскрыты.
Она написала ответ.
В глазах нетерпеливая просьба: «Ну еще! Еще что-нибудь спросите!»
Елена Павловна сказала, усмехнувшись:
— Очень хорошо. Садись. Достаточно.
После уроков Елена Павловна немного задержалась в учительской. Набралась порядочная стопка тетрадей, даже в портфель не поместились.
На улице было мало народу. На весеннем шоколадном снегу — бесчисленные следы маленьких ног, веером разбегающихся от школы.
Кудрявился дым над заводской трубой. Новые дома стояли лицом к солнцу, поблескивая широкими окнами и балконными дверями.
«Совсем иначе стали строить, — подумала Елена Павловна. — Заводской поселок, а какие дома: красивые, разнообразные!..»
Она остановилась у перекрестка, чтобы поудобнее взять тетради, но мешал портфель.
— Елена Павловна, давайте я тетради понесу!
Торопливые шаги. Наташа Северцева решительно и осторожно завладела тетрадями.
— Вам нравится наш город? — спросила девочка.
— Очень! Наташа, послушай, мне знакомо твое лицо. Где-то мы уже встречались с тобой. Ты не заходила в школу во время каникул?
— Нет, я на всю неделю к бабушке уезжала.
— Тебе по дороге со мной?
Они перешли улицу и уже подходили к новым домам.
— Все-таки, мне кажется, я тебя уже где-то видела. Или ты похожа на кого-нибудь…
Наташа засмеялась:
— Это вы моего папу видели. Я на него, говорят, очень похожа. А я вчера от бабушки приехала поздно и сейчас же спать легла. — Она пояснила: — Ведь мы с вами в одной квартире живем!
Елена Павловна тоже засмеялась:
— Так ты Александра Михайловича дочка? То-то, я смотрю, и фамилия как будто знакомая!
Ей вспомнилось, как четыре дня назад она с помощью сынишки Вовки тащила по лестнице тяжелый чемодан.
И вдруг хлопнула дверь на третьем этаже; ее будущий сосед быстро сбежал им навстречу, приветливо сказал: «Позвольте, я отнесу!» — и решительно взял чемодан.
Он не случайно встретился с ними на лестнице: он вышел нарочно, услышав или увидев из окна, как подъехала машина к дому.
Вместе с заводским шофером он носил вещи, а поставив последнюю корзину в коридоре, около двери Елены Павловны, сейчас же исчез в своей комнате.
Да, девочка очень похожа на него. И глаза, и манера говорить, и милая готовность помочь, не дожидаясь, когда попросят об этом.
Войдя в переднюю, Наташа положила стопку тетрадей на столик около зеркала, улыбнулась еще раз и убежала к себе.
Елене Павловне нравились город, и школа, и новая квартира в новом доме, и очень понравились новые соседи.
* * *Вовка сидел на подоконнике, смущенно болтая ногами. Елена Павловна разглядывала Вовкин табель и укоризненно качала головой.
Вовка принес первую отметку: три с минусом по арифметике — бесславное начало последней четверти. Особенно унизителен был этот минус. Он как бы намекал в деликатной форме, что Вовка заслуживал откровенной двойки, но двойка не была поставлена просто из снисхождения, для первого раза.
Может быть, и мама думала так; она горестно сказала:
— И тебе не стыдно? Так начинать на новом месте! А еще сын учительницы!
Вовка ответил, водя ладонью по гладкому белому подоконнику:
— Что же делать, мама? Ведь это только так говорится: сын учительницы. Вон Наташин отец — токарь, а гораздо больше пользы ей приносит!
— То-есть как это — больше пользы приносит? — недоуменно переспросила Елена Павловна. — Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
— А то хочу сказать, что ты за меня арифметику никогда не делаешь, а твоей хваленой Наташе Северцевой папа каждый раз задачи по алгебре решает и за нее изложения пишет.
— Какую чепуху ты говоришь, Вова! — возмутилась Елена Павловна. — Наташа — одна из первых учениц в классе.
— Потому и первая, что все с папиной помощью, сама никогда не готовит уроков. Ты, мама, не видишь, потому что дома мало бываешь, а мне-то все видно!
— Что видно? Про что ты говоришь?
Но Вовка уже вспомнил, что Наташа не только соседка, которую ему за три дня знакомства уже несколько раз успели поставить в пример, но и ученица в маминой школе, даже в мамином классе. Он устыдился, что так разоткровенничался в минуту раздражения, и больше Елена Павловна не могла вытянуть из него ни одного слова.
На следующий день она нарочно опять вызвала Наташу к доске. Уверенные, толковые ответы. Елена Павловна с досадой вспомнила вчерашний разговор с сыном. Нужно же выдумать такое! Но вечером, снимая пальто в передней, она услышала через дверь, как Наташа говорила отцу:
— Папа, изложение дописал? Давай скорее! Ведь еще переписывать долго, ошибки проверять!
Елена Павловна была поражена. Конечно, может иногда отец проверить ошибки в домашней работе, но самому писать изложение вместо девочки — это уж никуда не годится! И каким требовательным тоном говорила Наташа!
И Наташа и ее отец легли в этот вечер очень поздно.
В школе после занятий, увидев на столе в учительской тетради с домашними изложениями, Елена Павловна спросила Наташину классную руководительницу:
— Ольга Васильевна, разрешите полюбопытствовать — прочесть изложение моей соседки Наташи Северцевой.
Ольга Васильевна придвинула ей тетрадь:
— Пожалуйста.
Шесть страниц, исписанных ровным, аккуратным почерком. Ни одной ошибки, даже запятые все на своих местах — не больше и не меньше, чем требуется.
Впрочем, приглядевшись, Елена Павловна заметила несколько поправок: вот здесь «а» переправлено на «о», а на следующей странице добавлены тире и точка с запятой.
Значит, даже списать не могла внимательно, отец поправил потом.
Впрочем, это понятно, поскольку Наташа переписывала изложение поздно вечером.
— Немножко по-взрослому она выражается. Вы не находите? — осторожно заметила Елена Павловна.
— А это ее манера. — Ольга Васильевна улыбнулась, видимо гордясь своей ученицей. — Вообще она очень развитая девочка. Да вы, наверно, это и сами заметили. А ведь ей нелегко учиться! Мать у нее умерла… вот уже три года. Все хозяйство на ней. Хорошо, что отец заботливый.
«Заботливый — это, конечно, хорошо, — подумала Елена Павловна. — Но как часто родители, желая избавить ребенка от забот, приносят ему не пользу, а вред!»
Елена Павловна преподавала первый год. Ей очень хотелось поделиться своими сомнениями со старым, опытным педагогом. Но… может быть, лучше сначала разобраться самой?..
Домой она вернулась поздно. Вовка уже давно спал.
Заглянув в кухню, Елена Павловна увидела Наташу и ее отца. (Кухня была такая новенькая и симпатичная, что вполне заменяла столовую.) Александр Михайлович сидел, подперев голову рукой. На круглом обеденном столе рядом со стаканом недопитого чая лежали тетрадь и Наташин учебник — задачник по геометрии для шестого класса.
Наташа, зевая, сидела тут же, посматривала в тетрадь и медленно вытирала тарелку.
— Так вот, Наташенька, треугольник этот равнобедренный. Это будет у нас высота, а это — основание… — Александр Михайлович написал несколько цифр, тоже зевнул и сказал виноватым голосом: — Основание-то у нас какое-то неосновательное получается! Да и высота не на высоте положения! И с ответом, Наташенька, не сошлось.
